— А что было делать, служба есть служба, и она важнее жалости, — говорил он. — Каждый на моем месте поступил бы так же.
Я подумал: так и есть.
ЛЮДИ, ЕСЛИ НАДО УБИТЬ, УБИВАЮТ.
ЕСЛИ НАДО ПРЕДАТЬ, ПРЕДАЮТ.
ЕСЛИ НАДО УНИЧТОЖИТЬ, СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ ИЛИ В ПОРОШОК — НЕ КОЛЕБЛЮТСЯ.
Тот, кто не понял этих законов, — обречен на вылет из турнира под названием "жизнь",
В СВОЕЙ ТАРЕЛКЕ
Вероника, слушавшая взволнованный монолог бывшего и вновь обретенного мужа, с серьезным видом прибавила:
— Зато я теперь в своей тарелке. Среди понятных и предсказуемых людей. Которые знают, что значит долг и честь. И не будут из-за какого-то паршивого зарезанного или задушенного жмурика ночи не спать, ворочаться и мешать сновидениям других. В какой-то миг, признаюсь, — она устремила на меня долгий взгляд, — мне показалось, что ты из нашей крепкой породы. Это когда вы прикончили нефтяного магната Утягул-бакши-заде… Но нет, ты не выдержал испытания.
Она приникла к Шпионовичу и спросила:
— Ты не находишь, он очень похож на моего папу?
ВЫГОВОР
Конечно, и Застенкер был похож на ее папу, и она сама была на папу похожа, и внучка делалась все больше похожа на дедушку!
При том, что ее папа был уникальным в своем роде экземпляром. Он мне сказал, кривя губы в добрейшей улыбке:
— Ваше счастье, что у вас на меня компра. Иначе бы я и тебя, и Маркофьева давно отправил на тот свет…
Мы сидели у него на даче. Я сам сюда приехал. И твердил как полоумный:
— Не уйду… Не покину вашу дочь… Она не понимает, насколько я ей нужен. Я могу исправить ее карму. Ей надо отмаливать преступление перед кошечкой…
Старушка (несостоявшаяся теща) смотрела на меня с неподдельной веселостью и комментировала:
— Он долбатнутый. Пыльным мешком огретый. По полной программе. Я предупреждала. С таким невозможно жить.
— Неужели вы не чувствуете, не понимаете, — продолжал я. — Я спасу Веронику! То, как она обошлась с Долли, не может не отразиться на ней самой. Только я и могу ее спасти!
Старик вышел и вернулся с бокалом валерьянки.
— Выпей, — сказал он. — Тебе полегчает.
Контрольный вопрос. ЧТО ПИЛ МОЦАРТ?
Ответ. ЧТО САЛЬЕРИ НАЛИВАЛ, ТО И ПИЛ.
Это знает каждый ребенок. Но они были глупы и дремучи — бывший резидент и его жена! Неужели думали: я не понимаю — что в бокале?
Впрочем, я чуть не проглотил отраву. Зачем было жить — если Вероника меня покидала?
Контрольный вопрос-возглас. Ну и выпил бы я тот яд… И лежал бы, скрюченный и неживой… Мне это было надо?
Я услышал слова несостоявшегося тестя:
— Не думай, что моя дочка легко отделалась. Я объявил ей выговор — за то, что хранила и не уничтожила письма и фотографии прошлых лет. Для шпионки с ее стажем это непростительно! Я взгрел ее по первое число!
И еще он сказал, заискивающе сияя глазами:
— Ты ведь не погубишь ее счастья. Не откроешь итальянским спецслужбам секретных мотивов ее присутствия за границей. Иначе важнейшая миссия моей дочери и ее мужа потерпит фиаско. Я прошу — не становись хоть ты предателем высоких идей служения отчизне.
Я отодвинул бокал. Сознание вернулось ко мне!
БОТИНКИ
Я вспомнил, как, познакомившись с Маргаритой, приходил к ней и ее родителям и обязательно снимал в прихожей обувь. Я ведь знал, как трудно и муторно убирать квартиру, и заботился о тех, кому приходится этим заниматься.
Отец Маргариты, когда мы с ней поселились отдельно, навещая нас, ни туфель, ни мокасин, ни зимних сапог никогда не снимал. Шлепал по ковру и паркету, оставляя расплывчатые грязные следы. Его мало волновали проблемы уборки. Но он знал другое: МУЖЧИНА В НОСКАХ ВЫГЛЯДИТ ЖАЛКО. И заботился прежде всего о своем имидже и самоощущениях. Самоощущение у того, кто ходит в носках — премерзкое! Старик правильно поступал! ВАМ КАКОЕ ДЕЛО ДО ТОГО, ЧТО ПРОИСХОДИТ В ВАШЕ ОТСУТСТВИЕ? Пусть вывозят грязь хоть грузовиками, хоть тоннами! А вот ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ УЩЕМЛЯТЬ СЕБЯ НИ В ЧЕМ! И ПРЕДСТАВАТЬ В СМЕШНОМ ИЛИ ЖАЛКОМ ВИДЕ, В НЕВЫГОДНОМ ИЛИ НЕВЫИГРЫШНОМ СВЕТЕ.
СКЕЛЕТ В ШКАФУ
Вот что я сделал, отодвинув от себя подальше бокал с ядом. Я прошелся по их недавно отстроенному из маркофьевских материалов дому. Заглядывая в шкафы и выдвигая ящики секретеров. Расшвыривая вороха бумаг, среди которых были и документы с грифом "секретно" и бланки, начиная с номера 090876547 6798765900 0987654321 9998654907 — по номер 09 9999999999 9999999999 9999999999 9999999999 9999999999 9901234567. Из-под половиц в гладильной я извлек полные списки сигуранцы в Австрии. А в бане, в тайнике за фальшивой стеной, обнаружил доносы Новомужева на Пидоренко и Пидоренко на Новомужева, пасквили Худолейского на Рабиновича-Пушкиндта и Обоссарта и их кляузы — на него.
Несостоявшийся тесть смотрел на меня с восторгом.
— Ух, молодец, — говорил он. — Что ж ты раньше-то?! Я бы отдал за тебя Веронику!
В кладовке обнаружились сундуки с золотыми кольцами и зубными коронками.
— Это еще от дедушки, — сказал старик. — Он расстреливал в подвалах эту сволоту, эту контру тысячами…
Тут же, под стеклянным колпаком висело заскорузлое кожаное пальто.
— Личная вещь товарища Ежова, — пояснил мой несостоявшийся отравитель. — У него их было три. Одно, перед тем как боевого друга расстрелять, мой папа взял на память. Ему было оказано доверие и высокая честь — шлепнуть товарища Ежова.
И еще он сказал, когда в спальне, под кроватью мною был обнаружен скелет:
— Наша работа наследственная. С годами сложилась династия. Ты был лишним в этой цепи. А скелет, между прочим, настоящий. Это — остов двоюродного брата Феликса Эдмундовича…
Я закончил тем, что собрал развешанные по стенам в обрамлении серебряных окладов рисовые зернышки с надписью "СЛАВА КПСС!" (на всех языках народов мира) — в одну горсть и сварил из них кашу-размазню… Которую скормил птичкам.
УХОДЯ
Уходя, я просил несостоявшихся тестя и тещу не думать, что был таким всегда. От рождения.
— Но мне так доходчиво на протяжении жизни внушали и объясняли, каким я должен быть, что я усвоил, — сказал я им. — Вы хотели, чтобы я сделался таким? И я таким стал!
КАК ЖИВУТ ЛЮДИ
Когда мы с Вероникой закончили выяснение по поводу моего дебоша в ее доме, вошла девочка. Голубые джинсики обтягивали длинные ножки, на запястье поблескивала золотая изящная цепочка.
— Мама, — сказала она, — у меня свидание.
Я прослезился. Все же отчасти она была и моим творением.
Запомните: ГАЛАТЕЯ, ДОСТИГНУВ СОВЕРШЕНСТВА, УЖЕ НЕ НУЖДАЕТСЯ В СКУЛЬПТОРАХ.
— Дай, пожалуйста, презервативы, — продолжила девочка мелодичным голоском.
Вероника достала из шкафа коробку с нарисованным на ней пронзенным стрелой сердцем и надписью "Баковский комбинат имени Крупской-Арманд".
Ах, какая это была (я имею в виду мать и дочь) идилличная картинка…
ИЗ-ПОД ВЕНЦА
Ночью меня осенило. Я совершу то, на что раньше никогда бы не решился. Я умыкну невесту из-под венца. Она, конечно же, права в своем отношении ко мне. Я не оправдал надежд, не воздал должного, не уделил внимания. И т. д. Но я одумался и переменился!
Я позвонил ей и сказал:
— Давай убежим. Приезжай ко мне прямо сейчас. Не надо никаких объяснений с ним. Просто молча уйди. Мы поедем в аэропорт, возьмем билет на первый же рейс и улетим… Я владею Островом Святой Елены. В моем распоряжении пол Корсики. Я возглавлю научный институт… Мы станем мужем и женой.
Я сделал это! Я это сказал! Рубикон был перейден! Я готов бы совершить такое, о чем прежде и помыслить не смел.
КОЛЛЕКЦИОНЕР ИЛЛЮЗИЙ
— Ты, оказывается, не только коллекционер ошибок, — хохотал Маркофьев, — ты еще и коллекционер иллюзий.
Он сказал:
— КАЖДЫЙ ДЕРЖИТСЯ ЗА ТО, ЧТО ИМЕЕТ. У нее сейчас есть за что держаться.
ПРОИГРЫШ
Вскоре мы входили в переливающийся разноцветным сиянием зал, где каруселями вращались рулетки, опавшими листьями устилали зеленое сукно карты, а костяные кубики с вкрапленными на их бока черными точками летали и кувыркались, как цирковые акробаты.
— Сыграем, — говорил Маркофьев. — Игра — вот что никогда не подводит. Ибо она — настоящая. А потом возьмем девочек и закатимся на яхте на остров… На твой или на мой…
Мы выпили в баре по рюмке "Наполеона" и сделали первые ставки. Добавили по фужеру шампанского "Молодеческое" и утроили сумму. Махнули по стакану "Мартеля" и упятерили рассеянный по клеточкам с номерами фишечный десант.
— Не катит, — сказал Маркофьев. — Ты знаешь, я этого не люблю. Надо менять тактику. — Ставка, которую он объявил, заставила крупье вздрогнуть, а прочих игроков — отступить, освобождая королю пространство для единоличного шествия. Люди поняли: он состязается не с ними, а мерится силами с Судьбой.
