— Я не могу дать такую клятву, — покачал головой Габо. — Один медведь по крови жив.
— Бастард?
— Нет. От него отреклись, — пояснил пылающий рыцарь. — Отреклись, чтобы спасти от проклятья императорского рода.
— Имя?
— Сын последнего главы медведей. Прошлого имени его не знаю.
— Где он? Что с ним? — продолжал допрос призрак.
— Он в нашей армии. Он темный маг. Сильный и упрямый.
Призрак сделал шаг назад и оскалился. Взяв себя в руки и закусив губу, призрак припал руками к пелене и заговорил утробным басом:
— Договор такой: я тебе говорю, как защиту их к чертям развалить и сделать так, чтобы они даже личным артефактом воспользоваться не могли во время боя, а ты клянешься, что трахнешь одну суку.
Габо вскинул брови, но тут призрак взглянул на некроманта.
— Нет, не ты. Слишком хорошо ей будет! Он! Пусть этот малец ее отымеет, как шлюху портовую.
Пылающий рыцарь откровенно растерялся.
— А чего сразу я? Я кого попало не буду… — начал взбрыкивать он.
— Демоны с этим мальцом, но поклянись, что это сделаете!
Габо задумчиво взглянул на Бома, а потом вспомнил взгляды своих бойцов, которые выворачивали шеи и пыжились в деревнях, проходя мимо молодых девок. И не все из них были симпатичные. Далеко не все.
— Я найду того, кто это сделает, — кивнул пылающий рыцарь. — Клянусь честью, что мы это сделаем.
— Клятва мертвецу крепка, — кивнул призрак. — И если уж сказал, то слушай.
Призрак припал к пелене и, глядя в глаза Габо, произнес:
— Давно было. Если мой череп успел пожелтеть, значит, не меньше сотни лет назад. Для вас магов это не так долго, но я как человек дважды родиться, вырасти, состариться и умереть спею.
— Причем тут защита?
— При том, что это не новые порядки. Эти порядки придумали лизоблюды из университета. Были времена, когда на троне сидел Эскази Седьмой. Мстительный и тупой, как по мне, хотя некоторые его хитрецом считали. Не знаю, как оно там было по-настоящему, может, и он к этому руку приложил, но клан мой в опалу отправился именно при нем.
Габо взглянул на Бома, а тот развел руками.
— Я в исторические хроники империи не лез.
— Оно и не надо. Суть в том, что я тогда во главе восточного легиона стоял. И мне приказ на переформирование порядков пришел. Тогда гурзы снова голову поднимать начали, силу набрали, и они хотели, чтобы я по их инструкциям воевал. А они мне послойную инерционную защиту шлют… Да, да. Именно ту чушь, что вы мне тут нарассказывали.
— Почему чушь?
— Потому что у гурзов маги все путем школы «Стальной воли» шли. Другие просто перевелись, а эти узкоглазые каждое серьезное атакующее заклинание в защитную сферу заворачивали, чтобы наши лихачи в воздухе их не перехватывали.
— В воздухе? — нахмурился Бом.
— Я не удивлюсь, если они всех наших «Лихачей» перевели. Это в духе той знати было, — хмыкнул призрак. — А беда была в том, что те заклинания гурзов против этой защиты — как нож раскаленный против масла.
— У них была особая техника?
— У них нет. Простая защита вокруг их заклинания, но стоит такому заклинанию в послойную инерционную прийти, как она схлопывается, и хрен ты там минуты три что достойное поднимешь.
— Это еще почему? — вскинул брови Габо.
— А ты вон, мальца этого спроси. По лицу видно, что понял. Я не маг, только теорию немного знаю, но сам такую защиту пробовал и видел, что от патрулей оставалось.
Пылающий рыцарь взглянул на молодого некроманта, а тот стоял с открытым ртом.
— Индукция Цифаго, понимаешь?
— Нет.
— Средний щит с открытыми конструктами выдает после разрушение эффект Крюненбега, помнишь?
— Да.
— А если в такой щит прилетит такой же щит? Что будет, если эффект Крюненбега будет и со стороны щита и со стороны атакующего заклинания?
Габо умолк, а парень продолжил:
— Произойдет индукционное возмущение. Стихия на стихию даст такой всплеск энергии, что любой, кто попытается призвать силу, порвет себе каналы, а заклинания, даже если и получатся, будут настолько нестабильны, что могут рвануть или вести себя непредсказуемо. И если этот призрак говорит правду, то строй армии легиона может остаться без защиты. Тогда… тогда…
— Тогда будет решать честная сталь, — закончил за мальца пылающий рыцарь.
— Смышленый малец, — хмыкнул призрак.
Габо, прикинувший в голове варианты, спросил:
— Ты сдержал свое слово. Если это действительно поможет, мы сделаем то, что обещали. Только вот ты не указал, кого надо…
— Императрица, — оборвал его призрак. — Плевать, кто там сейчас, но вы должны сделать это именно с ней.
Оба мага вскинули брови и переглянулись.
— Жозефа. Эта скользкая сука обвинила меня в домогательствах на малом совете. Да, я смог доказать, что эта защита строя полная чушь, да я вел легион по старым порядкам, но эта тварь все таки отомстила за своих лизоблюдов. Она подставила меня, а потом и весь мой клан, — мужчина сжал кулак и влепил им в серую пелену. — Одна мстительная тварь погубила целый клан. Я выиграл тот поход, но она пошла дальше. Родовое проклятье на весь клан… Родовое!
Снова удар сжатого кулака в пелену.
— Ни разу не предали, всегда держали границу на замке. Ни словом не посмели, ни делом не грешили, а тут всего одна хитрая сука…
— Не думаю, что она еще жива, — произнес Габо, взглянув на Бома. — Не то, чтобы я отказываюсь от своих слов… Найти ее могилу не составит труда, но…
— Какой смысл трахать труп? — призрак воина клана медведя отпрянул от серой пелены. — Найдите ее дочь, внучку, правнучку… Мне все равно кого, но сделайте так, как я сказал.
— Вообще-то этим должен заняться Бренд, — подал голос Бом. — Это его род и…
— Нет, — возразил призрак. — Месть — это путь вникуда. Месть для живого человека — это путь в могилу. Рано или поздно все пути мести ведут именно туда. Не втягивайте его в это.
— Хорошо, — кивнул пылающий рыцарь. — Моя клятва нерушима.
***
— Мутно все, — произнес старик. — Я бы понял, если бы оно было, как проповедники поют.
Рус, сидевший на телеге, выплюнул травинку и спросил:
— А что поют?
— Народ собирают, говорят, мол, баб всех насильничают, а потом режут на алтарях. Ни детей, ни стариков не щадят, — произнес старик и сморщился.
— А что не так?
— Доча у меня была в Синьке. Местному старосте сыну отдал. Думал беда будет. Младший ездил к ним, чтобы похоронить по-людски. Я его, словно на смерть посылал, а он вернулся на телеге с гостинцами.
— М-м-м? Много привез?
— Много. Никого тама не режут и не насильничают. Армия этой Барроулии прошла и за весь припас, что взяла, монетой платила. А за ней торгаши пришли из франков. Фед и сладостей привез две корзины. Я таких не то, что не пробовал, даже не слыхал.
— А что говорят там? — задумчиво спросил Рус, внутренне хваля строгие инструкции Айзу.
— То, что господ ихних перебили, они, конечно, не рады.
— Чего так? Хорошие были?
— Не то чтобы хорошие… Как все. Налог платили, порой за еду на них работать забирали. Тут дело в другом. Свой господин… он как-то ближе. Вроде как, знаешь его. А тут, видишь, какое дело. На клан проклятье наложили, и рано или поздно он бы перевелся. А это значит, что род рано или поздно все равно бы кончился. А тут на тебе… вольные пришли и перебили всех. Значит, новый господин будет.
— А что плохого в новом? Думаешь, стращать будет?
— А шут его знает, — вздохнул мужчина. — Может, и лучше будет, но тут как говорится «Лишь бы худо не стало».
— Неизвестность всегда пугает, — кивнул Рус.
Телега скрипнула на небольшой ямке, и из-за холма показались стены города. Они находились на небольшом холме, а дорога спускалась к тракту, который упирался в городские ворота.
— Так оно, — кивнул мужик.
— Зачем ты едешь в Бретславль? — спросил парень, не сводя взгляда с города.
