Я встала, отряхнула штаны и, вскинув голову, направилась к Стужеву.
Гордо, решительно, спокойно. Александр улыбнулся, он был уверен, что я поступлю именно так, потому как волшебным словом было «Ромочка». И вот я подошла, и отродье кощеевское тихо сказало:
– И все же мне следовало начать именно с этого, а не с извинений.
Да, ты моралью не отягощенная няшка, мы это и так знали.
– И церемониться с тобой утром тоже было глупо, – продолжил Князь, испепеляя злым взглядом.
Вообще глупо было со мной связываться, но это ты скоро и сам поймешь.
Серые глаза все темнели, а лицо было злое, когда офигей стужевский продолжился:
– И в джакузи жалеть тебя не стоило.
Тоже мне, жалостливый нашелся.
Но тут случилось нечто – Стужев вдруг обнял одной рукой, не выпуская жезла, второй взял за подбородок, наклонился надо мной и тихо простонал:
– Но, млин, Ритка, я не хотел тебя утром напугать.
Неожиданно! Совсем. И рыжая ведьма растерянно посмотрела на реально раскаивающуюся сволочь. Нас не слышал никто – армия моя все еще маршировала, ведьмы далеко были, богатырь и Гад Змеевич тоже, а Александр, склонившись к самым моим губам, продолжил:
– Просто утро, ты такая сладкая девочка и… я же спать не мог, после того, как сам тебя раздевал… И я бы сдержался, но ты… ты зараза рыжая, Ритка! Ты же доводишь! Меня за две прошедшие жизни никто так не бесил, Маргош. Но я не хотел тебя пугать… Точнее, тебя хотел, но не так, чтобы напугать… Хотя все равно моя будешь, и мне уже плевать на твое согласие. Мля, а на кой я вообще извиняюсь?!
Он растерянно посмотрел на меня, но у меня был не менее растерянный вид, и смотрела я на него с явным сомнением в его же умственном здоровье. И мы стоим на болотах, и тихо так вокруг… только комары звенят где-то рядом…
– Правда, не хотел напугать или наказать этим, – полустон-поушепот, – прости.
Ушам своим не верю…
Но сдержалась и предложила:
– Давай ты мне пообещаешь, что больше приставать ко мне не будешь, и тему замнем.
Замер. С сомнением посмотрел на меня, затем жестко произнес:
– Нет.
– Нет? – переспросила шепотом. – В каком смысле «нет»?
– В смысле – буду.
– Будешь что? – Я решила докопаться до истины.
Не ответил, просто неодобрительно покачал головой и, вскинув руку вверх, начал призыв своей переноски. А я возмутилась:
– Слушай, Стужев, знаешь, как твои извинения выглядят со стороны?
– Просвети. – Ледяной тон.
– «Ой, простите, я не хотел вас тогда грабануть, но отдайте мне снова деньги, мобильный и драгоценности!»
У некоторых снова глаз задергался, и щека дернулась, но даже не отреагировал. Он взывал к магии, и эта самая магия заструилась вокруг нас зеленым дымом. А я…
– Стужев, а к чему этот прикид и жезл?
– Исключительно для того, чтобы ведьмы держались на расстоянии, – сухо ответил Князь.
– И как, действует?
На меня соизволили взглянуть, и последовал раздраженный ответ:
– Как видишь.
Меня крепче обняли за талию, прижимая к груди. Порыв ветра, и мы начали стремительно подниматься вверх.
– Сань…
– Александр!
Да как скажешь.
– Александр, – мы покачнулись, когда под ногами возник поток воздушной дорожки, которая понесла нас над болотами, – а что со мной будет дальше, а?
Стужев отпустил и посмотрел на меня. Молча, устало и как-то… странно.
– Знаешь, в теории все просто, – вдруг начал говорить он. – Ты берешь ведьму, доводишь ее до состояния истерии и заставляешь пылать ненавистью, затем замещаешь ненависть страстью, владеешь ее телом, а после разбиваешь сердце. Все просто, Маргош, схема отработана и позволяет получить идеальный вариант – сильную инициированную и полностью подвластную тебе ведьму. У меня таких шесть.
Я замерла и, кажется, перестала дышать. А Князь продолжил:
– Идеальная схема… но с тобой не сработало. Может, ты другая, но, скорее всего, мой прокол – не стоило тебя жалеть. Я даже сцену ревности не смог организовать на уровне. И ты никак не велась, Марго. Я бросил тебя на дороге – ты гопников уломала на урок вождения. Я натравил на тебя девчонок – ты их в итоге пожалела, а должна была бы пускать пузыри обожания в мою сторону. Я тебя столько раз спасал – никакой благодарности. Марго, ты вообще нормальная?
Он не ждал ответа, он посмотрел на меня и сжал зубы. Желваки затанцевали на скулах, глаза сузились от ярости, и Князь прошипел:
– И вот что выражает этот твой взгляд, Ильева?
Хотела бы и я знать, что выражал мой потрясенный взгляд. Но тихо ответила:
– Наверное… жалость. Ты настолько моральный урод, Стужев, что даже считаешь это нормой.
Он дернулся. Дернулся и вдруг отвернулся, скрывая от меня выражение своего лица.
– Так что со мной будет, Стужев? – тихо спросила я.
И услышала злой ответ.
– Все, что я пожелаю. Начнем с секса.
В нем нет ничего хорошего. Абсолютно ничего. Ни одной капли. Только злость, расчет, жажда власти и да, ни одной капли добра. Мне его больше не было жалко. А себя очень. И я начала действовать.
Шаг назад – осторожный, плавный. Стужев ничего не заметил, стоял, все так же отвернувшись, скрывая от меня свое лицо. Злится, наверное, сволочь. Просто сволочь…
Еще шаг… Замечаю, что Стужева трясет. Буквально трясет, и, поглощенный собственной яростью, он до последнего не понял, что собираюсь сделать я…
Еще шаг. Всего один.
Но находясь на грани, я не сдержалась:
– Знаешь, Стужев, может, это и глупо, но я почему-то все это время наивно верила, что в тебе есть хоть что-то хорошее…
Он не отреагировал, а я тихо сказала:
– Я ведь любила тебя, Стужев… Сама себе в этом признаваться не хотела, но любила. А ты действительно оказался сволочью.
Он повернулся стремительно и резко.
Но я спрыгнула с дорожки прежде, чем он осознал, что происходит.
– Рита!!!
Взбешенный рык сменился свистом ветра в ушах.
Состояние свободного полета… эйфория с привкусом слез. И я лечу вниз, как в дешевом аниме, глядя на застывающие в воздухе капельки соленых слез… Я падаю, а они словно взлетают… Так, наверное, рвется к небесам душа умирающего…
«С неба падают слезы… Слезы ночного дождя,
Ветер куда-то уносит, куда-то зовет меня…
«Прыгай вниз, прыгай вниз не бойся! —
тихо шепчет мне в душу дождь. —
Прыгай вниз и не беспокойся о том,
куда ты попадешь.
Прыгай вниз, прыгай вниз, не бойся!
Твоя жизнь – сплошная ложь!
Прыгай вниз и ни о чем не беспокойся!
Все равно когда-нибудь умрешь….»[2]
Глупая, такая глупая песня, но я несусь вниз, и мелодия рвет душу… И если бы только мелодия мне ее рвала…
Свист ветра сменяется его шелестом, сильная рука обнимает, и мы несемся вниз вдвоем, вот только падение все замедляется.
– Ты плачешь. – Тихий голос бабы Яги.
– Чем еще заниматься в момент самоубийства? – Я постаралась иронизировать.
– Сейчас, – предупредила ведьма.
Рывок, и она усадила меня на метлу, впереди себя. Я не видела Ягу, не видела метлы, на которой сидела, да и себя, если честно, не видела. Точнее, видела, как я падаю вниз, раскинув руки, и ветер треплет мои рыжие волосы. А следом за мной несется Стужев, вытянув руки вперед, как Супермен, и даже плащ соответствующе развевается, один только жезл выбивался из образа.
И он несся все стремительнее, практически настигая… И даже настиг бы, но высоченный могучий тысячелетний, наверное, дуб… Мое тело падает… хруст веток… и изломанной куклой я несусь вниз…
– Рита!!! – крик бьет по ушам.
Хочется закрыть уши руками, заткнуть чем-нибудь, но я тихо спрашиваю:
– Он не догадается?
– Нет. – У ведьмы был полный печали голос. – Умирая в нашем мире, тело переносится в ваш. Смотри.
Стужев спрыгнул наземь прежде, чем упала иллюзия моего тела. И он бы подхватил, даже протянул руки…
Но падающая иллюзия обернулась серым смерчем… серым безжизненным смерчем…
– Рита! – зачем же так орать. – Рита, нет! Нет!!!
Он упал на колени все с теми же протянутыми в попытке поймать меня руками, просто рухнул, и теперь только губы шевелились в беззвучном «Рита…»
– Не хочу на это смотреть, – тихо, но с чувством прошептала я. – Не хочу, правда.
– Мы не можем сейчас улететь, – так же шепотом ответила Яга, – чары невидимости спадут.
Я отвернулась от происходящего, уткнулась лбом в невидимое плечо ведьмы и тихо застонала. Потому что при всем моем нежелании слышать я слышала – полный отчаяния рык Стужева. Полный такой боли, что сердце сжималось…
И почти сразу шум смерча!
Вскинув голову, взглянула туда, на поляну под дубом, и увидела появившегося Яна.
– Верни ее!!! – Крик, спугнувший окрестных птиц.
Навий бог смотрел на брата со странной смесью удивления и жалости и вместо ответа отрицательно покачал головой.
Стужев резким движением вскочил с колен и заорал:
– Ты же бог! Верни ее!
