Тут я не выдержал, каюсь. Нервы подвели. Оттолкнул я секретаршу, ворвался в кабинет и кричу:
– Товарищ Синицын, так вас растак!!! Что здесь у вас творится?
Гляжу – а брюки у него застегнуты.
– Вам что, товарищ? – спрашивает.
– Ничего! – говорю я. – Так… проверка слуха…
Повернулся и пошел.
Иду весь злой и думаю: «Сам он застегнулся или на мое заявление отреагировал? Ведь если бумага так быстро пошла по инстанциям, то чего ж я наорал на человека?»
Когда горит душа
(Монолог строителя)
Про этот случай у нас в городе много глупостей рассказывали, но я-то чистую правду изложу, поскольку был всему случившемуся свидетель, если не сказать соучастник.
Строило наше СМУ столовую. Обыкновенную столовую, типовую, одноэтажную. И вдруг кто-то слух пустил, что это, мол, будет вовсе не столовая, а «кафе-опохмелочная», и будто бы она будет работать с семи утра, и будто бы там будет отпускаться огуречный рассол, квас, пиво ну и, конечно, крепкие напитки.
В общем, все, за что пьющий человек поутру жизнь отдаст. Кто такую глупость мог придумать, я даже и не знаю, только некоторые в нее поверили.
Во всяком случае, три дня слух в городе обсуждался, а на четвертый день, в понедельник, прихожу я рано-рано, часов в пять, на стройку и вижу что-то неладное – посторонние люди на площадке. Человек десять мужчин, а то и больше. Стоят хмурые, воротники подняли, ежатся на морозе.
– Вам чего, ребята? – спрашиваю.
– Да вот, – говорят, – пришли проведать, скоро ли «опохмелочная» откроется?
– Что вы, – говорю я, – сдурели, что ли? Какая «опохмелочная»? Обыкновенную столовую строим, типовую, одноэтажную.
– Ладно-ладно, – говорят, – ты нам не заливай! Ты давай строй скорее! Видишь, у людей душа горит…
Смотрю я на них, вижу – действительно люди, пострадавшие с вечера: глаза у них красные, лица серые, телом подрагивают.
И главное – уходить не собираются.
– Да вы что, ребята, – смеюсь я, – думаете здесь до открытия простоять, что ли?
– А чего же? – говорят они. – Можно и подождать. Чай, уже немного осталось…
– Да вы в своем уме? – спрашиваю. – Как так – немного? У нас только фундамент заложен – да стены начали ставить. Здесь еще месяца на три, а то и больше, работы!
– Брось шутить, дядя, – говорят они. – Делов-то всего – дом построить! Ты лучше «ля-ля» не разводи, ты воздвигай скорее!
Плюнул я со злости, закурил. Они зашумели, папиросу вырывают.
– Ты что, – кричит один в шляпе, – здесь перекуры устраиваешь? Ты людей до инфаркта довести хочешь?! Я из загорода на первой электричке сюда приехал, а он, подлец, курит!
Вот ситуация! Понимаю, что люди не в себе, что им сейчас море по колено.
– Ах так, – кричу я, – тогда воздвигайте сами, чтоб вам пусто было!
– А что ж, – говорят они, – можно и помочь для темпу.
Скинули они пальто на снег, поплевали на руки и взялись за кирпичи…
Честно скажу, я такой кладки даже в кино не видел. У нас и норм таких нету. Если б кто с секундомером тут стоял, то мы бы мировой рекорд зафиксировали. Мастерки стучат, кирпичи летают, раствор аж кипит от скорости. Не успел я и ахнуть, а они уж стены под крышу подводят.
– Стойте! – ору я им. – Чего зря стараетесь? Все равно балок нет, жести нет, окна не вставлены… Опомнитесь, люди!
– Ничего, – кричат они, – сейчас все мигом будет! Нам ведь дворец не нужен, нам самочувствие поправить – и ладно!
Кинулись – кто к телефону, кто на базу поехал, кто неизвестно откуда рамы принес… Гляжу, через пятнадцать минут грузовик подъезжает с материалами, за ним другой – со столами и стульями, за ним – автобус маляров привез…
Я глазам не верю, но вижу – к концу дело идет! Один уже паркет положил, отциклевал да натирает, другой окна моет, занавески вешает, третий столы устанавливает, четвертый из меню ненужное вычеркивает…
– Все одно, ничего у вас не выйдет! – кричу я. – Персонала нет, смета не утверждена!
– Не паникуй, дядя! – говорят они мне. – Смету потом утвердим, а персонал уже ведут!
Смотрю: действительно, ведут. Официанток где-то раздобыли, буфетчицу, кассира. Заведующую, толстую такую тетеньку, просто на руках несут. Заведующая смеется, отбивается, кричит:
– Отпустите меня, граждане! Я ведь еще не оформлена!
– Оформлена, оформлена, – говорят они ей. – План выполнять пора!
А в это время какой-то малый в спецовке (бог знает, откуда он взялся!) бочку с рассолом прикатил да пиво на самосвале привез. Короче, хотите – верьте, хотите – нет, но только ровно в семь открылась столовая, сели они за столики, выпили, закусили, «беломорчиком» подымили и все разом встали.
– Прощай, дядя, – говорят они мне. – Извини, если что не так! Нам еще на свою работу поспеть надо…
И ушли.
Вот тогда я сел за столик, обхватил голову руками и заплакал. Грустно мне чего-то сделалось за них, за себя. И еще обидно было, что я им сдуру сказал, что столовая типовая, одноэтажная. Под горячую руку они высотное здание запросто могли махнуть…
Скрытой камерой
(Монолог продавца)
В понедельник вечером собирает нас, продавцов, директор магазина и говорит:
– Товарищи, завтра вас будут снимать скрытой камерой.
Ну, мы, конечно, обрадовались и спрашиваем:
– А что это такое?
Директор объясняет:
– Это такой новый метод киносъемки, когда тебя снимают, а ты про это не знаешь. И, значит, ведешь себя непринужденно. Зачем это будет делаться – не объяснили: может, в «Новости дня» вставят, а может, в кинофильм какой-нибудь. И вообще, товарищ, который со студии звонил, просил вам ничего не говорить. Так что делайте вид, что вы не в курсе! Понятно?
А чего ж здесь не понимать? Все ясно! Мы магазин убрали, все почистили, витрины приукрасили… В винный отдел коньяк со склада принесли, в рыбный – окуня свежемороженого. У себя в мясном отделе я плакат повесил: «Бык в разрезе». В общем, приготовились!
Вечером я постригся, помылся и жене сказал:
– Ты мне на утро рубашку белую приготовь и галстук в полосочку – нас скрытой камерой фотографировать будут.
На другой день приходим все разодетые, как на праздник. Продавцы – в галстучках, продавщицы – в кофточках, в блузочках, кассирша Зина французскими духами надушилась, хотя это уже совершенная глупость, потому как в кино не пахнет.
Все улыбаются, говорят вежливо, на покупателей смотрят, как на родственников. Только и слышно: «Пожалуйста!», «Будьте добры!», «Разрешите, я вам заверну» – и всякая такая ерунда…
Покупатели смотрят на нас, как на полоумных, ничего понять не могут. Но тут кассирша Зина высунулась из кассы и шепчет очереди:
– Не толкайтесь, товарищи! И, вообще, ведите себя прилично – нас скрытой камерой снимают для кино.
Покупатели сразу поняли, что к чему, притихли, подобрели, друг другу место уступают. Всех алкоголиков от винного отдела как ветром сдуло, осталось только человек пять-шесть: стоят чинно, томатный сок пьют, разговаривают про международные события…
В общем, до обеда мы проработали в такой исключительно нервозной обстановке. Но тут вдруг вбегает директор и говорит:
– Товарищи! Не волнуйтесь! Звонили со студии: сейчас съемки нет, только после обеда будут снимать скрытой камерой!
Ну, мы дух перевели, покупателей быстренько всех повыгоняли, магазин заново убрали, в овощной отдел апельсинов подбросили, в колбасный – колбасу докторскую, в рыбный – плакатов! Короче, приготовились, ждем…
Только после обеда к нам набилось ужасное количество народу. Слух про скрытую камеру в момент разнесся, и каждый под это дело хочет что-то купить и получить вежливое обслуживание. Некоторые покупатели совершенно распоясались.
Одна пожилая дамочка совсем обнаглела и говорит мне:
– Товарищ продавец, что бы вы могли мне порекомендовать для бульона?
Я про себя думаю: «В другое время я б тебе порекомендовал, халда ты эдакая!» Но теперь этого сказать не могу, а, наоборот, делаю такое задумчивое лицо для скрытой камеры и говорю:
– Я вам рекомендую, гражданка, этот кусок с косточкой. В ней много липоидов и аминокислот!
В общем, цирк, да и только!
А к концу рабочего дня вбегает директор и кричит:
– Звонили со студии, сегодня съемки не было, завтра со сбытой камерой прибудут!
Назавтра опять нервотрепка!
Опять все вырядились, опять работаем как угорелые, сплошной сервис, сплошное «будьтедобрыпожалуйста!», а вечером – новый звонок со студии:
– Сегодня скрытой камеры не было – завтра будет!
Тут уж нервы у нас стали сдавать. Многие валидол принимали, с кассиршей Зиной нервный припадок случился, она весь день улыбалась как ненормальная, и у нее на лице какой-то сустав замкнулся…
Короче, промучились мы так пять дней, а когда на шестой день опять со студии позвонили и сказали, что съемка переносится, – сомнение взяло: не валяет ли кто с нами дурака?
Директор в милицию позвонил, а оттуда дежурный говорит:
