Она говорила о коврах и вазах, а Саид пытался угадать, какой ответ ему принесла тетушка. «Если сказали: «Нет!» - тогда остается только написать трагическую поэму «Севим и Саид»!» - думал он про себя. Наконец тетушка перешла к кофепитию.
- Кофе принесла служанка. Скрывать не буду, сынок, это мне не понравилось. Если гостья пришла посмотреть на будущую невестку, девушка сама должна подать кофе. Какой бы богатой ни была семья… Обычаи того требуют!…
- О господи, да оставьте вы эти обычаи, тетушка!
- Опять ты свое… Вот, а после кофе я сказала: «Извините, мне хотелось бы помыть руки…»
- Ах, тетушка, зачем вы пошли туда? Просить руки Севим или мыть руки?
- Обычай, сынок… Хочешь узнать все про семью невесты, обязательно загляни в нужное место: если там чисто, смело можешь жениться, а если грязно и глядеть больше нечего, поворачивай обратно…
- Так что же вы, тетушка, сразу им не сказали, что хотите помыть руки?
- Не могла, сынок, эдак неприлично… Я же не санитарная инспекция… Всему свое время…
- Ну, ладно, а что потом? Что сказал Хасип-бей?
- Это кто?
- Хасип-бей? Отец Севим.
- Не было никаких мужчин, одни женщины сидели… Правда, какие-то молодые люди толпились в другой комнате… Ах, сбил ты меня… На чем я остановилась?
- На нужнике…
- Там я пробыла недолго. Делать там особенно нечего - посмотрела и пошла. Так вот я тебе скажу: твоя Севим - девушка небережливая!
- Откуда вы взяли?
- Сейчас ты поймешь… Тебе известно, что, по обычаю, нельзя идти в гости с пустыми руками, поэтому я купила засахаренных каштанов, а в магазине специально попросила, чтобы мне покрепче перевязали коробку.
- Зачем?
- А вот зачем: если девушка аккуратно развязывает узел, значит, бережлива, а если рвет, жаль мне того мужчину, который станет ее мужем…
О том, как бережлива его тетка, Саид знал прекрасно. Она никогда ничего не выбрасывала… Что ни попадало к ней в руки, она все складывала, приговаривая: «Береги солому, придет ее время», - и несла на чердак. Чего там только не было: пустые бутылки из-под фруктовой воды, пузырьки из-под одеколона, пустые банки из-под варенья и консервов, какие-то ржавые винтики, гвоздики, ключи, сломанные игрушки…
- Так вот, - продолжала тетушка, - она не бережлива… Я нарочно оставила коробку в коридоре и сказала ей: «Дочка, принеси сюда коробку и развяжи, там внутри лежит кое-что…»
- Как так можно, тетушка?
- Обычай, сынок… А как же иначе проверить ее?
- А она что?
- Начала-то развязывать аккуратно, а потом как пошла дергать за шнурок и в конце концов перекусила его… Потому, сынок, с этой девушкой…
У Саида от волнения зуб на зуб не попадал.
- Тетушка, - оборвал он ее, - какая есть, такая и есть! Что сказала ее мать? Дала согласие?
- Сейчас скажу… Уж очень ты меня торопишь… Да, так на чем я остановилась?
Тетка тянула не зря… Дело в том, что прежде, чем пойти к Ферфейерверкам, она опросила всех членов семейства Рыжисынов, чтобы узнать, как они отнесутся к женитьбе Саида. Одни были за то, чтобы племянник женился побыстрее и на ком угодно, лишь бы не угас их славный род. Другие и слышать не хотели ни о какой женитьбе. Хоть Саид и считался отличным математиком, однако деньги считать он не умел, и поэтому заботливые родственники очень боялись, как бы в доме не появилась оборотистая девица, которая счет деньгам знает и все приберет к рукам, или какая-нибудь вертихвостка, которая пустит состояние на ветер. Свои опасения родственники без обиняков высказали тетушке, и та поняла, что будет лучше, если она сумеет отговорить Саида жениться на Севим. А добиться этого можно лишь испытанным способом: бросить тень на невесту.
- Мать мне ответила так: «Слава Аллаху, мы не жалуемся на отсутствие претендентов на руку нашей дочери. Стоит ей выйти, на улицу, как за ней увязывается по меньшей мере рота молодых людей…»
- Что? Она так и сказала? -У Саида замерло сердце.
- Да, а потом еще добавила: «Коли ваш племянник - судьба дочери, пусть так и будет».
- Ничего не понимаю, - сказал Саид.
- А чего понимать-то? Не могла же она прямо сказать: «Слава Аллаху, наконец нашелся покупатель!»
Тут Саид не выдержал.
- Ах, тетушка, - произнес он тихо, - Севим скоро будет матерью… Вернее, я готовлюсь стать отцом, потому и тороплюсь…
Ничего не подозревавшая тетушка рылась в сумке, чтобы достать карандаш для бровей, но, услышав признание Саида, ахнула и выронила сумку из рук.
- Побойся бога, сынок, это правда?… Ты?… Отец?… О, всемогущий!…
Беррин-ханым была сражена: ее Саид, ее мальчик, которого она еще недавно нянчила, и вдруг - отец!
- Уму непостижимо! Когда ты успел?
- Вот успел!… Сам не могу понять. - В голосе Саида звучали смущение и гордость.
- Ведь ты, прости меня, старую, за такие слова, ночуешь всегда дома.
Из уст Саида вырвалось:
- Мы с ней ночевали днем… В кинотеатре… В ложе…
- Аллах! Что я слышу?! Нет, нет! Все, что угодно, только не это!
- Почему же, тетушка? Я уже большой! - вскричал Саид Рыжисын, защищая свою мужскую гордость.
- Какой из тебя отец? -всхлипнула Беррин-ханым. От того, каким тоном она произнесла это, бледное лицо Саида стало пунцовым.
- Вы относитесь ко мне как к ребенку, тетушка, а мне уже двадцать четыре… У моих приятелей давно по нескольку детей… Ну и пусть, а у меня будет первый!…
Ах, как ему хотелось стать папой! По правде говоря, Саид понимал, что ни теоретически, ни практически он не может быть отцом этого ребенка. Но какое это имеет значение! Другие тоже попадали в такой переплет. Не он первый, не он последний. Саид не боялся сплетен: поговорят, поговорят, да и перестанут. Он боялся одного: ханжества своих дорогих родственников, которые обязательно будут против брака с женщиной, успевшей попасть в интересное положение до свадьбы… А он, к сожалению, не привык возражать старшим… Ну до чего же он все-таки невезучий: стоило ему встретить свою суженую, свою единственную и ненаглядную, как она поспешила забеременеть.
Саид стал подробно рассказывать о знакомстве с Севим, но Беррин-ханым прервала его:
- Хватит! Мы должны собраться все вместе и решить, что делать дальше. Зря я на твои уговоры поддалась. Не надо было мне ходить сватать, надо было подождать и послушать, что остальные скажут…
- Жениться собираюсь я, а не они, тетушка! - впервые в жизни осмелился спорить Саид.
- Все равно надо, чтобы все собрались, - упрямо возразила Беррин-ханым.
Саид понимал, что спорить с тетей бесполезно.
- Ладно, пусть собираются, пусть обсуждают, пусть решают!… Но если они будут против, я знаю, что им сказать… Те, кого вы называете «нашей семьей», тетушка, не более чем сборище лысых, старых, беззубых развалин…
- Сейчас же замолчи! От тебя ли я это слышу? - ужаснулась старая женщина. - Как у тебя язык поворачивается?
Саид и сам испугался собственной смелости и жалобно произнес:
- Не сердитесь, тетушка… Я люблю ее! Вот она - любовь… Любовь!… Любовь сильнее смерти!
- Анжела! Анжела! -закричала тетя, услышав слово «смерть». - Воды мне! - и упала на диван без памяти.
Мадам Анжела потерла виски Беррин-ханым одеколоном и дала ей мятных капель. Придя в себя, тетушка первым делом бросилась к телефону и стала звонить всем родственникам, созывая их на совет.
Саид побродил по саду, напевая про себя «Любовь сильнее смерти», потом вернулся в дом и уединился в своей комнате, где сел за письменный стол и погрузился в решение сложной математической задачи, которая не давалась ему вот уже больше года.
Когда на следующий день в особняке открылся Большой Семейный Совет, на который собрались все представители славного рода Рыжисынов, Саид все еще сидел за столом, не притронувшись ни к ужину, ни к завтраку.
Вошла Беррин-ханым:
- Пойдем, сынок.
- Куда? - спросил он машинально. - Всегда так: стоит только сосредоточиться, обязательно кто-нибудь помешает…
- Как куда? Все уже собрались и ждут только тебя.
- Меня ждут? Кто? Зачем?
- Аллах, Аллах, что за рассеянный мальчик! - в отчаянии воскликнула тетушка.
Действительно, когда Саид садился за свои любимые задачки, мир переставал существовать для него. Вернуть его на землю было совсем нелегко. В бытность его в Париже друзья-студенты в такие минуты безуспешно лили Саиду на голову холодную воду.
- Сынок, послушай меня… Сегодня собрались поговорить о Севим…
Саид вздрогнул.
- Севим… Севим!… Я готов, тетушка, идемте…
В гостиной, где собрались все родственники, потомки старинной фамилии Шафран-заде - Рыжисынов, напротив двери висел портрет основателя рода - Юсуфа-паши Пегоголового. Если бы не борода и ордена, можно было бы подумать, что это портрет Саида… На других стенах красовались портреты многочисленных потомков Юсуфа-паши. Среди них были сановники и полководцы в шитых золотом мундирах, увешанные орденами и медалями. Были эфенди в партикулярном платье, сюртуках и фесках, с бородами и безбородые, с усами и безусые, в накрахмаленных воротничках и галстуках.
