Старшина роты, видя, что рискует потерять личный состав, причем весь и сразу, дал команду: «Рота, бегом марш!»
Пробежавшись от казармы до столовой, и хватанув в свои легкие приличную порцию колючего морозного воздуха, многие парни сразу надрывно закашлялись, но хотя бы не замерзли на полдороги и то ладно!
Без энтузиазма, вяло поковырявшись в заиндевевшей пище и запив все это «мороженое» откровенно холодным чаем, мы опять же шустро разбежались на учебные занятия, которые прошли в режиме пассивных лекций, так как все шариковые ручки безнадежно замерзли — паста наотрез отказывалась перемещаться из стержня на лист бумаги, несмотря на все титанические усилия по разогреву самой ручки методом интенсивного трения между руками и усиленным обдувом относительно теплым воздухом, извлекаемым из самой глубины персональных легких.
Чернильные ручки вели себя также не очень стабильно и не совсем адекватно, хотя, откровенно говоря, были на голову выше шариковых. Что ни говори, а чернильная ручка — это классика жанра! Шедевр научно-технической мысли, особенно, поршневая! Но, держать чернильную ручку в безнадежно замерзших руках со скрюченными пальцами, на которые натянуты трехпалые армейские рукавицы — не совсем удобно, поверьте на слово. Почерк почему-то портится и скорость письма резко падает. Потом, ни один «дешифровщик» в этих каракулях не разобрался, поверьте на слово.
Пообедав безнадежно замерзшим супом с неизменным и традиционным комбижиром, застывшим вдоль окантовки тарелки в виде противной коричневой пленки «а-ля-солидол» и, попытавшись тщетно погрызть кусок заледеневшей геркулесовой каши, ребята дружно потянулись к выходу из столовой, так как пить компот с плавающими кусочками льда в стакане, почему-то совсем не захотелось.
Быстро выскочив на улицу, курсанты, максимально оттопырив руки в разные стороны на манер крыльев у самолета, побежали в роту, принимая вид «приблизительного» строя, уже практически на бегу.
…растопырили руки в стороны, потому что малейшее прикосновение, промерзшего насквозь обмундирования к пока еще относительно теплой коже персональной «тушки» вызывало очень неприятные ощущения. Очень!
Вот так, напоминая стадо галопирующих на взлете пингвинов, мы ввалились в родную казарму, где «комнатный» термометр похоже тоже бессовестно замерз на отметке +4 градуса, так как откровенно говоря, его достаточно оптимистичные показания уже не вызывали ни малейшего доверия.
Получив автоматы и боеприпасы, 45-е отделение, с чувством безысходной апатии, «как бычки на заклание» потащилось на развод суточного наряда, который пролетел буквально за 5-ть секунд — закончился, не успев начаться (дежурному офицеру было не до политеса, по причине катастрофически замерзания оного — офицера, в смысле), и мы побежали принимать караул.
В помещении караулки, было на удивление, комфортно и относительно жарко. Термометр, висящий в помещении отдыхающей смены, позиционировал наличие целых +16 градусов! Обалдеть, вот оно счастье! Жара! Тропики, одним словом! Ура, живем! Хоть отогреемся, наконец!
Попытка развести первую смену по постам получилась очень быстрой, почти стремительной, так как о качественной приемо-сдаче постов не было и речи. Длительно это…когда качественно и скрупулезно, а помереть молодым, проверяя наличие и целостность мастичных печатей на дверях оружейных складов, как-то не особо и хотелось. Поймите правильно и не судите строго. Будьте снисходительны, у нас есть оправдание — лютый мороз!
При смене часовых, самое сложное было — открыть замки внешнего периметра поста, чтобы сменить ребят. Амбарные замки позамерзали «вусмерть». Приходилось брать с собой кусок газеты, спички и жарить замок в открытом пламени, пока абсолютно промерзший насквозь часовой танцевал задорную «джигу с чечеткой» и всячески подгонял нас, отборно матерясь за колючей проволокой, грозя перестрелять всех и каждого за малейшее промедление.
Открыв калитку поста, я как разводящий брал в руки два автомата — заступающего и сменяющегося, а парни в это время быстро менялись на посту. Как это выглядело?!
Часовой, отстоявший свой положенный час, молниеносно сбрасывал меховой тулуп, а курсант, заступающий на пост, быстро нырял в длиннющую дубленку армейского образца. Затем, сменившийся часовой забирал у меня свой автомат и автомат заступившего часового, а я вытаскивал из грудной части своей шинели вафельное полотенце, согретое моим телом, и вставлял его за клапана шапки часового, закрывая его лицо наподобие маски от подбородка по самые глаза. Потом, поднимал огромный ворот постового тулупа и чтобы он остался в вертикальном положении, брал кусок колючей проволоки, накидывал его вместо шарфика на шею часового и одним витком «колючки» фиксировал данную конструкцию.
Стоит особо отметить, что на таком морозе, теплый воздух, выходящий на выдохе через нос или рот человека, сразу же осаждается на ресницах, покрывая их толстым и пушистым слоем белого инея. Длина ресниц у курсантов становилась обалденно-гламурная, любая девчонка душу дьяволу продаст за такую красоту. Правда, моргать глазами было категорически противопоказано, так как заиндевевшие ресницы мгновенно слипались. А полотенце, намотанное на лицо, буквально через полчаса прогулки на свежем воздухе, покрывалось приличной ледяной коркой.
Последним штрихом в процедуре смены ребят было следующее — я брал автомат заступившего за пост курсанта и вешал его, на шею часовому на манер немецкого «шмайсера», мысленно моля Бога, чтобы парень не запутался в длинных полах тулупа и не грохнулся в сугроб, потеряв равновесие. Ибо, самостоятельно подняться без посторонней помощи, боец одетый, как капуста в многослойное обмундирование, уже не смог бы. Так и пришлось бы бедолаге лежать в сугробе, распластавшись плашмя, пока очередная смена не прибежит меняться на посту.
Затем, опять следовали традиционные огненные процедуры с уже успевшим основательно замерзнуть амбарным замком и, оставив часового один на один с безжалостным морозом, мы, стремглав бежали в караульное помещение в смутной надежде хоть чуть-чуть отогреться за стаканом чая в стенах относительно теплого помещения.
Добежали… Звонок в калитку периметра караульного помещения. К нам выбегает курсант с газетой и спичками, опять огненные процедуры с замком и, наконец, мы внутри караульного дворика. Вот она металлическая дверь с маленьким окошком, дверь, за которой есть горячий чай и целых +16 градусов остродефицитной жары! Вот она, но перед тем как зайти вовнутрь «караулки», сначала надо разрядить оружие…
А тут опять закавыка. Автомат сменившегося часового, за минувший час «приятной» прогулки на свежем воздухе, промерз насквозь и стал «белым и пушистым» в прямом смысле этого слова (АК-74 покрылся слоем пушистого ослепительно белого инея, похожего на меховой ворс).
В результате, «Калашников» отказался разряжаться. Оружейное масло, находящееся внутри автомата, образцово замерзло и надежно «склеило» все внутренности оружия в единый монолит. Супернадежный «калашик» превратился в бесполезную металлическую палку. Он просто-напросто не захотел сниматься с предохранителя. Пришлось тупо отстегнуть магазины с патронами и забежать в караульное помещение, спасая остатки своего здоровья и саму жизнь. А когда, АК-74, наконец, соизволил оттаять и покрылся обильной влажной «испариной», только тогда мы смогли снять его с предохранителя, передернули затвор и произвели контрольный спуск. Обалдеть! Тихий восторг! И такая «ерунда» повторялась целые сутки, с периодичность в каждый час, при возвращении ребят с охраны постов.
Получается, часовые стояли на своих постах фактически с бесполезной железякой, так как, на наше искреннее удивление и поголовное недоумение, хваленый автомат Калашникова был просто неспособен переводиться в боевое положение. Объявил перманентную забастовку, тихо протестуя против «нечеловеческих» условий службы.
Одна надежда, что в такой «немыслимый» мороз ни одна вражеская скотина, свой супостатский нос на улицу не высунет. Вопросов нет, в армии существует специальная смазка для условий Крайнего Севера и Заполярного круга, но нам она не выдавалась, по причине того, что Урал, как бы не подходит ни под определение Крайнего Севера, ни тем более — под Заполярье. И такого знатного морозяки, история Урала еще не помнит.
Пробегав «как заведенные» целые сутки по постам и буквально чудом выжив в таких мерзопакостных условиях, мы, абсолютно замученные и промерзшие фактически до самого костного мозга, и обалдевшие от неописуемой радости, с поросячьим восторгом сдали караул следующим «счастливчикам» и, наконец-то, вернулись в лоно родной казармы.
В роте, ребята быстро скинули «бесполезное» оружие и патроны в оружейку и, проходя мимо телевизора, услышали, как вечно счастливый диктор с нескрываемым восторгом и стандартной улыбкой законченного идиота проблеял о «документально» зафиксированном рекорде в «ЦЕЛЫХ» -52 градуса, которые сподобились «порадовать» нас минувшей ночью. Ночью, когда мы стояли во внутреннем карауле. Лучше бы мы этого не слышали! И не знали! И не ведали! — 52!!! Шок! Какой на хрен рекорд?! Это уже не рекорд, а полный «аллес-3,14здец-кальтен-капут»!!! Но, несмотря на все это, мы все-таки выжили! Аллилуйя!
