— И она вкусснее…
«Но она не твоя, а чужая!»
«Если я поймала, значит, моя…»
— Кормилица ты нашша, — Симка умилённо почесал волчицу за ухом.
— Всё! Хватит! — потерявший терпение Арвиэль скрестил руки перед лицом: «Я! За-пре-ща-ю! Здесь! Охотиться! Иначе я стану злым и посажу тебя на цепь! Тебя, эконом шушелев, это тоже касается!»
Тиэлле поняла, что Старший не шутит, чисто по-женски предпочла обидеться и свернулась калачиком в углу мордой к стенке. Симка причислял себя к мужскому полу, однако это ничуть не помешало ему тоже надуться и исчезнуть в шкафу, откуда незамедлительно раздалось хрумканье.
Арвиэль мрачно схватил усопшего за ноги и пошёл ставить бульон. Ну не Рените же с извинениями возвращать разодранного любимца Петьку?
* * *
К исходу осени Арвиэль оброс, Тиэлле обзавелась густой шубкой, и оба вернули природный цвет волос. Аватар решил больше не экспериментировать с покраской, а на откровенные взгляды в сторону волчицы спокойно отвечал, мол, да, есть дикая кровь, но ничего удивительного: половина лучших собак так или иначе смески.
Мускулистого поджарого волчонка уже язык не поворачивался называть «малявкой»: Тиэлле переросла годовалых охотничьих щенков, и взрослые собаки стали относиться к ней с уважением. Она была готова бегать днями напролёт, так что если Арвиэль дежурил у Индикатора, с волчицей гуляли и Берен, и Эртан, и даже Симка, правда, последний исключительно за сливки. Этих променадов всё равно не хватало, и хищница бродила по городу одна, облизываясь на гуся, но помня про цепь.
Хмурая слякотная осень затянулась, и мороз ударил только в коростене, до дна выморозив лужи, а тут и снег устелил землю толстым белым ковром. Тиэлле трусила вдоль стены, то и дело останавливаясь, оглядывась на собственную ровную стёжку на снегу, когда увидела нечто странное. Из стены торчал хвост, притом не загнутый, как у человечьих прихвостней, а прямой, похожий на толстую сизую палицу. Недолго думая, волчица за него потянула.
Владелец хвоста не уступал по силе Тиэлле, а когда утянул её за собой в лаз, выяснилось, что и превосходит. Не успела волчица опомниться, как оказалась прижатой к земле, а в загривок не больно, но крепко вцепились зубы: ни вывернуться, ни укусить.
«А ну пусти! — возмутилась Тиэлле. Напавший разжал челюсти, глухо порычал над ухом — не угроза, но предупреждение, затем немного отбежал и, присев прямо на снег, стал внимательно и спокойно разглядывать противницу. Волчица встряхнулась, взъерошив загривок. — Ты чего дерёшься?»
«А ты чего ко мне прицепилась?» — щенок оказался старше Тиэлле, крупнее и, несомненно, удачливее: птицей счастья у его лап лежал Миронов гусь.
«В кольце охотиться нельзя!» Столько времени выслеживала этого гуся, пестовала, как родного, кур гоняла, чтобы ему зёрнышек больше досталось, собак от него шугала…
«Кто это сказал?» — янтарно-жёлтые глаза довольно и насмешливо щурились.
Внезапно Быстрая поняла, что ни злости, ни обиды на этого симпатичного самоуверенного нахала не испытывает, скорее, досаду от того, что не она победила в потасовке и желанный гусь достался не ей. От незнакомца не пахло двуногими, дымом и домом, да и вообще на собаку он был похож ещё меньше, чем сама Тиэлле. Только раз она видела других волков, мёртвых, и вот теперь смотрела на живого.
«Я сказала!»
«Да ну? А сама-то что там делала?»
«Я там живу!»
«А-а… Служишь двуногому?» — волчонок, явно разочарованный, наклонился забрать добычу. Гуся уже было не очень жалко, просто ужасно не хотелось, чтобы этот охотник вот так просто взял и ушёл, запомнив Тиэлле чьим-то прихвостнем.
«Я не служу Старшему, — заторопилась волчица. — И он не такой, как другие двуногие, он наполовину свой. Он тоже может бегать на четырёх лапах, а ещё летать как птица».
Щенок ошарашенно выронил гуся.
«Так ты живёшь у Белого Владыки?!»
«Ага!» — раньше Тиэлле не слышала, чтобы другие звери так называли Старшего, но это ей ужасно понравилось, как и смена тона на уважительный.
«Хочешь, возьми себе лапку и разбежимся? — дружелюбно предложил волчонок. — Или крылышко?»
Хотелось и того, и другого, а ещё больше — подраться за шейку, но Старший сразу поймёт, что воспитанница не у Марты пообедала.
«Ты поймал, значит, твоё, — вздохнула Тиэлле. — Ты в лесу один живёшь?»
«Нет, конечно! С отцом и его стаей. Меня зовут Туман».
«А моё имя — Быстрая. Но ведь волки… ушли», — волчице не хотелось спугнуть Тумана правдой о скорбной кончине хищников. Вдруг отцу нажалуется, и тот уведёт стаю?
«Те ушли, а мы пришли, — фыркнул волчонок. — Здесь хорошо, спокойно и много укрытий. Только еды мало, но отец говорит, это ненадолго, нужно просто потерпеть. Ничего, мы привычные».
Тиэлле, в свою очередь, привычная к туго набитому брюшку, уже совсем не жалела о гусе.
«Хочешь, покажу, где мы живём? Отец будет рад познакомиться с дочерью Владыки», — Туман завилял хвостом, развернув уши вперёд.
«Мне нельзя в лес… Лучше ты приходи завтра в кольцо или здесь встретимся».
«Давай здесь! — обрадовался волчонок. — Только… не говори Владыке, что я в его кольце пошарил, ладно?»
* * *
За последнюю декаду Тиэлле заметно похудела, но Арвиэль не понимал, почему. Аппетит не испортился, разве что есть теперь волчица предпочитала на улице, нос был прохладным, а настроение — отличным. Профилактики ради аватар напоил щенка глистогонным, но благодарности за заботу не дождался. В конце концов решил, что всё уходит в рост, и кормить стал больше. Тиэлле это оценила. А вот фигура её — нет.
Между тем Зосий наткнулся в лесу на смазанную стёжку. Охотник пошёл вдоль и обнаружил несколько боковых отпечатков: волки бежали цепочкой почти след в след, и насколько велика стая, можно только гадать.
* * *
Белый кролик прядал бархатными ушками, розовый кончик носа, украшенный чёрной «родинкой», тревожно подрагивал. Зверька не интересовало разбросанное вокруг сено, да и как тут сосредоточишься на еде, если из-под стены тянет опасностью.
«Не нравится мне это», — заключила Тиэлле.
«А мне очень даже нравится, — Туман снова просунул голову в лаз, дабы убедиться, что живое мясо никуда не убежало, а по-прежнему сидит посреди амбара, «приправленное» травой, сухой, но всё равно полезной. — И тебе понравится, когда я его поймаю».
«Обычно двуногие не оставляют свою дичь без присмотра, а куда-нибудь прячут».
«Убеди в этом ту большую жирную птицу, которую я съел! — волчонок мечтательно облизнулся. — Впрочем, можешь посторожить здесь, а я пошёл».
Голова, затем плечи медленно протиснулись в лаз, остальное исчезло мгновенно. Туман казался упитанным только из-за густого меха, а на самом деле состоял из сплошных мышц и костей и в ловкости не уступал лисице. Это было не первое их с Тиэлле хитничество и, как подозревала волчица, не последнее. Заочно она уже познакомилась со Стаей и знала, что положение у волков аховое: из крупной еды в лесу остались только кабаны да лоси, а на них охотиться трудно и опасно, поэтому хищники часто разбредались, самостоятельно добывая скудное пропитание. Самым отчаянным был Туман, исправно лазающий на территорию Белого Владыки. Тиэлле таскала приятелю мясо и рыбу, отказывая себе в ужине, а то и обеде, но подозревала, что волчонок, в свою очередь, относит еду кому-то ещё.
Иссиня-серая лукавая морда выглянула уже изнутри амбара:
«Ну, трусиха, я же говорил…»
Что-то негромко брякнуло, как будто засов упал в петлю. Туман резко дёрнулся, зацепившись ушами и затылком о занозистую кромку дыры, и снова скрылся. Послышалась возня, перемежаемая звяканьем и тихим, отрывистым скулёжем.
Тиэлле встревоженно заглянула в амбар:
«Что случилось?»
«Я… попал…» — убито признался волчонок, подняв левую переднюю лапу. В последнее время мелкая скотина и птица стала чаще пропадать, но горожане подозревали оголодавших лис, а не волка, и капканы ставили на них. Арвиэль предупреждал Тиэлле, и именно поэтому ей так не понравился «дармовой» кролик, но вот подробности волчица благополучно забыла сразу же после разговора…
Теперь вспомнила, но было поздно: капкан, прикрытый сеном у входа в лаз, цепко держал свою добычу.
«У-у-у…» — переполошилась Тиэлле.
«Тише… Сейчас попробую освободиться».
После непродолжительной, но выматывающей борьбы Туман лёг мордой в сено. Сдаваться он не думал, однако нужно было собраться с силами. А то — и с решимостью для последнего, самого нежелательного варианта.
«Что-нибудь ещё можешь сделать?»
«Отгрызть лапу», — волчонок тоскливо и мрачно глянул на подругу исподлобья.
«Не надо! — Тиэлле прижала уши. — Без лап очень плохо, я помню».
Внезапно её осенило, аж подпрыгнула и крутнулась волчком.
«Я позову Симеона!»
