Я коротко хохотнула.
— Нет. Это названия рецептов. У бабушки своя система: она рецепты называет в честь людей, которые ей их дали.
— Ладно, — кивнул Сергей, — с «Галей» и «Надей» понятно. Но кто такая «Чика»? У твоей бабушки есть знакомая Чикуля что ли?
— А-а-а, ты об этом… Это сокращение от «Пальчики оближешь», — пояснила я.
— Что, прям настолько вкусно? — спросил Сергей, игриво подвигал бровями.
— За «Галины огурцы» и «Чики» ручаюсь, реально вкусно, — заверила я.
— Ладно, будем считать, что на месяц едой я укомплектован, — рассмеялся Серёжа.
— Это ты ещё обед свой не видел, Хан Псих, — сказала я и, достав с пассажирского сиденья сумку с едой, протянула её ему. — За хлебом сам сходишь. И с предложениями о свадьбе, пожалуйста, к бабушке.
— Саш, если честно, я в таком шоке, что не знаю, как реагировать, — Вид у Сергея и правда был слегка ошалелый.
— Кушай и не обляпайся, — посоветовала я, из последних сил стараясь не ржать, но неврастеническое хихиканье всё же пробивалось меж слов.
Картина того, как Псих перекладывал овощи из моего багажника в свой останется в моих воспоминаниях на века. То, как он краснел от натуги, переставляя ящики, было даже комично. А уж сколько вопросов эта сцена вызвала у детей «РеклаМамы», не пересчитать — ко мне после весь день то и дело подходили и спрашивали, что это такое было.
Меня, конечно, подмывало рассказать трагическую историю о бедственном положении Сергея Павловича Психчинского, которому не выплачивают зарплату, и потому работникам «Психушки» приходится подкармливать начальника, чтобы он не был голодным — а то он в такие моменты становится сущим дьяволом. Но я сдержалась, выдавая самые размытые формулировки, общий смысл которых сводился к тому, что это был реквизит для съёмок. И моя ложь органично вписалась, так как следующие два дня Псих действительно всё время пропадал на съёмках.
Конец рабочей недели слился для меня в один длинный день.
Фотограф из-за Нининой неуклюжести таки сломал руку, и Серёже пришлось в срочном порядке искать нового. Из довольно слаженной системы выбили лишь одно звено, но проблемы посыпались, как из рога изобилия.
«Психушка», пытаясь справиться со всеми бедами, превратилась в замкнутый организм, как это обычно бывало в случае чрезвычайных ситуаций, и вся работа на этой неделе будто кадрами застыла в памяти. Псих всё метался как в жопу ужаленный. Что-то приходилось двигать, что-то срочно закрывать. Планёрки, просмотры статистик, переделывание аналитических сводок. Вечные созвоны и засевшая в подполье Нина. Кажется, в перерывах я что-то обсуждала с Ташей, но была настолько отстранённой, что все эти разговоры прошли мимо меня, так и не закрепившись в памяти. В четверг я даже не пошла на обед, потому что банально не было времени.
Вечером того же дня, добравшись по пробкам до Подгорного, я нарезала травы в компании мамы и бабушки, которая то и дело спрашивала, понравилась ли Серёже её картошечка. И я нагло врала, что Психу понравилось, потому что во всём кутерьме даже не вспомнила о картошке, пока баб Вася не спросила.
Хорошо было одно: Принц отвёл маму от руля на ближайшей год так точно, поэтому на этот счёт я больше не переживала. Пёс, кстати, тоже весь вечер сидел с нами на веранде и смотрел на нас таким благодарным взглядом, словно лучше людей на свете точно нет.
Дар же благополучно свалил, наверное, побоявшись, что я устрою ему разнос, вернувшись с работы. Однако, чтобы он не сильно расслаблялся, я написала ему сообщение, чтобы он, паскуда, теперь ходил и оглядывался, потому что месть моя будет долгой и мучительной. У Дария же, наверное, включилось чувство самосохранения, потому что он ничего не ответил.
Не знаю, сработал ли мамин оберег или же я настолько утомилась, но спала я без задних ног. Возможно, я таки встала на тропу выхода из токсичных отношений со сном.
Хохмин тоже не особо отсвечивал — у него и своих проблем было по горло. Лишь утром пятницы я заметила его в компании Белозёрова-младшего; они ругались в коридоре на каком-то из этажей. Но в тот момент я поспешила скрыться, чтобы меня не приплели в их разборку, даже толком не вникнув в происходящее. Ещё раз быть публично названной «мамой Никиты» мне не хотелось.
Глава 27.3 Будни Ведьмы
В обед же меня от работы оторвал звонок Психа, который ещё утром укатил в студию, чтобы проконтролировать нового фотографа и, так сказать, утвердить статус Властелина мира.
Так вот, Серёжа позвонил и предложил пообедать. Я, конечно, согласилась: если человек проявляет к тебе интерес и желание проводить с тобой время, для меня это многое значит. Не зря, наверное, мама всегда говорила, что я люблю тех людей, которые любят меня.
Встретились мы с ним в небольшом ресторанчике где-то между офисом и ангаром, где проходили съёмки. Внешне помещение напоминало смесь лофта с азиатскими мотивами: бетонные стены, высокие потолки, маленькие столики, деревянные стулья, искусственный бамбук в кадках и всякие азиатские картины с нотками каллиграфии. В целом место достаточно красивое и атмосферное.
Ресторанчик этот я нашла, после того как Серёжа сказал, что ему срочно нужен самый острый том ям, потому что если он его не съест, то в мире станет на одну модель меньше, а сам он сделается каннибалом.
И, пока я уплетала роллы, Серёжа ел этот острейший том ям с таким видом, словно это обычный суп. Не острый, в смысле. Вот только я, просто попробовав его, чуть горло себе не сожгла.
— Зачем ты это ешь? — спросила я, не выдержав.
— Заедаю стресс, — ответил Псих. — Одна из главных задач эндорфинов — это притупление боли. А жжение от острой пищи для нашего организма сродни боли, так что в результате вырабатывается большее количество эндорфинов, и человек чувствует себя счастливее. Я, кстати, по той же причине периодически острую курицу покупаю. Съешь ведро крылышек — и мир уже не такой гадкий.
Я усмехнулась:
— Правда, на утро…
— Да, на утро ты понимаешь, что такое боль. Но все мы вынуждены принимать последствия своих действий, — кивнул Серёжа.
— Точно. Я вот, возможно, завтра на свидание приду отёкшая, — добавила я и отправила в рот очередной ролл.
— Почему?
— Я иногда отекаю с риса. У меня от него реально бывает сушняк, как от алкоголя.
— И зачем ты тогда его ешь? — Серёжа отложил ложку и, вскинув бровь, выжидающе посмотрел на меня.
— А это называется «мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус, потому что они его очень любят». Ну, или я просто не чувствую меры и съедаю целый сет, рассчитанный на троих.
— Женщина-объедузер в действии, — расхохотался Серёжа, а я смяла и швырнула в него салфетку.
— Ладно, колись давай, почему на утро-то свидание назначил? — решила попробовать узнать я ещё раз. — И куда мы пойдём?
Псих, поднимая отлетевшую от него на пол салфетку, прищурился и уставился на меня.
— Саша, я же сказал — завтра всё узнаешь. А на утро, потому что мне вечером нужно будет подругу с ребёнком забрать с вокзала.
— Надеюсь, ребёнок не твой? — в шутку, но не без доли сомнения спросила я.
— Нет, не мой. Я вообще, кстати, без понятия, кто отец Триш. Мы с Димкой несколько раз пытались Иду разговорить, но она молчит как рыба. Так что мы пришли к выводу, что, скорее всего, это какой-нибудь женатый депутат. Поэтому-то она из нашего города и уехала, чтобы перед его женой не отсвечивать.
— Весёлая жизнь, однако, бывает у людей, — протянула я.
А где-то в глубине на фоне мыслей о работе и предстоящем свидании зародилось нехорошее предчувствие. Знаете, как когда ты понимаешь, что где-то в воздухе повисла загадка и ты можешь её разгадать, если правильно свяжешь ниточки, но откладываешь это дело до последнего, потому что есть другое — более важное.
И в тот момент для меня действительно куда важнее было узнать, куда именно собрался вести меня Серёжа утром в субботу, и потому я, пропустив большинство информации об этой подруге Серёжи, строила милые глазки, улыбалась и всеми правдами и неправдами пыталась выяснить, куда мы, чёрт возьми, пойдём. А он, зараза такая, не поддавался! Вообще! Словно у него есть магическая защита от женских чар! И лишь ухмылялся с видом героя, который знает тайну, недоступную глупой мне.
