— Дарить — за деньги? — уточнил я.
— Вот именно, — сказал он. — Это будет не просто подарок… — И пояснил. — Иногда невозможно дать взятку в конверте. Такой жест выглядит слишком пошло. А вручить, нет, преподнести роскошный дар… Книгу ценой шестьдесят или сто шестьдесят тысяч долларов — королевский размах, изящный ход… В ответ нам будут отваливать благосклонность…
МЕНЯТЬ хорошие ВЕЩИ — НА хорошие ОТНОШЕНИЯ! Этот девиз полюбился моему другу на долгие времена, он следовал ему неукоснительно и призывал следовать других.
АФРИКАНСКИЕ САМОЦВЕТЫ ДЛЯ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ КОЗЛОВ
Сперва фолианты украшали осколками демонтированных нами с Боровицкой и Спасской башен рубиновых звезд (созданная совместно с кремлевской администрацией фирма носила название "Брильянты для диктатуры буржуазии"), потом, когда рубины подошли к концу, Маркофьев учредил на паях с ангольцами предприятие "Самоцветы из Африки", которую возглавили его Средненький и Старшенький.
На фермах, где выращивали свиней, они стали разводить еще и коз. Не кенийских, но кто мог отличить кожу кенийскую от некенийской? Среди тех, кому мы презентовали наши томищи, подобных тонких знатоков-скорняков не было.
Вывод (вам, начинающие взяткодатели): ВЗЯТКА ДОЛЖНА БЫТЬ КРАСИВОЙ.
ЛЮБИТЕ КНИГУ!
Так была востребована моя любовь к литературе.
В семейный книгоиздательский бизнес Маркофьев вовлек всю семью. Все его отпрыски оказались увязаны в тот смелый проект. Под их приглядом к читателю исправно поступали редкосной красоты тома. Сборник речей президента Конго. Библия. Молитвенник. Тора. Коран. "Майн кампф". И сценарий телесериала "Дурак дураком". Планировался также выход в свет романа Ивана Грозного "Лев и собачка".
МУЖ СТАРШЕНЬКОЙ
Муж Маркофьевой-старшенькой находился совсем уж на низшей ступеньке социальной лестницы: служил личным поваром спикера Госдумы.
— Понимаешь, — разоткровенничался этот наряженный в белый колпак толстяк, когда я заглянул в его комнатушку на Охотном ряду. — Тут, в Думе, обалденный буфет. И рябчики, и ананасы, и лососина, и трюфеля… Конечно, большинство местных обитателей кантуется в этом болоте из-за любви к хорошей кухне. Но все же нельзя сравнить общепитовскую готовку и мою творческую фантазию…
С интересом я рассматривал ежедневные меню его шефа, вышитые на шелке бисерной нитью. Чтобы выбрать блюдо по вкусу, спикер ставил против одной из двух (или трех, или четырех) строчек длинного перечная — галочку красным карандашом. Его приезжавшая откушать с мужем супруга ставила против привлекших ее внимание и возбудивших аппетит наименований — синюю черту. Дети, соответственно, зеленую и розовую. Теща — черную Тесть — крестик. После трапезы шелкографический свиток запаивали в специальную капсулу и отправляли в государственный архив — дабы сохранить каждый штрих жизни крупного деятеля и его близких для истории и потомков.
В газете, которую печатали на глянцевой бумаге (она имела исключительно внутреннее хождение среди депутатов) и которую муж Старшенькой мне подарил на память о встрече, он делился рецептами лично им изобретенных кулинарных изысков:
"Однажды, готовя борщ для господина спикера, я случайно положил в него не девять маслин и семь каперсов, как поступаю обычно, а двенадцать маслин и шесть каперсов. Каково же было мое удивление, когда вкус борща оказался существенно богаче и насыщеннее. С тех пор я и всегда кладу в борщ господина спикера двенадцать маслин и шесть каперсов. Советую так же поступать всем личным поварам товарищей и господ членов Госдумы".
Иван Грозный, имевший доступ лишь в общий депутатский буфет второго разряда (всего разрядов было четыре) скрежетал зубами по поводу такого социального неравенства и расслоения внутри единого думского организма.
— Я добьюсь: у каждого депутата будет свой личный врач и повар! — предупреждал он.
В свободное от основных обязанностей время муж Старшенькой подрабатывал в китайских и корейских ресторанах, ловил бездомных собак и кошек и притаскивал их в качестве деликатесов на кухни этих заведений, за что получал дополнительную плату.
СРЕДНЕНЬКАЯ
Своей Средненькой дочери Маркофьев подарил турфирму. Он говорил:
— Доченька у меня чересчур деликатная… Истерзала себя: сможет ли заняться бизнесом? Ведь это значит — обманывать людей. Покупать по одной цене, продавать по другой. Это противно и не ее. Я думал несколько дней и ночей. И открыл и подсказал ей: есть бизнес, приносящий людям радость. Туризм!
Фирма, однако, приносила сплошные убытки…
Главы "МЫ И ОНИ" и "ТАК ЖИВУТ ЛЮДИ" (в одном флаконе).
Русские туристы вели себя за границей непотребно. О чем Средненькой летели факсы, телеграммы, из-за чего поступали рекламации о штрафах и квитанции неустоек.
В Париже подрались муж и жена (из снаряженной туда Средненькой тургруппы), гостиничный номер оказался залит кровью, хозяин отеля выставил фирме счет за ремонт, исчислявшийся тысячами франков.
В Швейцарии наш горнолыжник помочился с балкона и окропил мирно беседовавших внизу граждан.
Попутный контрольный вопрос. Зачем он сделал это, если в номере был туалет?
В Джакарте огненноволосая жена Старшенького (она же — главная редакторша газеты), прыгнув из окна отеля с парашютом, упала на газон и, к счастью, не разбилась, но руки-ноги переломала. Принимающая сторона не хотела оплачивать лечение (и была права).
В Бомбее наши соотечественники бомбардировали прохожих пустыми бутылками из-под "Столичной" и "Московской", а потом заявили, что это рекламная акция, способствующая продвижению на зарубежные рынки русских национальных напитков.
В Бельгии вернувшаяся в отель заполночь русская группа, обидевшись на горничную, которая открыла гулякам дверь, но сделала им замечание за опоздание — затолкала бедняжку-прислужницу в темную кладовку, заперла там и счастливо продержала до следующей ночи, поскольку все участники экзекуции начисто забыли о содеянном.
Карательные санкции сыпались на турфирму одна за другой…
МУЖ СРЕДНЕНЬКОЙ
Впрочем, муж Средненькой покрывал все убытки. Он был занят розливом водопроводной воды в полиэтиленовые бутылки с наклейками "Родниковый источник". (Мелкими буковками по краю наклейки значилось: "Исключительно целебная. Хорошо, если газированная")
— У этого бизнеса большое будущее, — говорил, нахваливая зятя, Маркофьев. — Сейчас избирателя зомбируют через радио и телевидение. Но не все смотрят ящик. Поэтому скоро будут зомбировать через воду. Пьют-то все. Я заглядываю далеко вперед! — напоминал он.
Муж Средненькой договорился с монахами ближайшего к его даче монастыря, и бутылируемая им вода была объявлена святой и помогающей от многих хворей. Объемы ее продаж все возрастали.
Не говорю про фильтры, при помощи которых очищалась специальная, "золотая серия" этой разлитой уже в стеклянные бутылки целебной влаги; вы сильно удивитесь (или не удивитесь вовсе?) если узнаете, что муж Средненькой подбирал эти промасленные и протосоленные фетровые прокладки на свалке старых "Жигулей"?
МЛАДШЕНЬКАЯ
Младшенькая дочь Маркофьева — хроменькая и горбатенькая — стала балериной. Она, как и папа, жить не могла без сцены и искусства. При этом была широковата и тяжеловата в кости, партнеры обливались потом, вращая ее или таская на вытянутых руках — но разве это имело хоть какое-то значение? Главное было — ее желание и несомненный дар крутить фуэте…
Группа деятелей искусств: Худолейский, Обоссарт, Пушкиндт, Сивухина — постоянно публиковали в подведомственных Маркфоеву газетах и журналах отзывы о спектаклях юной примадонны, особо выделяя редкостный темперамент воздушно снизошедшей на пуантах в российскую глушь прямо с небес феи, а также нутряной талант Захара Костариканского, осуществлявшего все без исключения постановки с ее участием…
МУЖ МЛАДШЕНЬКОЙ
Муж Младшенькой работал в системе налоговых органов. И неплохо со своими обязанностями справлялся.
— Понимаешь, — рассказывал он мне. — К нам стекаются сведения обо всех наиболее состоятельных фирмах и отдельных предпринимателях. Их координаты и реальные суммы доходов я сообщаю друзьям-приятелям. Которые курочат богатеев под орех. Десять процентов с каждой такой операции — мои…
Прежде он работал на таможне. По заниженным пошлинам позволял ввозить итальянскую мебель и турецкое золото (в накладных писал, что досмотрел в ящиках строительный гипс и речной песок), попутно опять-таки и сообщал своим дружкам о пассажирах, которые вносили во въездные декларации раздражающе крупные цифры. Неумно разоткровенничавшихся дуралеев перехватывали на пути из аэропорта в город и обирали.
Затем муж Младшенькой перекочевал в банк (естественно, не тот, где трудился пухленький младший сынок Маркофьева), и, почерпнув данные наиболее крупных вкладчиков, опять-таки переправлял сведения о доверчивых клиентах — кому надо. И вновь получал свои десять процентов.
