Гном отошел от коня и дважды хлопнул в ладоши, конь встал на дыбы и заржал могильным голосом, а после произошло немыслимое, конь начал преображаться в прекрасное создание. Голый череп сменился обычной конской мордой, при этом покрытой мелкими серебристыми чешуйками, седая жидкая грива сменилась на роскошную серебристую, сероватая кожа так же преобразилась в серебристую чешую, а хвост из обычного свисающего, превратился в серебряное пламя колышущиеся на ветру.
- Уруки, конь-хамелеон, – Ровни снова подошел к нему и погладил, – а такой неприглядный образ он примате лишь при незнакомцах, он очень стеснительный, а так он может принять облик любого скакуна, только способности их пользоваться не может. Прибыл он из леса единорогов, а питается как обычная лошадка, трава, овес, можно баловать сахарам, он его очень любит.
После такого красочного представления мне сразу полегчало, ведь ехать куда-то, зная, что в спину тебе дышит конь, словно украденный у смерти, как-то не очень комфортно.
- Ну а последние две красавицы, родные сестренки. Привезли их с инеевых пустошей, после такого, как браконьеры убили их мать, которую я смог успешно заменить, – он громко рассмеялся, – та что посветлее, Снежинка, та что имеет более голубой оттенок, словно ледяной, Ини.
Когда презентация была законченно, Экган и Ровни отошли чуть в сторону, видимо обсудить цену, а остальные решились подойти по ближе, чтобы по лучше осмотреть своих компаньонов. Мальчишки сразу побежали к чудо коньку Уруки, Ульра пошла к двум белоснежным сестрам, а меня же заинтересовал Смоук. Я встал в паре шагов от него, и нескрыая стал его рассматривать, демонический конь, тоже заинтересовавшись подошедшей к нему личностью, начал меня обнюхивать, вытянув в перед шею. Сколько мы так стояли, любуясь друг другом, я не знал, но громкий голос Экган привлек наше внимание.
- Так, – он хлопнул в ладоши, – рассаживайтесь на любых коней, кроме демона и в путь, оставшийся без ездового, может выбрать себе любого из тех трех стоил – он указал рукой на три загона по правую от себя руку.
Пока Ровни раздавал седла, а после помогал оседлать выбранных лошадок, я стоял и не понимающе смотрел на обделённого вниманием коня преисподней.
- Экган, – я подошел к нему чуть ли не в платную, – а почему мы Смоука не берем?
- А все просто, – Экган кивнул в сторону Ровни, – один ворчливый гном, не хочет сбавлять цену.
- Да потому, – не поворачиваясь начал Ровни, – что этот конь редкий, сильный, да к тому же еще и боевой, а ты хочешь дать за него всего три золотых.
- Господин Ровни, – я подошел к гному, – сколько вы просите за него?
- Мальчик мой – развернувшись он хотел было что-то сказать, но тут же осекся.
Обернувшись, я увидел нависающего надомной Смоука, воздух из его ноздрей чуть обжигал, а адские глаза смотрели мне в душу. Виски на миг ударило током и сознание чуть помутнело, и в голове промелькнуло одно единственное словно “друг”, словно пришедшие из вне.
- Мальчиком мой, – заново начал Ровни, – я все понимаю, что этот конь тебе понравился, но я боюсь, чтобы заработать на такого жеребца, нужно работать в трактире не один год.
- Цену, – в голосе появилась раздраженность, – можете назвать?
- Двадцать золотых, – гном скрестил руки на груди, – и не на медяк меньше.
Я снял со спины один из вещь-мешков и нашарив в нем довольно увесистый мешочек, перетянутый красной веревочкой, открыл его. Казалось бы, можно ли рассчитывать на состояние, если, проработать всего три месяца в трактире? Как показала практика, вполне. За три с небольшим месяца, мое состояние насчитывало тридцать три золотых, пятнадцать серебряных и тридцать медных акеров, именно так называлась местная валюта, при чем большая половина была выплачена самим Овалом в качестве зарплат и премий, не говоря уже о купленных мне вещах и выданном мне сегодня мешке, а остальная собрана за счет чаевых.
Когда столько увесистый мешочек оказался в моих рука у гнома невольно отвисла челюсть. Я отсчитал ему причитающиеся двадцать золотых момент, а после заплатил еще шесть серебряных, три за более удобное, как меня заверил гном, седло, два за перекидные сумки, куда я с большим облегчением переложил все свои вещи, и одну монетку отдал за провиант для моего нового друга.
Когда все кони были оседланы, мешки с провиантом были погружены, а жокеи расселись на свои места, Ровни провел для нас краткий урок, как правильно ездить, управлять и как обращаться с его, уже бывшими, подопечными. После того, как все сделали пару кружочков, чтобы наездники попривыкли к коням и на оборот, гном открыл ворота по шире, и мы двинулись в путь, попрощавшись с довольно ухмыляющимся гномом.
Первым из ворот выехал Экган, он недолго думая взял себе Фритта, следом ехал Кирви на Снежинки, за ним его друг Биги, которому досталась Ини, хотя он жутко хотел поменяться со мной, следом ехал я и Смоук, а замыкала процессию Ульра и хамелеон Уруки.
Когда мы выехали со двора и направились в сторону ворот, все кто был в тот момент на улице уставились на нас с изумлёнными взглядами, видимо даже для столь искушенных граждан, столько разношёрстные кони были большой редкостью.
За спиной кто-то вскрикнул, обернувшись я сразу понял причину шума. Конь Ульры встал на дыбы, чуть не сбросив наездницу, и снова принял облик мертвого коня, отчего у неосведомленных гражданок случился обморок. Патруль, что проходил по близости насторожился из-за шума, но почти тут же вернулся к своим делам, поняв, из-за чего случился переполох. Тем временем, Ульра склонилась к уху Урука, что-то ему прошептала, при это руки ее начали источать бледно зеленый свет, и конь, вновь встав на дыбы, принял свой истинный образ.
Когда все проблемы были устранены и наши ряды восстановлены, мы двинулись к пограничному кордону. Там нас задержали чуть дольше, чем у предыдущих ворот, стражи, помимо осмотра документов, проверили и все наши личные вещи. Когда с формальностями было покончено, нам пожелали приятного пути и пропусти вперед.
За воротами вновь открылись бесконечные песчаные пустоши, с редкими высохшими деревьями и кустиками. По приказу Экгана мы перешли на рысь и двинулись на восток, сохраняя прежний строй. С галопа, на рысь, с рыси на галоп и лишь изредка переходили на быстрый шаг. Экган либо пытался пройти как можно больше, до наступления темноты, либо пытался доехать до очередного перевалочного пункта. Я никогда не катался на конях и поэтому первые полтора часа поездки прошли для меня крайне некомфортно, то возникал страх, что меня унесет ветром, когда мы переходили на галоп, то пугался того, что не смогу справиться со Смоукам, если он вдруг взбеситься, на второй час пути я немного по обвыкся и стал держаться в седле более уверенно. За весь путь никто, кроме Экгана, не проронил не слово, все были крайне сосредоточены и не отвлекались ни на что, будто со всем усердием пытались выиграть скачки.
Если говорить на чистоту, то смотреть в пустыне особо нечего, кругом барханы, один больше другого, высохшие колючки да жухлые деревья, вот и весь пейзаж, даже животных не попадалось, правда иногда в небе пролетали какие-то птицы, но они были высоко и рассмотреть их детально было невозможно. По пути нашего следования пару раз нам попадались медленно тянувшиеся караваны, но и они были самыми обыкновенными, с десяток людей в охране, вооружённых до зубов, телеге или две наполненные товаром, в которые были впряжённые песочного цвета бараны, с огромными закрученными рогами и размером превосходящие своих горных сородичей, что собственно уже не удивляло.
Солнца медленно склонялись к западу, а мы все переходили с рыси на галоп, остановка была всего лишь одна, дабы справить естественную нужду, а после мы скакали без продыху. Лишь когда последний лучик солнца ушел за горизонт и мир погрузился в сумрак, Экган скомандовал перейти на шаг и искать место для ночлега. К счастью или нет, но через десять минут поиска вдали мы заметили мини оазис. По среди пустыни была небольшая лужа диаметром метров пять, а рядом была мелкая трава и почти у самой кромки воды торчало неизвестное мне одинокое дерево с фиолетовыми и белыми листьями.
