— Я — за! — Симка вскинул передние лапы, потерял опору и громыхнулся с кресла в лужу, попутно расколотив стакан.
— Э-э-э… — замялся Арвиэль. Он ничего не имел против речной девушки, но ради неё превращать родную избу в постоялый аквариум с бутылками на дне и пьяным в сосиску домовым вместо кувшинки…
— Вот и ладненько! — Мириада подперла щёку бутылкой и одухотворённо уставилась в потолок:
— Плывут щу-уки, плывут щу-у-уки! И два со-ома, и два со-о-ома! Ой, кого лю-ублю я, утоплю-у-у я! Сиди до-о-ма, мой лещик, до-о-ома!
— Ох, Пресветлая…
* * *
Утро привлекательного работящего мужчины девятнадцати лет от роду просто обязано начинаться с чего-то доброго и светлого вроде поцелуя любимой женщины, завтрака в постель и нежного воркования на ушко…
Вышел Фима к омуту
И достал свою уду!
Не закинулась уда —
Намоталась на…
— Мириада-а-а!!!
* * *
В караулку Арвиэль пришёл невыспавшийся, голодный и злой на пьянчужек и на самого себя за то, что так не вовремя согласился подменить Темара. Тот в компании Геварна ушёл вниз по Истринке к проточному озеру, где, по заверениям русалок, стоял язь больше локтя длиной, а с подчинёнными навязался и сам капитан Прокопий. Отплыли три дня назад, обещались вернуться через пять, но всем было ясно, что в график рыбаки не уложатся: лодка едва держалась на плаву под тяжестью бочонков с огненным пойлом.
По мнению аватара, могли без удочек обойтись: слили бы самогонку в заводи, и язь через пару минут сам всплыл бы кверху брюхом, уже промаринованный…
Сатьян, карауливший у Индикатора ночью, встретил сменщика странным вопросом:
— Ничё не чуешь?
— А что я должен чуять? — насторожился Арвиэль. Перед тем, как выйти на службу, он натаскал воды из колодца и тщательно вымылся, но всё равно не мог отделаться от параноидальной идеи, что встречные девушки, здороваясь, воротят носы, а мужчины подают руку с заминкой.
— Ничё, сталбыть?
— Да нет вроде.
— Это хорошо! А то окуньков я в бочке солю: ночью проверять бегал, боюсь, просмердел малость. У тебя ж нос, ровно у лисы, вечно им воротишь.
Аватар расслабился, тем более порадовало, что его обоняние Сатьян сравнил хотя бы с лисьим. Обычно с собакой равняют.
— Да у меня в бочке тоже… окунёк солится. Вот и принюхался!
— О-о, вот это дело! — одобрил Сатьян: весна в этом году выдалась многоводной, а лето рыбным, так что солили-сушили-вялили все горожане поголовно. Вот и остроухий наконец-то прекратил фыркать и взялся за ум. — Темар ещё обещался язя привезти полпудового, да только ни хрена он не наловит.
— Это почему?
— Эхе-хе-хе… — заговорщицки прищурив единственный глаз, Сатьян настежь распахнул шкафчик, где хранилось «запасное оружие» — сиречь металлолом. Сейчас пыльную горку увенчивала увесистая кривулина, ощетинившаяся тремя шипами.
— Темаров якорь?! Откуда он тут взялся?
— У него рог обломился, вот Темар с Геварном и носили его к Сидору на починку, заодно и ржу счистить.
— А-а, так вот с чего они на рыбалку такие развесёлые ушли. Обмывали, значит…
— Ага! Обмыть-то обмыли, да забыли!
Арвиэль вспомнил, как это было. Он пришёл в караулку сменить Акима и увидел того в компании Темара, Геварна и заставы из бочонков. На вопрос, что за повод такой, мужики отвечали, дескать, пьют за чьё-то здравие и рыбный промысел. Аватар вызвался проводить Темара и Геварна до реки, опасаясь, как бы они случайно не заплыли вместе со «снаряжением» к кому-нибудь домой или вовсе в лес — сами ведь потом пожалели бы о вхолостую спущенной выпивке; по пути к воротам повстречали не менее «трезвого» капитана Прокопия, и рыбаков стало трое… Арвиэль близко к лодке не подходил и что там с якорем — понятия не имел.
— А с берега нельзя порыбачить? — сочувственно осведомился парень.
— Там заводи рдестом поросли, уду закинешь, да с ней и распрощаешься. Ловить можно токмо на стремнине, где язь пасётся, а без якоря там делать неча. Без улова оне вернутся, точно те говорю.
— Да брось! Темар что-нибудь придумает!
— Не-е, там думать неча…
— У Темара и во хмелю голова светлая.
— Хе-хе, а давай спорнём? — азартно предложил Сатьян.
— Давай! Только не на самогонку, а то неинтересно — она у тебя в любом случае останется.
— Да хоть бы на моего язя! Коли я прав, оба без добычи будем, а коль ты — моё заберёшь. По рукам?
— А то!
Весь день, что Арвиэль провёл в караулке, следя, не изменился ли бледно-жёлтый свет Индикатора преступлений, стражника не покидало небеспричинное беспокойство за родную хату. Мириаду пришлось оставить на попечение Симеона: ну не градоправителя же просить? У Эртана и Ксаны дела в трактире, а больше и обратиться не к кому — на весь Северинг об эльфовой квартирантке растреплют.
Когда аватар, сдав дежурство Риерту, по пути домой повстречал мельника, то понял, что «беспокойство» — это не то слово. Совсем не то.
— Добрый вечер, господин Мирон! Как здоровьичко ваше? — вежливо поздоровался парень, сообразив, что вставшего на пути мужика не обогнуть, ограничившись просто кивком.
— Благодарствую, замечательно. Да и ты, голубчик, не хворай мне в убыток, — Мирон многозначительно замигал обоими глазами попеременно.
Арвиэль удивился. Он, конечно, у Мирона часто продукты покупал, но денежным клиентом простого стражника назвать затруднительно. Меж тем мельник шмыгнул носом:
— Да ты никак рыбку солишь?
— Угу. Окунька в бочке.
— Это дело! Я уже три засолил, про запас значицца. На днях полные сети вытянул — думал, порвутся, да и клевало так, что только подсекать успевай, даже налима аршинного выудил, за которым Лесович три года охотился… — внезапно Мирон осёкся, как будто сболтнул лишнее.
— Э-э-э… Поздравляю! — сказал Арвиэль, недоумевая, с чего вдруг хвастливый мельник замял оду себе любимому.
— Спасибочки. Надеюсь, и твоих окуньков к моей рябиновке достаточно будет, а то ведь купил-то немало…
Стражник чуть не сел, где стоял.
— Я-а-а?!!!
— Ну, не сам, а Симеона ко мне днём присылал. Он сказал, ты с получки со мной честь по чести рассчитаешься… Но если денег не хватит, могу часть долга на месяцок отложить, под проценты.
У Арвиэля вдруг задёргался глаз и безумно зачесались кулаки.
— А-а, точно, — промямлил стражник. — Простите, а сколько я настойки купил? Не помню…
Мельник жадно принюхался, видимо, чая за рыбным духом учуять вышеупомянутую рябиновку. Потом сказал — сколько.
* * *
Раз утопленник над яром
Скукотою маялся,
Увидал в кустах доярку
И с задка приладился!
Не то чтобы юноша, девять лет проживший в окраинном городе среди селян и орков, материться не умел… Просто подходящих неподобающих слов не смог подобрать, когда вернулся домой и заглянул в погреб, а подобающие совсем не подходили.
— Здорово, Эртан! А чего это вы в подполе мёрзнете?
— О, хозяин веррнулся! — орк отсалютовал кружкой, дубовой, пузатенькой, с забавной остроухой конопатой рожицей на бочке — словом, любимой пивной кружкой Арвиэля, которую сам Эртан и подарил ему на шестнадцатилетие.
— Мы прохлаждаемся! Днём такая духота была, что я чуть заживо не скоптилась. Хорошо, Эртан, рясочка моя прилипчивая, меня сюда перенёс и водичку сменил.
Вытряхнув последние капли рябиновки на язык, Мириада поставила бутылку к пяти пустым. На полке оставалось ещё четырнадцать полных. Орк многозначительно покосился на гранёный стакан из Кондрашкиной стеклодельни, но Арвиэль отрицательно мотнул головой.
— Хозяин, кумушшка, он такой… хозя-а-аин… — Симка отсосался от своей бутылки, смачно рыгнул и снова присосался.
— Симеон ко мне днём забегал, сказал, дескать, Мирриадка наша совсем у тебя от жарры загибается, — пояснил орк, клыком откупорив нежной приятельнице новую порцию креплёного «нектара».
На самом деле русалочка загибалась без мужской компании. Не то чтобы она всерьёз хотела соблазнить мужа подружки-дриады, просто такой уж любвеобильный нрав у водяных дев, а против Матушки-Природы, как известно, не попрёшь.
— А Симку не могла попросить?
— Я — кот, а не лошшадь! Шушшеля ма-ать!!! — бешено вращая глазами, рявкнул Симеон и… хрррясь бутылкой об пол!
За девять лет жизни среди селян и орков Арвиэль Винтерфелл усвоил непреложное правило: с пьяными лучше не спорить, тем более не ругаться.
— Симочка, ты — домовой, и в этом доме даже печку можешь сдвинуть мановением лапы, — с тёплым оскалом урезонил кота хозяин, мечтая засунуть эту пьяную гадину в бутылку, плотно закупорить и спустить в Истринку русалкам на радость. — И вообще ты же раньше не пил!
— А рази жшш я пю?
— Дрружище, ты мне не ррад? — помрачнел Эртан.
