– Каждый раз, когда я пытаюсь найти в тебе хоть что-то хорошее и облегчить свое существование рядом с тобой, ты показываешь мне свои новые, еще более противные грани.
– Это прекрасно, когда ничего не меняется, – криво улыбнулся Велор.
– Вы долго будете здесь ворковать или присоединитесь к нам? – спросил появившийся из-за угла Гарнер.
«Наверное, хорошо, что он нас прервал, – подумала я, направляясь во двор. – А то подрались бы».
Жить стало лучше. Видно, привыкаю понемногу.
Неизвестный автор
Надежда Ронер
Мы расселись около нашего импровизированного очага. Я – так как еще не завтракала – с тазиком жареного мяса, которое и начала поглощать, совершенно не стесняясь пристального взгляда куратора.
– И все из тройки едят так же, как Ронер? – спокойненько так поинтересовался Гарнер.
– Нет, побохе, – сказала я с набитым ртом. – Я все-таки девушка.
– В последнее время я все чаще думаю, что в этой компании девушка – я, если судить по съедаемым порциям, – поддел меня Велор.
– А кто виноват, что ты хлюпик? – пожала я плечами, лукавя.
Среди всех присутствующих мужчин Велор был самым крупным, но зачем заострять на этом внимание?
– Теперь я понимаю, почему вам трудно контролировать свои силы. Кто просил столько есть?! – рявкнул на нас инквизитор.
Наша тройка с недоумением уставилась на него.
– Вы сами сказали есть и тренироваться, – недоуменно заметил Дима.
– Я вам сказал: «В меру есть и тренироваться»! А вы, похоже, ни в чем себе не отказывали.
У меня при этих словах кусок в горло не полез.
– И что теперь делать? – спросил Слава.
– У каждого мага есть потенциал, – продолжил Гарнер. – Поздравляю – вы свой полностью раскрыли. А теперь перед вами новая проблема: вы должны подчинить себе ваши силы до возвращения в академию.
– А что, если у нас не получится? – нервно спросила я.
– Тогда вас поместят в учреждение для магов, неспособных контролировать свою магию. И выпустят только в том случае, если вы станете безопасными. Возможны два варианта развития событий. Или вы перегорите и сойдете с ума – тогда вас просто переведут. Или случится чудо, и ваша сила утихнет, что маловероятно. У мага имеется около года, чтобы подчинить силу. С каждой минутой она все больше застывает, и справиться с ней все труднее и труднее.
Есть расхотелось совсем. Новости из рук вон плохие, и, судя по бледным лицам ребят, они тоже это оценили.
– Еще я прошу прощения. Я не должен был столь невнимательно относиться к тому, что ваши силы начали меняться. Но я не думал, что все зайдет столь далеко.
– Что мы сейчас будем делать? – спросила я в нетерпении.
– Вы будете днем тренироваться, а вечером отправляться на выполнение заданий старосты и смотреть на практике, как вам удается контроль сил. – И, глянув на Велора, добавил: – А ваш руководитель, из-за которого вы и попали в столь непростую ситуацию, позаботится о том, чтобы все это время вы были в полной безопасности. В противном случае руководство академии соответственно отреагирует на потерю потенциально ценных кадров.
Наследник поморщился и едко спросил:
– Чем займешься ты?
Тут лицо Гарнера скривилось, словно он съел лимон.
– Я постараюсь объяснить старосте, где теперь их кладбище. Там сейчас выжженная и затопленная долина, а не могилы их предков. – Инквизитор недовольно посмотрел на нас.
– Зато сколько места освободилось… – Я откашлялась.
На этот раз на меня странно посмотрели все, а я пожала плечами и потянулась за новым куском мяса.
С этого момента и начались наши тренировки, которые были направлены в основном на то, чтобы сдерживать силу, а точнее – дозировать ее. Это все равно что сдерживать руками воду: где-то, да подтекает.
Следующее задание, которое мы получили, – болотники. Маленькие огоньки, что губят мирных путников, ищущих дорогу в ночи.
Сидя на одной из кочек болотистой низины, среди травы и воды, я задавала себе вопрос: и на черта мирные путники шляются по ночам, а не сидят дома?
Вокруг оказалось мокро и неуютно, хотелось есть, а я должна была сидеть и вылавливать шаловливые игривые огоньки, которые так и норовили улизнуть от тебя. А чтобы их нейтрализовать, требовалось совсем мало магии и приходилось прилагать неимоверные усилия, дозируя силу.
На душе было уныло, предстоящие перспективы совсем не радовали. Ну почему в этом мире все не слава богу?! Только с одними проблемами разберешься – другие появляются.
Это хорошо, что наша тройка пока не очень остро воспринимала физические ощущения друг друга, а то было бы совсем тяжело. Да и с прибавлением новых сил коконы перестали закрывать нас. В последнее время я чувствовала себя морально голой.
Послышались постепенно приближающиеся хлюпы, аж сразу с двух сторон. Выделив немножко магии, уничтожила еще двух болотников.
По бокам от меня сели ребята. У них, как и у меня, в последнее время в душе царили опустошение и недовольство.
– Как у тебя здесь? – спросил Дима.
– Зачищаю потихоньку. А как обстоят дела вокруг? – лениво поинтересовалась я.
– Самая большая концентрация вредителей тут, – доложил оборотень.
– Как и концентрация нас. Не скажу, что меня радует необходимость сидеть на мокрой кочке, – проныла я.
– Кому ты рассказываешь? – пробормотал Слава. – Одно утешает, что делаем нужное дело.
Временами я поражалась наивности оборотня.
– Так уж и нужное? Ты видел здесь хоть одного путника? Никто тут не ходит, кроме нас! – сорвалась я.
– Надя, я не перестаю удивляться тому, откуда в женщине столько цинизма, расчетливости и жестокости?
Я чуть приоткрыла рот, затем, опомнившись, уточнила:
– Это я-то расчетливая и жестокая?
Всю жизнь думала, что на хищницу не тяну, а тут такие комплименты!
– Не льсти мне. Может, я здравомыслящая, но никак не расчетливая и жестокая.
– Это был не комплимент, – сообщил оборотень.
Повернувшись к Диме, я спросила:
– Ты тоже так считаешь?
– Ну… – замялся дракон. – Раньше я думал, что драконицы – самые сильные и не самые приятные женщины. Но вынужден признать: ты дашь им фору.
Вот что за дикий мир со странными нравами?! Как тут вообще можно жить, с такими-то порядками и наивностью?
– Дима, ты не жалеешь, что поступил в Академию магии? – неожиданно даже для себя перевела я тему.
Этот вопрос давно сидел у меня в подсознании.
Дракон ответил не сразу.
– Знаешь, Надя, я не думал об этом. Безусловно, с того момента моя жизнь изменилась. Разве мог я предположить еще три года назад, что буду мыть полы и булы? Что буду питаться в столовой какой-то несъедобной жижей?
Да, определенно, им не помешало бы познакомиться с общепитом Земли. Они открыли бы для себя потрясающие горизонты.
– Даже предположить не мог, что буду выгребать навоз и ухаживать за различными животными, – продолжил дракон. – Многое за эти два с половиной года я видел и делал. Да и общение с тобой очень занятно. Твой внутренний мир на удивление странный и, прости, жестокий. Что тебя сделало такой?
Теперь чувство, что я – морально голая, усилилось еще больше.
– Нормальная у меня натура. Такая, какая должна быть у взрослого адекватного человека, – возразила я.
На это дракон только хмыкнул и вернулся к моему вопросу:
– Я не могу сказать, сожалею или нет о поступлении в академию, но предоставь мне сейчас этот выбор снова – я поступил бы так же.
Повернувшись к Славе, я ждала ответа от него.
– Могу подписаться под словами Димирия. Добавлю только одно: на родине я никогда не чувствовал себя как дома. И не думаю, что буду жить с оборотнями. Несмотря на любовь к родным, это чужой для меня народ. Вот только денег бы накопить, чтобы выкуп отдать за дорогую сердцу девушку.
Мы с Димой знали печальную историю Славы и разделяли его ежедневную боль и тоску по любимой. Он мало рассказывал о себе, но чувства не обманешь – особенно в тройке.
– Надя, почему ты так не любишь моего брата? – неожиданно спросил дракон.
Я в шоке посмотрела на него, не веря тому, что услышала.
– Странный вопрос. Ты что, не знаешь своего братца? Не понимаю, как его вообще можно любить. Мне кажется, это противоестественно.
– Прекрати! Велор – ответственный и замечательный брат, – оскорбился Дима.
Ну да, просто душка!
– Я сначала думал, что между вами, как говорят, любовь, горящая в огне ненависти.
– Ага, от ненависти до любви – один шаг, – перефразировала я на земной манер.
– Что? – переспросил Дима.
– Не важно. Поверь мне: это совсем не наш случай.
– Да, – подтвердил Слава. – Я чувствую совершенно чистую неприязнь. Но не ненависть. Скорее, презрение.
