– Твою ж маму… за руку да в хоровод! – послышался ее испуганный вскрик. – И чего вы тут, ироды, удумали? Уморить нас?
Я осторожно выглянула из-за ее плеча и, тихо ойкнув, снова спряталась за спину: на пороге, замахнувшись топорами, стояли Афон и дед Олесь. А у них за спиной, в сгущавшихся сумерках, Митяй катался по двору на Борьке. Но тут жеребец, явно узнавший мою тетю, вдруг остановился, со всего маху шлепнулся на пузо и под протестующие крики мальчишки бодро пополз по траве за дом, загребая ногами, как веслами.
Мужчины переглянулись и, опустив топоры, снова уставились на подбоченившуюся Мафаню, в упор не замечая меня, прячущуюся у нее за спиной.
– Едрит-гидроперит! – первым рискнул заговорить Афанасий. – Василиса?! Но… что с тобой случилось? Неужто тебя Пепельный превратил в такую древнюю развалину? Заговор не подействовал, да?
– Заговор? А какой, заботливый ты мой? – пропела Мафа, явно закипая от злости из-за столь неожиданного комплимента. – Не этот: поперек света оборотись, через голову кувыркнись, в свою сущность возвратись?
После этих слов Афона точно утащил ураган. Раздался обреченный крик. Сгорая от любопытства, я выглянула из-за тетиного плеча и вытаращила глаза, глядя, как неведомая сила приподняла Афанасия в воздухе и принялась крутить волчком, попутно болтая во все стороны. Дед Олесь, чтобы не быть в эпицентре военных действий, по примеру Борьки упал в траву, шустро откатился под телегу и оттуда громко принялся читать какую-то молитву.
– Тетя, не надо!
– Васька, молчи! – рыкнула родственница, не удосужившись даже взглянуть на меня. – Пусть этот кудрявый научится уважать всех встретившихся ему на пути женщин, а не только тех, кого бы ему хотелось затащить на сеновал! Ууу, ирод!
А тетя, оказывается, не на шутку взбешена!
Меж тем Афону было плохо. Очень плохо. Он почти превратился в вертящийся шар, и я, как ни старалась, уже не могла разглядеть ни рук, ни ног. Доносившиеся до меня вопли сменил обреченный вой, заставляя сердце сжиматься от жалости и вины. Ведь, по сути, открой дверь я – ничего бы этого не случилось!
– Тетя, пожалуйста!
– Вася, замолчи! Трансформация уже началась! Ты сделаешь только хуже!
– Тетя! – Почувствовав в голосе слабину, я вцепилась в нее мертвой хваткой, отвлекая внимание от Афона. – Он не виноват! Просто за меня боится! А сейчас глянь как темно! Тетя, он не хотел тебя обидеть! Афон… он добрый! Он просто перепутал! Ведь мы с тобой действительно похожи! Он думал, что ты – это я, а я на «древнюю развалину» никогда бы не обиделась! Потому что я – не она! А если ты обиделась, значит, тебя это задело! Но почему? Ты считаешь себя старой? Да всем известно, какая ты красавица!
Тетя сморгнула, и светящиеся ведьминские глазищи погасли, снова становясь вполне человеческими. Слава богу! Если честно, никогда не была свидетелем так называемого «ведьминского взгляда» и дюже струхнула!
– Ладно! Будь по-твоему. – Тетя криво усмехнулась, снова взглянула на вертящегося в воздухе Афона (тот, если честно, уже даже стонать перестал) и махнула рукой. Бедолага со всего маху шмякнулся о землю, да так и остался лежать. – Так даже лучше!
Я не стала уточнять смысл последнего высказывания, скользнула у нее под рукой и бросилась к другу, уже понимая, что с ним что-то не так!
На голове Афона вместо привычных волос топорщились не то иглы, не то шипы; на спине разошлась рубаха, выпячивая зеленый гребень, а портки прорвались, являя миру чешуйчатый хвост. Жалко, лица не видно, хотя… задницей чую, что теперь у Афанасия не лицо, а…
А вдруг он вообще… того?
Я бы после таких кульбитов точно богу душу отдала!
Ой, мамочки!
Упав перед ним на колени, я вцепилась в остатки его одежды и в отчаянии затрясла.
– Афон! Очнись! Скажи, что ты живой! Ты же не можешь вот так меня бросить! Просто не имеешь права! Афанасий!
– Да живой я! Живой! – глухо раздался его ворчливый, но такой знакомый голос. От радости я вцепилась в него с утроенной силой и перекатила на спину.
Ну вот! Я так и знала!
– Афонюшка! Как же я за тебя испугалась! Скажи, с тобой ничего плохого, кроме хребта, хвоста и этой милой чешуйчатой морды, не случилось? – Я с искренним сочувствием уставилась в привычную жабью морду нашего Змея. Афон распахнул желтые навыкате глаза и только отмахнулся.
– Да все со мной хорошо, Вась! Только, видимо, с самогонкой перебрал. Ты мне примерещилась годков на дцать постарше. А потом будто меня что-то подкинуло, да так завертело, что… – И тут до него дошло. – Что ты сказала? Хребет, хвост и морда? Зе-зеленая? У меня что… снова все это отросло? Только не молчи! Скажи, что… что…
– Что у тебя снова появились чешуя, хребет и недлинный хвост? – елейным голоском вместо него закончила тетя. Подошла и, не смущаясь изумленно вытаращенных глаз Афона, присела с нами рядом. – И это если не считать мерзкой зеленой морды… Значит, ты – Афанасий? Тот самый?
Не получив ответа, тетя взглянула на меня, ожидая подтверждения.
– Тот самый! – кивнула я и взмолилась: – Тетя! Прошу! Не мучай его больше! Это он не со зла…
– Что – не со зла? – Глаза Мафани сощурились, заставив меня позавидовать деду Олесю, выглядывающему из-под телеги. – Что меня дважды старухой страшной обозвал? Понимаю! Только вот вопрос: кто из нас теперь страшный?
– Если учитывать то, что вы обе смотрите на меня как на бесплатный блошиный цирк, рискну предположить что… я? – Афон с опаской нащупал хвост, коснулся гребня, недоверчиво поглазел на когтистые руки, и тут до него дошло. – Твою ж… душу грешную! Я что, снова стал недоделанным змеем?! Из-за какой-то ведьмы предпенсионного возраста?! – Он подскочил и, покачиваясь на чешуйчатых лапах, выпрямился во весь свой заметно увеличившийся рост, закрыв над нами звездное небо. – И не надо на меня так сверкать своими зелеными ведьминскими глазами! Забыла?! Мне уже все равно! Я и так встрял по самые… – И мстительно закончил: – А все из-за ведьмы, у которой прогрессирующий маразм уже заменил склероз и ревматизм!
– Нет, ну каков нахал?! – Тетя поднялась, ничуть не испугавшись его налившихся кровью выпученных глаз. Боже, как же я соскучилась по нашему Змею! Наслушавшись за последние несколько дней нотаций и напутствий Афона, я сделала вывод, что его человеческая сущность не так интересна и явно проигрывает второй ипостаси! – Мало того что при дамах ругается, как портовый грузчик, так еще и недоволен той услугой, что ему оказали!
– Что-о-о?! – взревел Афанасий. Из-под темно-зеленых губ показались внушительные клыки, подсказывая, что наступил именно тот момент, когда нам надо начинать собирать вещи, плавно переходя на четвертую скорость. Дабы не злить Змея Подгорного! – Да какую такую услугу ты мне – ведьма бешеная – оказала, кроме того, что снова сделала уродцем? Да я, может, впервые в жизни влюбился! Да я, может, жениться хочу! Только какая дура теперь меня такого на порог пустит?
– А такую услугу! – холодно отчеканила тетя, будто не замечая взбесившегося чудища. – Рано тебе пока к своей влюбленности на порог мылиться! Сначала слово свое сдержи, товарищам помоги и выгоду искать перестань! А когда твоя человеческая сущность будет видна даже сквозь зеленую чешую – твоя любовь сама тебя найдет! Это я тебе говорю не как ведьма страшная, а как предсказательница мудрая!
– Да в каком месте ты мудрая?! – снова завелся Афон, но тетя его перебила:
– В месте фамилии! Марфа Премудрая я. Может, слыхал, а, жертва обстоятельств?
И тут Афона словно переклинило.
– Ма-ма-ма-мамочки вы мои! – наконец справился он с этим трудным словом. – Мафаня из рода Премудрых?! Неужели та самая??
– Вижу-вижу! Узнал! – прервала она поток его слов, подала мне руку и, дождавшись, когда я ее сожму, резко дернула, поднимая меня с травы. – А еще я родственница вот этой глупой девице! Васька, ну кто после бани на земле холодной сидит?!
Я снова бросила виноватый взгляд на Афанасия и, пожав плечами, тут же попыталась ей возразить:
– И ничуть она не холодная! – Нет, ну а чего? Как реальная помощь нужна, так никого! Иди, деточка, сама от своего муженька избавляйся! А как деточка справилась со всеми проблемами и перестала быть «деточкой» – нотации перед всеми читают! Где справедливость?! Знала бы, что она ко мне телепортнется, ни за что бы с ней на связь не выходила, заодно и Пепельного тогда бы не увидела…
Но мой протест остался незамеченным. Более того! Тетя вдруг получила неожиданную поддержку в лице деда Олеся, который, как я думала, уже мирно дремлет под телегой, но, как выяснилось, тот не дремал, а выжидал подходящего момента, чтобы потом примкнуть к стану победителей.
– Неправильно, девушка, ты рассуждаешь! Родственников слушаться надо! Особливо если они тебя старше! К тому ж у нас тут по ночам холодом от озера тянет. От душ неприкаянных. – Он с кряхтением выбрался из-под телеги. Оглянулся на темнеющий вдалеке лес, поежился и посоветовал: – Лучше вообще домой зайти.
