Что-то изменилось. Ольф это понял сразу по тому, как стал пахнуть воздух, как начали двигаться тени и какие звуки наполнили ставший вдруг сумеречным лес. Ткань реальности натянулась перед мрррляусссем, напряглась, задрожала. И уступила, пропуская его на другую сторону.
Там всё было так же, но неуловимо по-другому. И время. Оно ощущалось почти физически, и Ольф почувствовал, что он почти опоздал. Мысль эта отдавалась глухой болью за грудиной, и он припустил изо всех сил. Мелькали деревья, и тени, и чьи-то кошмары. На земле появились первые свечи, потом их становилось все больше и больше. Их трепещущий свет гнал прочь сумрак, наполнял воздух расплавленным золотом. Вдалеке слышалось праздничное пение, которое больше напоминало траурное. Запахло тлеющим вереском. Горький, отчаянный запах.
Лламириль стояла перед алтарём в платье, сотканном из живых цветов. Стебли оплетали её руки, обнимали бёдра. Соцветия нежно касались кожи. В волосах блестела диадема, и тонкие драгоценные цепочки спускались по волосам. Лламириль закрыла глаза и не смотрела на жениха. Принц же не отрывал от неё горящего взгляда.
Маленькое сердечко мрррляуссся забилось часто-часто, и мохнатую шейку свело от волнения. Он так часто представлял себе этот момент, жили дышал им, но никакое воображение не могло подарить ему тот восторг, который он испытал при виде Лламириль. Любовь, которая за два года поисков, казалось, покрылась пылью, засияла с новой силой. Ничто не прошло и не было забыто, и он принёс своё сердце Ей, как и обещал.
Ольф обратился в прыжке. Он был усталым и грязным, но не стеснялся старой одежды и грязи под ногтями. Это всё не имело значения.
Публика заволновалась. Эльфы, фейри, феи и нимфы, сатиры и терринги, кентавры и минотавры, рогатые, хвостатые, розовые, зеленые и голубые — все существа повернулись к алтарю.
— Успел, — выдохнул Ольф.
Лламириль посмотрела на него, и он понял, что опоздание грозило большим, нежели вечное расставание. Там, внутри Лламириль, Виара почти умерла. Ещё немного, и от неё осталась бы одна оболочка, прекрасная и холодная.
— Дорогая, — проговорил Принц, — у нас ещё один гость? Мрррляусссь, Звездный Наблюдатель? Не думал, что вы еще остались.
— Остались! — сказал Ольф. Пожалуй, громче, чем следовало. — И я не гость. Я пришёл, чтобы забрать Лламириль, нареченную Виарой.
Принц медленно повернул голову, посмотрел с любопытством на свою невесту. Над ними нависали ветви дерева, цветущего белыми кистями, и крона его напоминала полог.
— Видишь ли, Наблюдатель, Лламириль — моя невеста, и через… хм… десять минут начинается наша свадьба. Она моя. Навсегда.
Взгляд Принца напоминал взгляд змеи. Казалось, он готов проглотить её, только чтобы она принадлежала ему.
— Она не твоя, — заявил Ольф, нервными движениями задирая рукав. — Нас связывает клятва.
Зрители охнули. Кожа на его запястье, где его тронула кровь, светилась серебром. Принц принюхался и нахмурился, узнав запах.
— Виара, — Ольф подошёл ближе, — я прошёл тысячи миль, встретил сотни людей. Я облазил самые тёмные уголки. Спустился в шахты и поднялся в Небесный Дворец. Я поклялся, что найду тебя. И я нашёл.
Лицо Лламириль как будто подёрнулось дымкой, и из-под неё на пару мгновений выглянула простая Виара. Ольф улыбнулся сквозь слёзы.
— Я люблю тебя, и это не изменится никогда. Прошу тебя, будь моей.
Ольф протянул руку.
Лламириль смотрела на неё некоторое время, и на лице её проступали признаки борьбы.
— Лламириль, ты должна помнить о Предназначении. О нашем долге, — голос Принца был полон презрения, но он продолжал. — Об исчезновении магии. Смерти волшебных народов. Помни. И будь разумна.
— Ты ведь не можешь отказать ему, да? — спросила Лламириль, и в голосе её слышались весёлые нотки, так не свойственные безразличной фейри. — Он Наблюдатель, верно? И стоит ему только попросить, наш мир уничтожат.
Принц поджал губы.
— Только тебе решать.
— А знаешь, Ольф бы не отказался от меня и под страхом уничтожения, — заявила Лламириль. Она стянула с волос диадему и драгоценные цепочки, вынула живые цветы. Она наконец улыбалась, и Ольф улыбался вместе с ней.
— Ты говорил, что станешь сильнее. Ты стал?
— Что? — нахмурился Ольф. — К чему ты?...
Но договорить он не успел. Со смехом Лламириль прыгнула ему на шею, и Ольф был вынужден подхватить её на руки, чтобы они вдвоём не упали. Они так замерли на мгновение, любуясь друг другом, а потом Ольф наконец её поцеловал.
Лламириль не было больше места. Виара вернулась.
2.
— Папочка, пора выливать на мясо грибной соус! Ольф, меньше кинзы, невсе её любят. Клара, позови уже Виару! Мы почти готовы.
Космина суетилась на кухне “Зеленой феи”, как у себя дома. Впрочем, теперь это и был её дом. Место это преобразилось: она принесла уют, и тепло, и массу таких нужных мелочей, которые сделали кухню настоящим сердцем дома. Рядом хлопотал Большой Папочка. Задания, которые требовали аккуратности, давались ему по-прежнему нелегко, но он старался. С тихим шлепком соус капнул на пол, и Папочка затёр его ногой, а Космина сделала вид, что не заметила.
В главном зале готовился большой пир. Гостей набралось больше двух дюжин, и все ели и пили, рассказывали истории и смеялись. Клара, которая за несколько лет стала полноправным членом команды и, как часто говорила Космина, семьи, стучала в лабораторию. Виара показалась из-за двери в налобном устройстве с увеличительными стёклышками. Руки её прятались в огромные перчатки и сжимали две пробирки.
— Ну что такое? — возмущенно спросила она.
— Космина зовёт тебя, — это Ольф вклинился между девушками, скользнул к Виаре и нежно поцеловал её, воспользовавшись тем, что у неё заняты руки. — Всё почти готово.
Возмущение на лице Виары сменилось крайним волнением. Она поспешила убрать пробирки и стянуть перчатки, нервно пригладила волосы.
— Ну что, как я выгляжу?
— Великолепно, — проговорил Ольф. — Как всегда…
— Идёт! — вдруг завопила Веймар. Он отказался от голубых шорт, купив синие брюки с ярко-красными вставками. —Идёт!
Гости повскакивали с мест и бросились к окнам и входу, но без споров пропустили на крыльцо Виару, Ольфа, Космину, Веймара, Большого Папочку и Клару. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели на большую дорогу, по которой шагал мужчина.
Робб добровольно сдался властям. Он захотел быть по-настоящему свободным и больше ни от кого не прятаться. Несколько лет в драконьих каменоломнях измотали его, наградили парочкой хронических болезней, но в тот момент это было не важно.
С радостным криком и слезами они бросились навстречу друг другу. Космина влетела в руки Робба, и оба они упали на колени, шепча друг другу нежности. Их обняла Виара, Ольф, потом Веймар и Клара, а последним всех разом обнял Большой Папочка.
Робб наконец-то был дома.
