«Что же, — подумал Вася, — я его ударю, а он тут же и скончается».
— Ну же, ударьте меня! ударьте меня! — кричал господин Курано.
Вася поднял руку и нерешительно толкнул господина Курано в плечо.
Господин Курано слегка покачнулся.
— Это не удар! — крикнул он. — Надо бить сильнее!
Вася слегка ударил господина Курано в грудь.
— Сильнее! — крикнул господин Курано.
Вася ударил сильнее. Господин Курано покачнулся, но продолжал стоять на ногах.
— Сильнее! — крикнул он.
Вася ударил еще сильнее. Господин Курано сильнее покачнулся, но все же на ногах устоял. «Ишь ты», — подумал Вася.
— Сильнее! — крикнул господин Курано.
«Ладно же», — подумал Вася, развернулся и что есть силы ударил кулаком господина Курано. Но господина Курано перед Васей не оказалось, и Вася, не встретив сопротивления, пробежал несколько шагов и стукнулся об стену.
— Ишь вьюн какой! — сказал Вася.
А господин Курано уже опять стоял перед Васей и, гримасничая лицом, говорил:
— Не унывайте же, молодой человек! Еще раз ударьте меня, да посильнее!
«Ах так!» — подумал Вася, — «я тебя, сморчок, сейчас пристукну!» — и решил бить сильно, но осторожно, с расчетом, чтоб не упасть.
Вася размахнулся уже рукой, как вдруг сам получил в бок электрический удар. Вася вскрикнул и схватил господина Курано за шею. Но господин Курано нырнул куда-то вниз, и Вася вдруг потерял равновесие и, перелетев через японца, шлепнулся на пол.
— А! — крикнул Вася и вскочил на ноги. Но тут же получил по ногам удар и опять потерял равновесие.
Господин Курано схватил Васю за руки и дернул куда-то в сторону. Вася переступил ногами и опять почувствовал себя в устойчивом положении, но только собрался схватить господина Курано, как опять получил удар в бок и вдруг, очутившись головой вниз, чиркнул ногами по потолку и, перелетев через японца, опять шлепнулся на пол.
Вася вскочил, дико озираясь, но сейчас же опять полетел вокруг японца и очутился на полу в лежачем положении.
Совершенно ошалев, Вася вскочил с пола и кинулся к двери.
— Куда же вы? — крикнул ему господин Курано.
Но Вася выскочил в комнату, где занимались ученики господина Курано.
Растолкав их, он выбежал в коридорчик, а оттуда на улицу.
Домой Вася прибежал без куртки с всклокоченными волосами.
— Что с тобой? — вскрикнула Васина мама.
— Где твоя куртка? — вскричал Васин папа.
В Японии Васе не понравилось, и он вернулся обратно в Ленинград.
Теперь Василий Петрович Иванов живет в Ленинграде и служит в автобусном парке. Его работа заключается в том, что он перетаскивает с места на место испорченные автобусы.
Мне, как школьному товарищу, он рассказал историю с японским учителем джиу-джитсу, но вообще же рассказывать об этом он не любил.
1935
Вот однажды подошел ко мне Кирилл и сказал:[3]
— А я знаю наизусть «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя».
— Очень хорошо, — сказал я. — А тебе нравятся эти стихи?
— Нравятся, — сказал Кирилл.
— А ты знаешь, кто их написал? — спросил я Кирилла.
— Знаю, — сказал он.
— Кто? — спросил я Кирилла.
— Пушкин, — сказал Кирилл.
— А ты понимаешь, про что там написано? — спросил я.
— Понимаю, — сказал Кирилл, — там написано про домик и про старушку.
— А ты знаешь, кто эта старушка? — спросил я.
— Знаю, — сказал Кирилл, — это бабушка Катя.
— Нет, — сказал я, — это не бабушка Катя. Эту старушку зовут Арина Родионовна. Это няня Пушкина.
— А зачем у Пушкина няня? — спросил Кирилл.
— Когда Пушкин был маленький, у него была няня. И когда маленький Пушкин ложился спать, няня садилась возле его кроватки и рассказывала ему сказки или пела длинные русские песни. Маленький Пушкин слушал эти сказки и песни и просил няню рассказать или спеть ему ещё. Но няня говорила: «Поздно. Пора спать». И маленький Пушкин засыпал.
— А кто такой Пушкин? — спросил Кирилл.
— Как же ты выучил стихи Пушкина наизусть и не знаешь, кто он такой! — сказал я. — Пушкин это великий поэт. Ты знаешь, что такое поэт?
— Знаю, — сказал Кирилл.
— Ну скажи, что такое поэт, — попросил я Кирилла.
— Поэт, это который пишет стихи, — сказал Кирилл.
— Верно, — сказал я, — поэт пишет стихи. А Пушкин великий поэт. Он писал замечательные стихи. Всё, что написал Пушкин, — замечательно.
— Ты говоришь, Пушкин был маленький, — сказал Кирилл.
— Нет, — сказал я. — Ты меня не так понял. Сначала Пушкин был маленький, как и все люди, а потом вырос и стал большим.
— А когда он был маленький, он писал стихи? — спросил Кирилл.
— Да, писал, — сказал я. — Но сначала он начал писать стихи по-французски.
— А почему он писал сначала по-французски? — спросил меня Кирилл.
— Видишь ли ты, — сказал я Кириллу. — В то время, когда жил Пушкин, в богатых домах было принято разговаривать на французском языке. И вот родители Пушкина наняли ему учителя французского языка. Маленький Пушкин говорил по-французски так же хорошо, как и по-русски, прочитал много французских книг и начал сам писать французские стихи. С родителями Пушкин говорил по-французски, с учителем по-французски, с сестрой тоже по-французски. Только с бабушкой и с няней маленький Пушкин говорил по-русски. И вот, слушая нянины сказки и песни, Пушкин полюбил русский язык и начал писать стихи по-русски.
В это время часы, висевшие на стене, пробили два часа.
— Ну, — сказал я Кириллу, — тебе пора идти гулять.
— Ой, нет, — сказал Кирилл. — Я не хочу гулять. Расскажи мне ещё про Пушкина.
— Хорошо, — сказал я, — я расскажу тебе о том, как Пушкин стал великим поэтом.
Кирилл забрался на кресло с ногами и приготовился слушать.
— Ну так вот, — начал я, — когда Пушкин подрос, его отдали в Лицей. Ты знаешь, что такое Лицей?
— Знаю, — сказал Кирилл, — это такой пароход.
— Нет, что ты! — сказал я. — Какой там пароход! Лицей — это так называлась школа, в которой учился Пушкин. Это была тогда самая лучшая школа. Мальчики, которые учились там, должны были жить в самом Лицее. Их учили самые лучшие учителя и Лицей посещали знаменитые люди.
В Лицее вместе с Пушкиным училось тридцать мальчиков. Многие из них были тоже молодыми поэтами и тоже писали стихи. Но Пушкин писал стихи лучше всех. Пушкин писал очень много, а иногда бывали дни, когда он писал стихи почти всё время: и на уроке в классе, и на прогулке в парке и даже проснувшись утром в кровати он брал карандаш и бумагу и начинал писать стихи. Иногда ему стихи не удавались. Тогда он кусал от досады карандаш, зачеркивал слова и надписывал их вновь, исправлял стихи и переписывал их несколько раз. Но когда стихи были готовы, они получались всегда такие лёгкие и свободные, что казалось, будто Пушкин написал их безо всякого труда. Лицейские товарищи Пушкина читали его стихи и заучивали их наизусть. Они понимали, что Пушкин становится замечательным поэтом. А Пушкин писал стихи всё лучше и лучше.
И вот однажды в Лицей на экзамен приехал старик Державин…
— А зачем он приехал? — спросил меня Кирилл.
— Ах да, — сказал я, — ведь ты, может быть, не знаешь, кто такой Державин. Державин тоже великий поэт, и до Пушкина думали, что Державин самый лучший поэт, царь поэтов.
Державин был уже очень стар. Он приехал в Лицей, уселся в кресло и на воспитанников Лицея смотрел сонными глазами.
Но когда вышел Пушкин и звонким голосом начал читать свои стихи, Державин сразу оживился. Пушкин стоял в двух шагах от Державина и громко и сильно читал свои стихи. Голос его звенел.
Державин слушал. В глазах его показались слёзы.
Когда Пушкин кончил, Державин поднялся с кресла и кинулся к Пушкину, чтобы обнять его и поцеловать нового замечательного поэта. Но Пушкин, сам не понимая, что он делает, повернулся и убежал. Его искали, но нигде не могли найти.
— А где же он был? — спросил меня Кирилл.
— Не знаю, — сказал я. — Должно быть, куда-нибудь спрятался. Уж очень он был счастлив, что его стихи понравились Державину!
— А Державин? — спросил меня Кирилл.
— А Державин, — сказал я, — понял, что ему на смену появился новый великий поэт, может быть, ещё более великий, чем он сам.
Кирилл сидел на кресле некоторое время молча. А потом вдруг неожиданно спросил меня:
— А ты видел Пушкина?
— И ты можешь посмотреть на Пушкина, — сказал я. — В этом журнале помещён его портрет.
— Нет, — сказал Кирилл, — я хочу посмотреть на живого Пушкина.
— Это невозможно, — сказал я. — Пушкин умер ровно сто лет тому назад. Теперь нам дорого всё, что осталось от Пушкина. Все его рукописи, каждая даже самая маленькая записка, написанная им, гусиное перо, которым он писал, кресло, в котором он когда-то сидел, письменный стол, за которым он работал, — всё это хранится в Ленинграде в Пушкинском музее.
