— Погоди, — удержал его Бодун. — Пошутил я, пошутил. Просто тебе-то от них никакого вреда нет — одна польза. И помощь, и компания…
— Конпания? — Терентий снова сел на лавку. — Скажу я тебе, что это за конпания. Первого дня, как пришли, — гвоздей ящик забрали, стекло оконное… Думаю, что ж, Терентий, коли надо — жертвуй, не жалей. Свои берут, не вороги.
— Терентий, побойся бога. Они ж свое вернули, — напомнил фермер. — Какая жертва?
— Свое?! — вскинулся дед. — А телевизор «Радуга»?! Двести пятьдесят целковых в райцентре платил! А таз?!
— Какой еще таз?
— Лично мною купленный. Новый почти что. А материи сколько на анбулаторию пустил? А сетка пятнистая?! Ну, то Алена сболтнула, правда. — Помянув Алену, Терентий вспомнил, что Бодун неравнодушен к молодой знахарке и попробовал применить другую аргументацию. — Я чего боюсь, Михалыч. Закрутят девке голову, девка-то молодая, а куды она потом с дитем?
— С каким еще дитем? — вытаращился фермер. — Ты что несешь?
Терентий отвернулся.
— Я-то не несу. Она бы не принесла.
Повисла тяжелая пауза. Терентий, почувствовав, что на сей раз пущенная им отравленная стрела попала в цель, вкрадчиво сказал:
— Решайся, Михалыч. Отпишем бумагу — и заживем, как жили. Плохо ли?
— Да нет, неплохо, — согласился Бодун. — Только хозяйство бы достроить… — тоскливо произнес он, не в силах сразу расстаться с радужными планами. — Может, я с твоими бабами поговорю? Пусть день у меня, а день с ними…
— Да разве ж они тебя послухают? — продолжал увещевать старик. — Ты меня слухай…
Неожиданно за окном послышался звук приближающегося мотоцикла.
— Чего это? — насторожился Терентий. — Никак служивые?
Бодун встал, радостно улыбаясь.
— Да, нет. У них такой техники нет. Дочка это моя.
— Олеська, что ли?
Бодун выглянул в окно.
— Она самая. Видно, каникулы в институте начались.
Не успел фермер выйти из дома, как дверь шумно распахнулась, и в избу вихрем влетела девушка лет двадцати совершенно городского вида — в короткой маечке, из-под которой выглядывал соблазнительный фрагмент стройной фигурки, в джинсах и кроссовках.
— Папка! — девушка бросилась на шею Бодуну.
— Здравствуй, доча, — растрогался фермер.
— Здравствуй, дядя Терентий, — вырвавшись из отцовских объятий, девушка подбежала к старику и чмокнула его в щеку.
— Здорово, егоза.
— Папка, дай чего-нибудь поесть, — попросила Олеся. — Умираю, как есть хочу.
— Конечно, конечно, — тут же засуетился Бодун. — Садись за стол, сейчас я тебя угощать буду.
Терентий поднялся, чувствуя, что хозяину теперь не до него.
— Пойду я, Михалыч. У вас тут дело семейное.
— Что за глупости, — запротестовал Бодун. — А ну-ка, садись. Какой же гость уходит, когда в доме радость? Сейчас вместе и отпразднуем. — Бодун выставил на стол бутыль самогона.
— Ну, разве чтоб не разбивать компанию… — немедленно согласился Терентий.
Экипаж вертолета «Ми-8Т», бортовой номер 716, готовился к полету. Полетное задание экипажа состояло из двух частей. Первую задачу пилотам поставил командир звена. В соответствии с ней они должны были выполнить учебно-тренировочный полет по заданному маршруту. Второе, куда более серьезное, задание летчики получили от прапорщика Москаленко. Согласно ему, им следовало несколько отклониться от предписанного командиром маршрута и сбросить груз в квадрате 14. Груз — внушительных размеров ящик — стоял в грузовой кабине, на всякий случай прикрытый ветошью.
Пилотировал вертолет экипаж в составе командира майора Титова и второго пилота старшего лейтенанта Быкова. Старлей, лишь год назад выпустившийся из училища, заметно нервничал. Его летная подготовка в основном ограничивалась симуляторами и тренажерами — в училище хронически не хватало учебных машин и горючего. В части на это скидок не делали. Здесь жизнь била ключом. За шесть месяцев службы Быков уже третий раз поднимался в воздух.
Командир смотрел на него покровительственно. Он придерживался устойчивого мнения, что научиться летать можно только на собственном опыте, ценой проб и ошибок. Как только вертолет набрал высоту и лег на курс, он передал управление Быкову.
— Дуй в квадрат 14, поможем прапорщику.
Старший лейтенант скосился на командира.
— Все будет нормально, — успокоил тот. — Чуток в сторону прыгнем — никто и не заметит. Место-то найдешь?
— Так точно, товарищ майор.
— Ну-ну, — скептически отозвался командир, откидываясь в кресле и прикрывая глаза. — Веди машину.
Это покровительственное «ну-ну» решило судьбу «партизанов». Через десять минут полета второй пилот потерял ориентир. Предписанный им официально маршрут он знал назубок, а насчет квадрата 14… Если б была возможность посмотреть по карте заранее, но прапорщик Москаленко привез свой ящик перед самым вылетом. Прошло еще пять минут, и старший лейтенант встал перед выбором: или признаться командиру в том, что он заблудился, или… В конце концов, груз предназначался не своим.
— Товарищ майор, квадрат 14, — решился Быков на второй вариант. Прапорщик ничего не говорил о том, что груз будут встречать. Может, и пройдет.
Командир открыл глаза и посмотрел за борт.
— Чего-то я здесь ничего не вижу, — удивился он. Впрочем, Москаленко не вдавался в подробности, а лишь попросил выкинуть ящик в квадрате 14. И раз это квадрат 14… — зависни-ка… — дал команду майор.
— Ох, и обожралась же я, — выдохнула Олеся, сыто потягиваясь.
Действительно, еды на столе заметно поубавилось. Уровень самогона в бутылке тоже сильно отличался от первоначального, хотя тут обошлось без участия Олеси.
— Еще бы, — улыбнулся Бодун. — В городе-то, небось, таких продуктов нет. Все эти… как их… чипсы да гамбургеры?
— В городе сейчас все есть, — беспечно ответила Олеся. — Были бы деньги, а купить все можно.
— Вот-вот, — кивнул фермер. — Скоро вы там деньги есть и будете.
— Папа, не начинай, — поморщилась Олеся. — Тебе, кстати, еще не надоело робинзонить-то? Может, кончишь валять дурака и вернешься?
Терентий нахмурился.
— Олеська! Ты как с отцом говоришь?
— Нормально, дядя Терентий. Это ж у нас не первый раз такая дискуссия.
— А если не первый раз, так чего начинаешь? — недовольно спросил Бодун.
— Привет. Это я начинаю? Ты первый сказал.
— Олеська! — патриархальный Терентий не выдержал и хлопнул кулаком по столу.
— Да ладно, Терентий, — успокоил его фермер. — Дочку мою не знаешь? На нее стучи — не стучи…
— Вот именно, — подтвердила Олеся. — Дядя Терентий, я просто никак поверить не могу. Каждый раз приезжаю — и каждый раз не могу. Думаю, может, на этот раз образумился. Нет, я как понимаю? Построил себе дачу — хорошо. Приезжай на лето, живи. Но чтобы годами, в полном одиночестве?!
— Чего это вдруг — в одиночестве? — фермер показал на Терентия. — А это кто ж, по-твоему? Привидение?
— Нет, дядя Терентий, вы не подумайте чего, — оправдалась девушка, — я к вам очень хорошо отношусь, но, вы меня извините, променять город…
— Олеська, все, — прервал ее Бодун. — Кончай агитацию. А то мы сейчас с тобой опять разругаемся. Я психану, ты психанешь… И потом, если тебя мое одиночество беспокоит, — можешь успокоиться. Уже не один.
Олеся с интересом подняла брови.
— Не один? Это что-то новое. Нет, правда, это действительно сюрприз. И кто же она? Хорошенькая поселянка?
Теперь уже Бодун гневно нахмурил брови.
— Олеська! Что ты несешь?!
— Не угадала? А кто?
— Да есть тут одни, служивые… Армия к нам вернулась, — пояснил Терентий.
— Армия вернулась? Что это значит?
— То и значит, — сказал отец. — Тут недалеко заброшенный военный городок был. Да ты знаешь. Сейчас туда «партизанов» прислали.
— Каких еще партизанов? — спросила девушка, явно не знакомая с военной терминологией.
— Двухмесячники. На сборы приехали. Нормальные ребята. Там кого только нет. Директор компьютерной фирмы, строитель, актер даже.
— Актер? — заинтересовалась Олеся. — Здесь, в лесу? Отпад.
— Слышал? — Бодун повернулся к Терентию. — Это их в городе теперь так говорить учат.
— Папка, перестань, — отмахнулась девушка. — Сейчас все так разговаривают.
— Все? — не унимался отец. — Что-то я от них таких слов не слышал. И, между прочим, тоже могли бы в город уйти, начальству нажаловаться. Их же без ничего сюда забросили. Еды на один день дали — и все. А тут — одни развалины. Электричества нет… Да вообще ничего нет. Но эти остались. Сами своими руками все обустраивают. Уже и ток себе провели, и едой себя обеспечили.
— Обеспечили? — взвился Терентий, которому мимоходом наступили на больную мозоль. — Ты, Михалыч, случайно не забыл, кто их обеспечил? Не слушай батю, Олеська. Пустой народ. Только знай себе грабют. Вот меня взять. Первого дня, как пришли — ящик гвоздей им отдал, стекло оконное…
