— Далеко еще? — спросил он у Кэти, которая шла впереди, давая возможность полюбоваться ее каменной спиной.
— Нет, — бросила она.
— Карту дать?
— Не заблужусь. Я здесь родилась и выросла, и здесь и…
Стая птиц вспорхнула из кустов, и Гарри сам не понял, как оказался впереди.
— Ты всегда будешь передо мной выпрыгивать, точно черт из табакерки? — недовольно спросила Кэти.
— Это все инстинкты, — ответил он. — Драконья кровь. Драконы по сути своей защитники. А в ваших Ловушках происходит что-то странное. Мне очень не понравилось то, что мы увидели в доме твоей помощницы. И, знаешь, спина теперь так чешется…
— У тебя что, мыло закончилось? Сказал бы, я бы дала еще кусок, — фыркнула Кэти.
— Крылья, — пояснил Гарри. — Появляются при опасности. Наверное.
— Наверное? — недоуменно переспросила она.
Вздохнув, Гарри переложил корзинку в другую руку и признался:
— Я еще ни разу не оборачивался.
— О, — выдохнула Кэти, но на ее лице не отразилось ни разочарования, ни насмешки. — А почему?
— Первый оборот обычно происходит спонтанно, в каких-нибудь экстремальных обстоятельствах. Когда жизнь оказывается в опасности.
— А с вас, герен Шпифонтейн, значит, пылинки сдували, — покивала она.
— Не то чтобы, — возразил Гарри. — Но я, пожалуй, за всю свою жизнь ни разу по-настоящему не испугался.
Кэти в задумчивости пошла рядом, а потом вдруг резко повернулась и выкрикнула:
— Бу!
— Нет, — усмехнулся Гарри. — Не сработало.
— Значит, когда ты прыгнул в омут… — произнесла она. — Погоди! Но ты же и с колокольни хотел сигануть!
— Виктор предположил, что крыльям нужна высота, чтобы раскрыться. Может, это бы и сработало.
— А вдруг ты вовсе не дракон, — предположила Кэти. — Кажешься вполне обычным… А-а-а! — снова завопила она ему на ухо.
— Я ценю твои попытки помочь, но не надо так орать, — попросил Гарри, прочищая ухо пальцем. — У меня чуть барабанная перепонка не лопнула.
— Тебя поэтому сослали? — спросила Кэти, вновь идя рядом.
— Вроде того, — не стал отрицать Гарри. — Один знакомый стал шутить над моей несостоятельностью, а я обычно не позволяю насмехаться над собой. Хотя у тебя это получается так мило, что мне даже нравится.
— А когда это я шутила?
— Например, когда сказала, что я обычный.
Кэти демонстративно закатила глаза и еще поцокала языком.
— Очень жаль, что ты не можешь превращаться в дракона, — сказала она. — Я хотела попросить тебя покатать меня над Лоханками. Собиралась даже заплатить.
— Даже, — повторил Гарри. — Ты хоть представляешь, во сколько бы тебе это обошлось? Я же не лошадь!
— Драконы алчные, — напомнила Кэти. — Я читала. Так что уверена, мы бы сторговались. Пришли.
Тропинка вывела их на небольшую полянку, в центре которой стоял покосившийся камень, испещренный символами. Передняя его поверхность была залита солнцем, а спрятанная в тени заросла густым мхом и мелкими белыми цветочками.
Гарри остановился перед камнем и, замирая от восторга, прикоснулся к древним рунам.
— Кренделек хочешь? — буднично спросила Кэти. — Или яблочко?
Она забрала у него корзинку и, расстелив на траве салфетку, принялась выкладывать еду, а Гарри медленно обошел камень, пытаясь разобрать надписи, стертые временем и дождями.
— Что ты там шепчешь? — поинтересовалась Кэти.
— Ты знаешь, что это? — спросил он, обернувшись.
— Мы называем его Воинским камнем, — ответила она, садясь на траву и вытягивая ноги. — Мужчины иногда ходят к нему молиться. Перед охотой, к примеру, или чтоб сын родился.
— Помогает? — уточнил Гарри, надеясь, что вопрос прозвучал не слишком ехидно.
— Да как кому, — честно признала Кэти. — Вон Селвик сына хотел, к камню чуть дорогу не проложил за то время, пока жена с животом ходила. А родилась Жулетта. Но сейчас он свою Жульку и на миллион мальчиков не променяет. Такая уже славная девочка. Так что и вы, герен Шпифонтейн, могли бы преклонить колени и попросить о том, чтобы ваши крылья познали радость полета…
— Здесь похоронен конь, — сказал Гарри, наблюдая за реакцией Кэти.
— Не врешь? — спросила она.
— С чего мне врать, скажи на милость? — обиделся он, забирая у нее крендель и садясь рядом.
— Потому что ты из кожи вон лезешь, только чтобы принизить наши Лоханки. А теперь вот решил отыграться на местной достопримечательности…
— Это был хороший конь, — перебил ее Гарри. — Насколько я понял, он верой и правдой служил своему хозяину и вместе с ним участвовал в битвах, повергая врагов в ужас своей яростью и копытами.
— Плохому коню памятник не поставили бы, — согласилась Кэти.
— И я вовсе не принижаю ваши Коняшки. Мне здесь даже нравится, — признался он.
Кэти захрустела яблоком, недоверчиво глядя на Гарри, а он, растянувшись на траве, откусил мягкий и пышный крендель и посмотрел в небо. Толстое вытянутое облако плыло ленивой рыбой, волоча белый хвост, да какая-то птица парила, расправив крылья. Вот бы ему туда, в небо, чтоб ветер в ушах… Хотя ушные раковины при обороте втягиваются.
Дернув себя за серьгу, Гарри повернул голову и посмотрел на Кэти.
— А может, здесь похоронен тот самый единорог, — предположил он.
— Так единорог или конь?
— Не могу точно сказать, я не силен в древнем. Может, они одинаково пишутся. К тому же рога у него уже не было, так могли и конем записать. Как считаешь?
— Я считаю, что лучше вам помалкивать про коня, — сказала Кэти. — А то как бы снова не пришлось кулаками махать.
Отшвырнув огрызок в кусты, она вспомнила о карте и долго ее изучала, хмуря брови, а Гарри жевал крендель и наблюдал за ней. Вот же врушка! Но зачем она его сюда притащила? Было бы куда проще признать, что он ей не нравится, и оставить уже девушку в покое. Но, видимо, все же нравится, раз она придумала этот дурацкий клад, только чтобы побыть с ним, с Гарри, наедине.
— В целом все понятно, — подытожила Кэти. — В следующий раз можно пойти по берегу правой Лоханки и сразу попасть сюда. — Пальчик ткнул в какую-то поляну на карте, отмеченную цветочками. — Будем возвращаться? Или, если хочешь, иди сам, разведай обстановку.
— А ты?
— У меня дел невпроворот.
Поднявшись, она отряхнула юбку и взяла корзинку. А Гарри, потянувшись, подумал, что можно и правда погулять по окрестностям, или попробовать до конца разобрать каракули на камне. Если отковырять мох, то кто знает, что там еще написано. Может, имя того славного воина, который не поленился увековечить память коня. Или дата битвы.
Кэти махнула ему рукой, и Гарри вскочил на ноги.
— Я тебя провожу, — заявил он.
— Снова инстинкты защитника? — поинтересовалась она. — Увы, герен, здесь совершенно безопасно.
— Хорошо если так, — согласился он. — Однако позвольте мне, рена, проявить галантность.
Она равнодушно пожала плечами и всучила ему опустевшую корзину.
— Запах какой-то странный, — принюхалась Кэти. — Как будто от стоячей лужи. Чувствуешь?
— Есть немного, — согласился Гарри. — Странно.
— Да, — кивнула она.
— Нет, что воняет — это как раз понятно. Странно, что ты не расхваливаешь чудесный воздух ваших Лошадок.
— Лоханок, — сердито исправила Кэти. — Давай так: ты запоминаешь название и перестаешь меня бесить, а я делаю тебе скидку в две монеты.
— Нет, — отказался Гарри. — Даже за пять не соглашусь, и не проси. А вот за поцелуй…
— Да ну тебя, — фыркнула она и пошла вперед.
Спина снова зачесалась, но Гарри, обернувшись, ничего не заметил.
***
Когда они вышли из леса, Кэти остановилась и, повернувшись к Гарри, спросила:
— А если я сделаю так, что твои крылья прорежутся, ты меня покатаешь?
Зеленые глаза искрились от лукавства, и отказать им было совершенно невозможно.
— Идет, — согласился Гарри.
— Хорошо, — сказала Кэти и кивнула на тропинку, вьющуюся вправо через луг. — Иди вон туда, я тебя догоню. Камешек только вытряхну.
