– А я хочу красные, и точка.
– Очень хорошо, мадам.
Дворецкий садится за компьютер. Мадам уже чем-то шумит в кухне, что-то роняет и кричит:
– Ну как, Джеймс? Заказали?
– Да, мадам.
– Очень хорошо, Джеймс.
– Курьер, мадам, – говорит Джеймс.
– Давай сюда, – Мадам хватает коробку с бантом. – Это что?
– Ваши домашние туфли, мадам.
– Это не мои туфли, Джеймс. Я хотела красные, а эти темно-синие. Отправьте их назад. Должно быть, на складе перепутали.
– Это я взял на себя смелость, мадам.
– Джеймс!
– Прошу вас, мадам…
– И не просите!
– Вам очень идет. Обратите внимание, как этот цвет подходит к любому предмету вашего гардероба. Кроме того, он подчеркивает, гм, гм. Чрезвычайно хорошо.
– Вы подлиза, Джеймс.
– Очень хорошо, мадам.
– Что?
– Вне всякого сомнения, мадам.
Джеймс проводит сеанс психоанализа
– Вы так неважно выглядите, мадам, – говорит дворецкий. – Что-нибудь произошло?
– Джеймс, я неудачница.
– Неужели? Не будет ли бесцеремонностью с моей стороны узнать, почему мадам так думает?
– Потому что от мадам нет пользы. Я поняла это вчера вечером. От меня нет никакой пользы. Я не приношу в семью денег, как все нормальные люди. Вместо этого я завожу в доме ящериц. Я плохо готовлю!
– А какую пользу желала бы приносить мадам?
– В том-то и дело, что я не знаю! Практическую пользу.
– Мадам пишет очень хорошие тексты.
– И зарабатывает до слез мало денег, Джеймс.
– Позвольте мне выразиться, мадам.
– Выражайтесь.
– Посмотрите на эти цветы, мадам. Они вам нравятся?
– Ну конечно, нравятся! Иначе бы их здесь просто не было. Погодите, вы что же, хотите сказать, что я цветочек?
– С достаточной долей вероятности, мадам, – раскланивается Джеймс.
– Вы знаете, иногда я не понимаю, сделали вы мне изящный комплимент или обозвали. Что это значит – с достаточной долей вероятности?
– Это значит, что если представить мадам цветком, то, вероятно, это будет какая-нибудь необычная орхидея.
– Хм. Почему именно орхидея? Да еще необычная.
– В иную минуту мадам напоминает мне изысканную хризантему.
– Сушеную?
– Как угодно мадам.
– Джеймс, вы мне льстите. Нахально льстите. А что вам напоминает мадам в остальное время?
– Росянку, мадам. Хищный цветок. Если попробовать собрать этот образ в единое целое, получится как раз необычная орхидея. Гхм.
– Джеймс, сказать вам или так поймете?
– Я вовсе не собирался обижать мадам. Я лишь развил свою мысль о вашей так называемой бесполезности.
– Да ну вас. Скажите по-человечески.
– Как пожелает мадам. Вы сказали о ваших гардениях: «Если бы они мне не нравились, их здесь просто не было бы». Полагаю, его сиятельство придерживался… то есть, придерживается такого же мнения о мадам.
– Джеймс! Мнения его сиятельства никто не спрашивает.
– Как это прискорбно, мадам.
– Он купил эту квартиру в кредит.
– Это тоже очень печально, мадам.
– А потом исчез в неизвестном направлении.
– Грущу вместе с вами, мадам.
– А кредит не выплачен.
– Увы, мадам, это так.
– И я хочу сказать вам следующее. Молчите и слушайте. Да, я почти ничего не зарабатываю. На гонорары, знаете, не разбежишься. Но это только пока. Вы меня еще узнаете!
– Мадам пугает меня. А ведь я немолодой человек.
– Вот еще. Слушайте дальше. Может быть, я и рисую на стенах…
– Ох, мадам! Этот факт тоже не вызывает у меня радости.
– …но это было для того, чтобы его сиятельство озаботился ремонтом. Ведь я же не думала, что он исчезнет с горизонта и оставит меня в этой квартире одну!
– Как похвально, мадам.
– Что?! Что похвально?
– Я имею в виду рисунки на стенах. Я не знал намерений мадам, полагая, что ее толкнула на это врожденная склонность к экстравагантным поступкам. Иными словами, к хулиганству.
– Джеймс! Вам должно быть стыдно!
– Увы, мадам.
– Может быть, я плохо готовлю. Но несколько простых блюд вполне в состоянии осилить. По крайней мере, его сиятельство их ел и хвалил. Как вы думаете, о чем это говорит?
– Это может говорить о двух вещах, мадам. Либо его сиятельству нравилось, как вы готовите, либо, приходя домой около полуночи, он уже не был в состоянии выразить свое огорчение.
– Молчите, Джеймс. Его сиятельство достаточно здоров, я имею в виду, был достаточно здоров, чтобы есть мою еду и не бояться моего гнева.
– По второму пункту я бы не стал утверждать со всей определенностью, мадам.
– Почему вы меня все время перебиваете! Может быть, я и завожу животных, которых большинство считает слишком экзотическими…
– Сбитая машиной дворняга, которую мадам принесла домой и потребовала у его сиятельства сейчас же ехать к ветеринару, вряд ли принадлежит к экзотическим животным.
– Я не могла поступить иначе, Джеймс. К тому же, мы ведь вернули ее хозяевам. Это разве плохо? И вы сбили меня с мысли, несносный старик. Я хотела привести совершенно бесспорный аргумент.
– Какой, мадам?
– Я завожу разных животных потому, что не могу завести собаку.
– Простите, мадам. Я совсем забыл про вашу аллергию. До сих пор меня огорчало только, что вы несли то животное в вашем новом пальто.
– Вы не понимаете, Джеймс.
– Понимаю, мадам. Но пальто! Итальянское пальто мериносовой шерсти!
– Что же мне было, оставить собаку валяться на проезжей части и бежать домой переодеваться?
– Осмелюсь спросить: а как реагировали на случившееся остальные люди?
– Я же не остальные люди, а, Джеймс?
– Нет, мадам.
– Тогда ну их к черту.
– Прекрасно, мадам!
– Именно, Джеймс. И если вы еще раз посмеете намекнуть на мою якобы бесполезность, я вас уволю!
– Прекрасно, мадам.
– Какой кошмар, Джеймс: они там опять говорят, что я их заливаю! В пятый раз, между прочим!
– Мадам, вас просто нельзя оставлять одну в доме! Скорее бросайте на пол все полотенца!
– Джеймс! Что вы делаете? Это же мой купальный халат!
– Я склонен предположить, мадам, что в создавшихся условиях именно купальный халат наилучшим образом впитает воду. Если вас не затруднит, принесите из ванной наверху также и халат его сиятельства.
– Но Джеймс! Это был любимый и к тому же единственный халат его сиятельства! А вдруг его сиятельство вернется?
– Если вы не принесете халат, мадам, у соседей внизу будет залит их любимый и к тому же единственный потолок. Кстати, забыл поинтересоваться: это течет холодная вода или горячая?
– Теплая, Джеймс. Ваши ноги должны это чувствовать.
– А что мадам предполагала делать с водой, пока не забыла выключить кран?
– Купать ящериц, Джеймс.
– Должен заметить, что ваши животные прекрасно себя чувствуют, мадам.
– А соседи, судя по звонку в дверь, чувствуют себя совсем не прекрасно.
– Я пойду открою, мадам.
– Ну как, Джеймс, что вы им сказали?
– Что потоп вот-вот будет ликвидирован.
– И что?
– И все, мадам.
– А о чем вы так долго разговаривали?
– Наша беседа несколько затянулась, мадам. Мы ходили смотреть на их потолок.
– Джеймс!
– Мадам?
– Его сиятельство расстроится… то есть, тьфу. Это я, я расстроюсь!
– От чего же, мадам?
– Какой вы все-таки бесчувственный болван! Да ведь теперь придется оплачивать соседям ремонт. А он у них, наверное, дорогой.
– Очень дорогой, мадам.
– Ох, Джеймс!
– Прекрасный ремонт, мадам. Все отменно продумано.
– Замолчите немедленно!
– Хорошо, мадам. Больше я вам ничего не скажу.
– Хм. Не надейтесь, я не дам вам больше терзать мою нервную систему. А что, вам есть, что добавить?
– Да, мадам.
– Так, Джеймс. Скажите мне все. Я хочу знать правду.
– Я уже сказал, что у наших соседей все продумано, мадам. Поэтому ремонт делать не придется.
– Как?!
– Вся вода вылилась через уже известную вам пожарную сигнализацию.
– Вот, значит, как она работает. И что, их потолок…
– …совершенно сухой, мадам. В этом прекрасном доме строители действительно учли все возможные обстоятельства. Ну, вот и все, мадам. Должен заметить, что полы на этой неделе мыть больше не придется.
– Нам повезло, Джеймс.
Джеймс борется с излишествами
– Мадам, уверяю вас, что двадцать будильников – это чересчур.
– А я уверяю вас, Джеймс, что ничего подобного. Вот, пожалуйста: сегодня утром я почему-то проспала. Будильник звонил, а я его не слышала. Впрочем, это к лучшему, потому что я звук будильника ненавижу!
– Но двадцать, мадам!
– Более-менее хватит на месяц.
– Могу я поинтересоваться, что мадам собирается делать с таким количеством будильников?
– Можете, Джеймс. Мадам намерена каждое утро выбрасывать в окно по одному.
– Мне кажется, я понимаю вас, мадам.
– Думаю, что понимаете. Каждый поймет, какие желания возникают, когда в шесть утра тебе трубят в горн и играют на барабане.
