– Чудо, что ты их вообще встретил! – пылко воскликнула Серафима.
– И что остался жив в тоннеле! – подхватил ее супруг.
– Ну второе-то как раз не так, чтобы чудо, а скорее быстрота реакции и вовремя замеченный боковой лаз, – улыбнулся Агафон. – А вот первое… Сказать, что в пещере, до которой я добрался через пять часов путешествия на карачках по кишочкам скалы, я ожидал обнаружить хоть кого-нибудь… не говоря уже о Змиулании и Измеине…
– Они обрадовались? – охваченная предвкушением истории со счастливым концом, прижала руки к груди Эссельте.
Маг тихо гыгыкнул.
– Обрадовались… что я такой прыткий.
– В смысле? – непонимающе свел рыжие брови отряг.
– Что успел спрятаться от их двойного залпа, – хохотнул парень.
– Но Змиулания-то, наверное, потом просто в восторг пришла! – не унималась принцесса.
– А особенно Измеин! – хихикнула Сенька, припоминая историю первой встречи Иванушки, Агафона и супруга Ланы прошлой осенью.
– Он не злопамятный, – отмахнулся волшебник. – Хороший мужик. Деловой. И то, что он по дороге когти один раз разжал… так ведь поймал же потом. В метре от земли, правда… Но ведь если вспомнить всё, что ему вынести тогда пришлось… Я бы на его месте, может, даже и не стал бы ловить.
– Ну да всё хорошо, что хорошо кончается, – слабо улыбнувшись, проговорил Кириан. – Хотя, по правде говоря, как-то даже не верится, что всё, наконец, и впрямь кончилось…
– И что Гаурдака больше нет… – прошептал атлан.
– И что Наследникам не надо каждый год бросать все дела и собираться где-нибудь на краю Белого Света по призыву его премудрия почтенного мага-хранителя, – невинно стрельнув черными очами в сторону Адалета, произнес Ахмет.
– А мне понравилось, – разочарованным контрапунктом слаженному хору пробасил отряг.
– И что в ближайшую ночь я в первый раз за тысячу лет высплюсь спокойно, – не обращая внимания на конунга, которому хорошая драка не могла не понравиться по определению, ухмыльнулся Адалет. – Если, конечно, вечером найдется, что поесть.
– Трактир бы хороший сюда сейчас… – мечтательно проговорил менестрель. – Я такую балладу бы сочинил…
– Хорошо, что у тебя нет инструмента, – машинально проговорил конунг.
Кириан обиделся.
– Как это нет? Думаете, одних вас ибн Садык одарил на прощанье?
И из-за пазухи туники – прожженной, рваной и грязной, словно ей подметали дорогу от Гвента до Атланды – бережно, словно хрустальная, была извлечена карманная арфа.
– Ну что ж, – философски вздохнула царевна. – Значит, балда у нас будет. Дело за трактиром.
– Да, пора бы уже подкрепиться, – как бы между прочим, пробормотал старик, поглядывая вниз.
Под жестким брюхом ковра, мелькая всеми оттенками красного, точно в калейдоскопе дальтоника, проплывали горы, расселины, перевалы и ущелья. Горные бараны медитативно жевали кустики жесткой красноватой травы. Горные козлы скакали по уступам в поисках травы, еще не слопанной горными баранами. Горный демон – незнакомый, похоже – оторвался от созерцания красот родной горной страны и проводил странный летающий прямоугольник с мясокостными на нем долгим задумчивым взглядом. Горный змей высунул из пещеры две из своих голов и принялся спорить, что у него будет на обед. Каждый камень, каждая скала, каждая травинка, былинка, рогатая скотинка и просто неведома зверушка наводили на мысль о том, что трактиров здесь, скорее всего, нет, и в ближайшее тысячелетие вряд ли появятся.
– Боюсь, ближайший трактир – в Атланик-сити, – выражая всеобщее впечатление, сдержанно хмыкнул Анчар.
– А кстати, веселая компания, куда летим-то? – спохватился Масдай.
– Как куда? – не понял вопроса калиф. – Конечно же, в Атланик-сити! Ведь Анчар, как брат Дуба Третьего и сын Дуба Второго должен занять свое место на престоле, предательски захваченном узурпатором!
– До возвращения Анчара мы договорились называть его регентом, – дотошно поправил Иванушка.
– Какая разница? – воинственно насупился Олаф.
– Регентов выпроваживают с благодарностями, а узурпаторов вешают, – внесла ясность Сенька.
– А если он не захочет отдавать Анчару престол? – нахмурился лукоморец.
– А если забирать у него престол не захочет сам Анчар? – тихо, так, что его спутники примолкли, гадая, не послышалось ли им, проговорил атлан.
– Не захочет? – первой очнулась Эссельте. – Ты сказал – «не захочет»? Да кто ж в здравом уме и трезвой памяти не хочет стать королем?!
– Я, – слаженно – будто репетировали неделю – прозвучал дуэт Анчара и Агафона.
– Ну с тобой-то как раз всё понятно, – отмахнулась от сабрумайца принцесса. – У тебя кроме твоей магии на уме ничего нет!
– У меня, в общем-то, тоже, – усмехнулся атлан. – А еще… Престол мне просто не нужен.
– Но ты наследник Дуба! – воскликнула гвентянка.
– Даже нескольких! – поддержал ее калиф.
– Целого леса Дубов, если разобраться! – подтвердила Серафима.
– Да, это так, – развел руками Анчар, точно до конца не веря в то, что пасынок управляющего шахтой мог оказаться сыном короля – и его единственным наследником. – Забавно, правда… В детстве я мечтал, что у меня когда-нибудь найдется отец, и он обязательно окажется или отважным офицером, попавшим в плен, или капитаном дальнего плавания, обошедшем на своем корабле весь Белый Свет, или купцом, прожившем за границей много лет и не знавшем о моем существовании…
– Но король – это ведь тоже неплохо? – нерешительно предположил Иванушка.
– Смею согласиться, – кривоватая улыбка тронула тонкие губы атлана. – И если бы это выяснилось хотя бы неделю назад…
– Но что изменилось сейчас? – не сдавалась Эссельте.
– Наверно, многое, – уставившись в замысловатое пятно на спине Масдая, отстраненно проговорил волшебник. – Например, то, что я понял, что не хочу власти. И что такую опасную игрушку, как она, лучше оставить тем, кто умеет с ней обращаться.
Олаф вскинулся сердито:
– Но Рододендрон же – изюбрь… зубр… изюм… узкий…
– Узурпатор, – разгадала первой шараду царевна.
– Он самый! – сердито рубанул воздух ребром ладони отряг.
– Узурпатором был его отец, – покачал головой Анчар. – А Рододендрон – первый законный правитель новой династии.
– Или сын узурпатора, – упрямо уточнил Ахмет.
– Я придерживаюсь своей точки зрения, – ровно ответил атлан.
– Так значит, ты не собираешься бросить ему вызов, когда прибудешь в Атланик-сити? – неодобрительно спросил калиф.
– Нет, – бесстрастно ответил атлан.
– Тогда я бы вообще не посоветовала тебе туда прибывать, – безапелляционно изрекла Сенька. – Да и вообще в Атланду. Если на то пошло. Потому что уж он-то тебе вызов бросить просто мечтает, ставлю посох Адалета против помела.[188] И пока не увидит твой труп своими глазами, а еще лучше, сам не потыкает в него мечом – не успокоится. И если даже ты будешь жить не в столице, узнать о твоем местонахождении – вопрос времени. И тогда или ты успеваешь сбежать – и заниматься бегом от его ассасинов всю оставшуюся жизнь, или его головорезы приканчивают тебя сразу, или начинается гражданская война – если о твоем существовании противники Роди узнают раньше него. Но и в этом случае ты для них будешь не крупнее пешки и не важнее носовой фигуры на корабле.
Губы атлана стиснулись, ноздри раздулись, глаза сверкнули…
И потухли.
– Вы правы, – голова его склонилась на грудь, и грязные черные волосы упали, закрывая лицо. – Стоит ему узнать, что я в Атланде… На его месте я поступил бы так же. Второй наследник – это раскол и война. Так что уменьшение количества претендентов на трон до минимума – не месть, а защита страны. Еще несколько дней… да что там дней – часов назад я бы бросился на эту возможность как голодный пес на кусок мяса. Но сейчас… я не хочу этого… не хочу короны… не хочу грызни за нее… не хочу быть ответственным за все королевство, когда на самом деле привык отвечать лишь за себя… и хочу отвечать лишь за себя. Если бы я знал, что Рододендрон – плохой правитель, или неспособный, я бы взял себя за глотку, надавал пинков и пошел бы на штурм фамильной резиденции хоть с голыми руками, потому что… потому что был бы обязан. Но не раньше. Не в последнюю очередь потому, что уверен, что я-то правитель – хуже некуда.
– С чего вы так решили, даже не попробовав? – не спора ради, но истины для вопросил Иван.
– С моей-то безответственной близорукостью, касающейся всего, что не относится к науке… – горько усмехнулся волшебник. – И дурацкой особенностью верить на слово тем, у кого язык подвешен лучше моего – или воображение богаче…
– Я тебя от твоего престола не отговаривала, ты первый отказался! – обиженно вскинулась Серафима.
