– Это история еще более скверная, господин оптограф, – вздохнул фантом. – От меня потребовалось все мое мужество и, не побоюсь сказать, самопожертвование.
Он откинул свои длинные призрачные волосы – надо полагать, за все время бегства он ни разу не стригся, так что отрастил солидную гриву, – и стало видно, что у него нет левого уха.
– Вы хотите сказать, что сделали это сами?
– Натурально. Впрочем, если вы думаете, будто это самое скверное, то глубоко ошибаетесь. Дело в том, что я обрел свободу, подвергнув опасности другого разумного. Между прочим, вашего коллегу. Это было так. После очередной попытки продать бритву у меня оказалась на руках неплохая сумма денег. Кстати, если бы не бегство, ее как раз хватило бы, чтобы достичь предела моей полузабытой уже мечты. Не помню, в каком городе это было… ах, позвольте, да в Спросонске же! – вы ведь оттуда? Ну да, конечно, в Спросонске. Я купил себе приличный костюм и отправился обедать в какое-то кафе, кажется, оно называлось «Обливион». Заказал себе бифштекс, для разнообразия попросил газету и стал читать, хотя прежде никогда не читал за трапезой. Оказалось, напрасно – привычка небесполезная. Мне на глаза попалась заметка о старинных суевериях. И тут что-то толкнулось в голове. Я сообразил, что мой демон неуловим, потому что очень стар – за многие века он не только научился избегать внимания священников, но и обманывать ученых магов. Но что, если против него окажется действенным какой-нибудь старинный, давно отринутый наукой способ? Мне вспомнились школьные уроки по истории магии, и я понял, что нужно делать. Следовало не просто изменить свой облик, но создать образ, на который демон бы перескочил. Не доев бифштекс, я выскочил на улицу, остановил случайного прохожего и спросил, можно ли найти в городе хорошего оптографа. «А как же! – воскликнул тот. – Вам нужно на Оранжерейную, там находится известное ателье Кривьена де Косье, спиритографа старой закалки. Его весь город знает». Я выслушал указания насчет дороги и вскоре отыскал ателье. Оно выглядело богатым и преуспевающим. Витрины пестрели образцами снимков, они же были и на щитах, которые стояли на тротуаре. Ну да вы, наверное, видели этот салон, раз уж сами из Спросонска?
– Да, видел, – коротко кивнул Сударый. – Рассказывайте дальше, пожалуйста.
– Дальше я вошел внутрь и заказал свой портрет. Господин де Косье оказался очень вежливым человеком внушительной комплекции. Он сказал, что примет меня завтра, в три часа пополудни. Я, однако, не хотел ждать и настоял, чтобы снимок был сделан немедленно, для этого пришлось предложить тройную цену. Господин де Косье согласился. Правда, я все равно прождал около получаса, не понимаю зачем… Вы случайно не знаете?
– Господин де Косье готовил пластину для снимка, – пояснил Сударый. – Пластины следует использовать в течение нескольких часов после того, как на них нанесена эмаль и прочитаны заклинания, поэтому сеансы обычно проходят по предварительной записи.
– Вот как? Не знал. Простите, а вы сами не у господина Косье работаете? Припоминаю, что у него там был какой-то молодой человек, очень похожий на вас… Правда, ростом пониже и блондин. Это не вы?
– Нет, не я. Однако продолжайте, пожалуйста. Итак, вы сделали снимок. Что было потом?
– Это хорошо, что вы не у него работаете, а то мне было бы совсем уж стыдно… Так вот, господин де Косье сказал, что забрать портрет я смогу вечером, часов в пять. Я отправился бродить по городу. Город мне не понравился – какая-то пародия на Дремск. Впрочем, не важно. Я догадывался, что будет много шума, поэтому потратил часть времени на то, чтобы отыскать неподалеку от ателье укромный уголок, где можно пересидеть суматоху. Я оставил там купленный в аптеке бинт, а с собой взял приобретенный там же кровозапирающий амулет. С трудом дождавшись указанного часа, я вернулся в спиритографическое ателье. Господин де Косье вручил мне снимок. Я взял его, положил на стол, быстро вынул бритву, отсек себе ухо, положил поверх снимка, а рядом – бритву, и быстро убежал, зажимая рану платком. Вот так это было. Ужасно, не правда ли?
– Не то слово.
– Когда я сообразил, что подбросил другому человеку демона, радость моя сменилась жгучим стыдом. Я снова бежал, но тут мне пришло в голову, что уж теперь-то меня точно станут искать, а значит, на всех станциях и полустанках будут высматривать человека с моими приметами. Поэтому я решил остановиться в первом же попавшемся городе, каковым оказался Храпов, добравшись до него, как уже привык, пешком. По счастью, тут отыскался полузаброшенный дом, который сдавали за бесценок… Тут я оставался уже не помню сколько времени, почти не выходя… пока не умер.
– Понятно… – протянул Сударый в задумчивости. – И демон оставил вас в покое?
– Конечно! Жестокий обряд из варварского средневековья помог там, где оказалась бессильна современная магия. Мой образ, моя кровь, моя плоть и предмет, в котором обитает демон, остались у спиритографа. Разумеется, у него же остался и сам демон!
– Так-так-так… Не представляю, как де Косье справился, но многое сходится.
– Смилуйтесь, Непеняй Зазеркальевич, что же тут может сойтись? – воскликнул Сватов.
– А ты бы что сказал, Переплет? – спросил оптограф у своего домового.
– Чего уж гадать? Вы ведь про Варганов карандашик вспомнили?
– Да, и про него тоже, хотя сомневаюсь, что тут можно проводить прямую аналогию. Однако я вспомнил также и твою книгу, и Вередину сережку… а на Персефония, помнится, свалилась швабра?
– Верно, – кивнул Переплет, глядя на Сударого, как студент на профессора.
– И булавка у госпожи Заховаловой… Да, пожалуй, в этом есть смысл! Теперь мне начинает казаться, что я читал о чем-то подобном…
– Да бог с вами, Непеняй Зазеркальевич! – обеспокоился городовой. – Неужто и вы теперь на демона охотиться станете?
– Нет, не на демона. Если догадка верна, это существо представляет собой крайне редкую разновидность… ну, скажем, все-таки призрака, хотя Кофегущин наверняка поднял бы меня на смех за столь вольное обращение с классификацией… Вот что! – сказал Сударый, вставая. – Барберий Флиттович, вы заинтересованы в том, чтобы истинный виновник ваших несчастий был обнаружен?
– Демон-то? – уточнил бывший парикмахер. – Да как же…
– Полагаю, средство найдется. Мне необходимо сделать несколько оптографических снимков. Только снимать я буду не дом и не место вашей смерти, а вас.
– Зачем? – насторожился призрак. – Не в газетах печатать?
– Нет, мои снимки меньше всего будут годиться для газет. Мне нужны ваши изображения в разных планах бытия… В общем, очень нужно! Идемте наверх.
Призрак было заупрямился, но молчавший все это время Лапотоп уговорил его:
– Ты что же, так и собираешься до скончания веков в маниаках числиться? Или понравилось, что про тебя в газетах писали?
Подействовало.
В комнате Сударый первым делом прильнул к видоискателю и заставил призрака встать напротив стены, у которой обнаружил наиболее спокойный фон.
– У вас какая плотность? – спросил он.
– А вам зачем?
– Нужно для поимки Ухокусая.
– А-мн… Не помню.
– Двадцать пять процентов, если мне не изменяет память, – подсказал городовой. – Во всяком случае, так записали при освидетельствовании.
– Сейчас плотность явно больше, на глаз я оценил бы процентов в сорок. Значит – Переплет, запиши, пожалуйста, – смещение приблизительно в пятнадцать процентов за два года. Солидно… и очень выгодно для нас, потому что дает очень четкий контур. Итак, приступим!
Несколько минут царило молчание, прерываемое только командами Сударого:
– Кристалл на тридцать… на два шага левее… Запиши время и пометь: угол пятнадцать… Аврономическую пластину…
Когда сессия была окончена, он, сворачивая оборудование, сказал:
– Вам, Барберий Флиттович, пока лучше пожить здесь, но, если моя идея подтвердится, возможно, все обвинения и грязные сплетни о вас будут опровергнуты. Сударь Лапотоп, сердечно благодарю вас за помощь и гостеприимство. И спасибо за чай, было вкусно.
– Да кого уж там вкусно, – засмущался домовой.
– Знаком Бывалович, к вам у меня большая просьба: доставьте нас с Переплетом на ковролетную станцию.
– Это мне не трудно, – заверил городовой и, попрощавшись с призраком и домовым, вышел на улицу. – Только очень бы хотелось, Непеняй Зазеркальевич, чтобы вы все-таки объяснили, что такое у вас на уме. Вот я не первый день службу справляю, и справляю недурно, а сколько ни слушал Свинтудоева, так и не надумал ничего полезного, и господин Копеечкин не надумал, а уж как внимательно слушал, сколько раз переспрашивал! А вы вот так взяли и надумали… Голубчик, что же ты, – обратился он к вознице, – не видишь, что господам помощь нужна? Ну-ка, закинь в возок хоть вот эту штуку.
Молодой офицер, соскучившийся в ожидании, с энтузиазмом бросился исполнять поручение.
