Менее чем через минуту Троост уже стоял на портационной палубе — длинном узком помещении, вдоль которого тянулся ряд порт-кабин. А с противоположной стороны простирался космос. Бескрайний, черный, полный светящихся огоньков.
Конечно, это было просто видеокно, но эффект создавался предельно реалистичный. Казалось, что можно просто шагнуть туда и оказаться в холодной космической пустоте.
Сейчас эта пустота сверкала миллионами огней. Здесь собрался почти весь военный флот Солнечной Системы. На визоре Трооста сразу стали появляться ярлыки с названиями судов. «Леонид», «Фемистокл», «Саладин», «Текумсе», «Александр Невский», «Владислав Ягайло», «Карл Мартелл», «Иуда Маккавей», «Эль Сид Кампеадор», «Жанна д'Арк», «Михаил Кутузов» и другие боевые звездолеты.
На полу засветилась допреальная направляющая стрелка, по которой Троост и зашагал. На краю восприятия всплыло сообщение от Хаусера — тот велел идти прямо к командному центру. Тут недалеко — два поворота и лифт. Есть и порт-кабина, конечно, но она сейчас перегружена — каждую минуту кто-то прибывает.
Корабль действительно пребывал в бурлящем состоянии. Троосту раньше не доводилось бывать на борту боевого звездолета, но он сомневался, что здесь всегда такое столпотворение. Из порт-кабин то и дело появлялись люди — военные, чиновники, ученые. Троост едва успевал замечать их имена и статусы. Некоторые и вовсе обладали затененным соцпрофилем, а в современном мире такое встречается нечасто.
На Трооста внимания никто не обращал. Поначалу он опасался, что будет казаться белой вороной, но успокоился, когда столкнулся со специалистом по прикладной эсхатологии. Троост и не знал, что существует такая наука.
Хаусер встретил Трооста возле лифта. Бригадный генерал никогда не отличался терпеливостью. Он буквально схватил зверолова за локоть и потащил к дверному экрану, у которого толпились люди. Экран пропустил их двоих и снова сомкнулся.
Внутри людей было еще больше. Одни вживую, другие визио, они восседали вокруг овального стола, внимательно слушая того, кто сидел во главе. Тот изучал голографическую карту Солнечной Системы, негромко беседуя с соседом справа. При появлении Трооста с Хаусером оба подняли взгляды.
— Хайль космократор! — гаркнул Хаусер, выкидывая вперед руку.
— Шутку понял, — безучастно ответил Штауфенберг. — Смешно. Вы, значит, и есть Троост? Наслышан. Присядьте и подождите немного.
Троост с Хаусером уселись на свободные места в конце стола. Будучи оба мужчинами крупными, места они заняли немало, но соседи потеснились. Седенький старичок с крохотными усиками (инф известил, что это Ашот Латифов, адмирал флота) тут же зашептался с Хаусером. Троост же не отрывал глаз от космократора.
Он впервые видел его вживую. Рудольф Штауфенберг, четвертый космократор Солнечной Системы, занимающий этот пост с 2446 года. Выглядел он точно так же, как и всегда — невысокого роста, крепкого телосложения, с широкими скулами, носом-картошкой, чуть обвисшими щеками-брылами и посеребренными сединой висками. Совершенно невзрачная внешность.
В былые времена, когда правителей выбирали путем голосования, Штауфенберг не смог бы прийти к власти. Неразговорчивый, всегда с каменным выражением лица и жестким взглядом, он просто не умел нравиться. Не любил выступать на публике, не обладал ораторскими способностями и не старался произвести хорошее впечатление.
Но кроме того, он еще никогда не ошибался. Никто не мог припомнить случая, чтобы решение Рудольфа Штауфенберга не оказалось наиболее оптимальным.
Та же армия. Последние лет двадцать многие выступали за сокращение вооруженных сил до чисто формального количества. Зачем содержать большой космический флот и более чем миллион профессиональных военных, если человечество едино, а в разведанном космосе не найдено ничего даже отдаленно похожего на угрозу?
Но Штауфенберг неизменно накладывал вето на все подобные проекты, говоря, что лучше каждый день смазывать пистолет и не использовать его, чем в критический момент оказаться безоружным. Из-за этого его популярность год от года падала все сильнее, но Штауфенберга это ничуть не волновало. Он просто держал штурвал и не оглядывался на чье-либо мнение.
К счастью, такая вещь, как «выборы», давно уже отошла в прошлое. Сейчас многие удивляются, как предки вообще могли жить по такой нелепой системе. Выбирать лидера страны голосованием… с тем же успехом можно выбирать голосованием капитана корабля или директора учреждения. Любую должность должен занимать квалифицированный специалист, разве это не логично? Сейчас только так и бывает.
И нынешний космократор — как раз такой специалист.
Слева от него сидел Александр Рокотов, председатель Госкомитета по чрезвычайным ситуациям. Справа — Мирча Рыымэху, председатель Госкомитета по обороне. И вот как раз он обладал весьма примечательной внешностью. Сложно не заметить в толпе того, чья кожа — металл, а вместо лица — гладкая зеркальная поверхность.
Обычные биомодификанты и киберимпланты в двадцать пятом веке есть почти у всех. Мыслечип так вообще у каждого, без исключения. Этот крошечный квантовый компьютер вживляется в черепную коробку уже в три года — а иногда даже еще раньше. Родители могут отказаться, конечно… но это так же глупо и нелепо, как отказываться от прививок. Существовать в современном обществе без мыслечипа… затруднительно.
Но полная киборгизация — явление не слишком распространенное. Обычно ее проходят по медицинским показателям — если иного способа сохранить жизнь просто не остается. Именно так было с Рыымэху — одним из немногих инвалидов Последней войны.
Согласно подсчетам, всего в ее сражениях погибло девятьсот девяносто девять человек. Но рядовой Рыымэху был близок к тому, чтобы округлить это число до тысячи. Еще совсем юным солдатом он в ходе одного из боев получил тяжелейшие травмы. Сейчас ему смогли бы помочь, но сто лет назад медицина была менее развита. Чтобы спасти Рыымэху жизнь, его превратили в омара — киборга, чья живая плоть полностью скрыта под металлической оболочкой, сложным экзоскелетом. Вне его Рыымэху существовать уже не может.
— Итак, полагаю, все в сборе? — обвел взглядом присутствующих космократор. — Рыымэху?
— Я! — хрипло ответил омар.
— Разъясните ситуацию для тех, кто еще не полностью в курсе.
Рыымэху поднялся с места, и в воздухе вспыхнули сложные голограммы. Один из участков резко укрупнился и превратился в скопление огней. Приглядевшись, можно было разглядеть очертания крошечных звездолетов.
— Они вынырнули из гиперпространства на уровне орбиты Нептуна в август-секторе, — заговорил Рыымэху. — Самого Нептуна там, по счастью, не было — он сейчас в декабрь-секторе. Они движутся по эклиптике к центру, но довольно медленно — что-то около полутора астрономических единиц в сутки. То есть если они не изменят скорости и не свернут с курса, то достигнут Солнца приблизительно через три недели.
— А вы думаете, они не свернут? — осведомился Штауфенберг.
— Свернут, скорее всего. Не Солнце же им нужно, верно? Но пока что они движутся по прямой, через август-сектор.
— А что у нас там сейчас, в августе?
— Из планет в данный момент ничего. Земля в мае, Марс в феврале, остальные тоже в других секторах. Очень удачно. Правда, Венера на границе августа и сентября, но к тому времени, когда они, по предварительным расчетам, достигнут ее орбиты, она отойдет уже достаточно далеко. Вот здесь и здесь они встретятся с орбитальными станциями «Варрох» и «Блистающая Радужная Звезда»…
— Персонал оттуда уже эвакуирован, — добавил Рокотов. — Сами станции тоже постараемся перевести на другие орбиты, но нет гарантии, что успеем к сроку.
— Сами станции — железо, — отмахнулся космократор. — Новые построим. А вот человек — ресурс невосполнимый. Где планируете разместить флот, Рыымэху?
— Вот здесь, — указал председатель Госкомитета. — Между орбитами Сатурна и Урана. Здесь мы дадим им бой.
— Но они прибудут туда только через восемь дней, — произнес Штауфенберг. — Мы должны использовать это время с максимально возможной выгодой. Экипаж в сборе? Хаусер, подойдите.
Хаусер встал из-за стола и дернул за собой Трооста. Подойдя к космократору, бригадный генерал красивым жестом отдал честь и выпятил грудь. Троост, не будучи военным, честь отдавать не стал, но грудь выпятить попытался. Правда, вместо нее выпятился живот.
Рядом с ними встала еще и какая-то девушка — стройная, подтянутая, жилистая. Совсем молодая — лет сорока на вид.
— Думаю, вам интересно, зачем мы вас сюда пригласили, Троост, — произнес Штауфенберг.
