Колдун раздраженно махнул на него рукой.
— Пойду оденусь, — спохватился он.
— А кто это был? — остановил его Сережка.
— Виктор Ле Бон, — как будто это имя должно нам что-то говорить.
— Француз?
— Бельгиец.
— А чего тогда на французском шпрехал?
— А на каком он должен был шпрехать? — заинтересовался темный.
— На бельгийском.
Сокол страдальчески поднял глаза, но смолчал и ушел в комнату.
— Так кто это был? — спросила я уже у Натали.
— Сами не поняли? Официальный наблюдатель от этих… — Она неприязненно поморщилась, бросив взгляд на Антона.
— А от ваших тоже будет официальный? — предположил Сергей.
— Нет. От наших никого не будет, так как официально управление не имеет к данному делу никакого отношения. Это личная инициатива Сокола, и в случае чего отвечать он тоже будет лично.
— А фрау Эбель у нас тут в каком качестве? — Сережка, как и я, вспомнил ночной разговор и сопоставил факты.
— Фрау Эбель иногда ездит в гости к своим друзьям. Но это не значит, что она принимает участие в их авантюрах.
Натали захлопнула перед нами дверь своей спальни. Антон пожал плечами и ушел в свою. А мы, чтобы не торчать в коридоре, вернулись на кухню.
— Ты правда поняла, о чем этот мужик по мобилке говорил?
— Ничего интересного: согласовывал со своим руководством отсрочку, которую попросил Сокол.
А еще сказал, что не доверяет темному и дело кажется ему подозрительным. В этом я была с ним солидарна.
Визит месье колобка стал единственным событием за весь день. Если и дальше все пойдет по плану, нам предстоит безвылазно просидеть в квартире вплоть до второго августа, а это почти две недели, и меня такое положение устраивает: приключений уже хватило.
Большую часть времени проводили каждый на своей территории. Сокол, с которым территория у нас была общая, перебрался с ноутбуком в кухню, поближе к сигаретам и холодильнику. Я полагала, что он займется подготовкой требуемых Ле Боном выкладок, но зайдя как-то, чтобы сделать себе и Сережке чай, увидела, что темный, надев наушники, смотрит фильм о дикой природе: гепард охотился на газель.
Ближе к вечеру, поняв, что накануне мы недооценили потребительскую способность пятерых взрослых человек, обосновавшихся под одной крышей, нас с Антоном отрядили в ближайший гастроном. Антона — в качестве носильщика (и «его не жалко» — формулировка Сокола), меня — как женщину, по умолчанию обязанную знать, что и в каких количествах требуется купить. Серый пытался протестовать — меня ему было очень даже жалко, — но тогда в магазин пошла бы Натали, ратовавшая за здоровый образ жизни, мюсли и йогурты.
На лавочке у подъезда обосновалась компания выпивох: у троицы неопрятных мужиков были грязные, заросшие щетиной физиономии и на диво трезвые и внимательные глаза. Когда мы с Антоном вышли, один из них увязался за нами и вел два квартала до перекрестка, где его сменил уже знакомый старик с таксой. Собачке оставалось только посочувствовать: выгуливали ее часто и долго.
С выбором продуктов я не церемонилась. Нимало не задумываясь, как лысый все это понесет, загрузила продуктовую тележку пельменями, замороженными блинчиками, котлетами и прочими полуфабрикатами. О здоровом питании не забыла и взяла для Натали клубничный йогурт — просто посмотреть, как она станет его есть, когда остальные будут уплетать пельмени со сметаной. Да, сметану тоже купила. Килограмм сыра, две упаковки сосисок… три упаковки, чтоб наверняка. Огурцы, помидоры и зелень на салат, масло для заправки, две пачки чая, кофе, растворимый и молотый, печенье, пять плиток шоколада, яблоки…
— В следующий раз сам с ней пойдешь! — заявил Антон Соколу, втащив продукты на кухню.
Я скромно вошла следом и поставила на стол торт-мороженое. После недолгого отсутствия в город возвращалась жара, и по этому поводу очень захотелось чего-то холодно-кремово-вишневого.
Пока я отлучалась в ванную, чтобы вымыть руки, тортик успели разделить, но обо мне не забыли.
Однако насладиться десертом не получилось: с утра Сережка, как и просили, составил список знакомых, и теперь на телефон Антона пришла собранная «по своим каналам» информация на каждого. Начали конечно же с нее, с Алены.
— Казанцева Елена Дмитриевна, двадцать три года, не замужем, детей нет. Родителей — тоже: отец неизвестен, мать умерла. Место регистрации — село Андреевка Донецкой области… Это где метеорит в шестьдесят девятом упал. В город приехала шесть лет назад, учиться. Два года назад окончила механико-металлургический техникум, специальность «Обработка металлов давлением». Официально безработная, состоит на бирже труда, а по факту до марта этого года работала реализатором на центральном рынке. Во время учебы проживала в общежитии, после — на съемной квартире. В настоящее время… А черт ее знает, где она в настоящее время. С квартиры съехала в январе. Отзывы от хозяйки положительные, но дружбу они не водили, и куда перебралась квартирантка, она не знает. В родном селе у нее осталась тетка, но они не общаются. Номер, который дал Сергей, по сведениям оператора, не активен уже два с половиной месяца. Есть страничка на «Фейсбуке», где она уже полгода не появлялась: без фото, место работы не указано, в графе «семейное положение» значится «все сложно». Три виртуальных друга, проверяем, но вряд ли что-то выясним. С друзьями в реале та же ситуация: знакомые по учебе и по бывшей работе никаких отношений с ней не поддерживают. Есть фотография из личного дела — в архивах техникума порылись, но какая-то она… никакая…
Лысый развернул телефон экраном к нам. Действительно, никакая: темные, зализанные назад волосы, большие глаза, подведенные черным карандашом, плотно сжатые губы и такое выражение лица, словно снимали не живого человека, а прислоненный к белой стене труп. Но с фотографиями на документы так часто бывает, сама в свой паспорт стараюсь лишний раз не заглядывать, нервы берегу. А главное, сходство у этих снимков с оригиналом минимальное — вон и Сережка смотрит, словно впервые увидел. Смотрит, смотрит…
— Не густо, — подвел итог рассказу светлого Сокол.
— Да уж, — не сдержавшись, хмыкнула я. — На меня за час полное досье собрали.
— Не путай. На тебя ничего собирать не пришлось. Ведьмы, даже… такие, занесены в реестр по месту жительства. Позвонил в местное отделение, представился и получил всю имеющуюся информацию. С гражданскими сложнее.
— Значит, Алена не ведьма, — констатировала Натали.
— А если и ведьма, то не выявленная, вроде него. — Колдун указал на Серого.
— Почему она обязательно должна быть ведьмой? — пробурчал парень сердито.
— Потому что воспользоваться ключом может только одаренный. Да-да, я помню, что она не такая, но девушку могли использовать вслепую… Хотя после ее внезапного исчезновения я не очень в это верю. С работы ушла, квартиру сменила, номер тоже. Два с половиной месяца — примерно тогда ты вернулся и позвонил ей, так? Можешь назвать меня параноиком, но у моей паранойи есть основания.
Тем не менее заслушали информацию и по другим Сережкиным знакомым, но никого столь же подозрительного, как эта исчезнувшая Алена, среди них не было.
— Немного у тебя друзей, — ухмыльнулся Антон, закончив разбор. — Странно для природного телепата. Обычно они располагают к себе людей.
— А потом не знают, куда от них деться, — парировал Сергей. — На кой мне это?
— Телепаты со временем становятся мизантропами, — сделал вывод светлый.
— А в вашу контору берут исключительно лысых, — невпопад огрызнулся Серый.
Но если подумать: Антон, Ле Бон, дед с таксой все время в шляпе, но не исключено…
— Я не лысый! — обиделся Антон. — Это временно.
— Да, кстати, давно хотел спросить, — включился в разговор Сокол, — что с волосами?
— Оборотень укусил, — буркнул себе под нос светлый.
— Я думал, после этого, наоборот, шерсть растет, — удивился Сережка.
— Растет. И клыки с когтями. А во избежание этого после укуса делаются специальные прививки. Выпадение волос — временный побочный эффект, за полгода все нормализуется, — разъяснил колдун, прежде чем спросить у Антона участливо: — Ликантроп?
— Вервольф, — как будто оскорбился лысый.
— Истинный? — Сокол недоуменно вздернул бровь. — А профилактику зачем делали?
— Она в фазе была… — Светлый из бледного стал нежно-розовым.
— Она? — многозначительно уточнил темный.
— Но ты же ее завалил? — хищно прищурился Серый.
Антон из нежно-розового сделался насыщенно-свекольным.
