Учитывая напряжённую обстановку, офицеры были вынуждены перейти на казарменное положение. Теперь непосредственно они командовали вчерашними курсантами. Вновь застучал каблук, пошли в ход тряпки, газеты, стёкла и прочие предметы, способствующие наведению идеального порядка.
Лёха взял осколок стекла и начал скоблить двери в каптёрку. Всё лучше, чем ползать с каблуком по грязному полу. При творческом подходе, отскребать деревянные двери очень даже интересно. Вначале по ходу фанеры – сверху вниз, затем – поперёк, самым уголком стекла, вычищая грязь из бороздок. Затем, вновь продольно, снимая мини стружку. Если чуть сильнее надавить, испортится весь рисунок. Тогда приходится отскребать всё заново. Работа почти ювелирная. Лёха так увлёкся, что не заметил, как Рома загребает грязную жижу ему на сапоги.
– Не видишь, куда прёшь? – возмутился Тальянкин.
Рома не отреагировал, он ещё раз загрёб. Грязь попала за голенище.
– Ты что творишь, чмо?
– Ты сам чмо! – взвизгнул Рома, прикрыв голову грязными ладонями.
Как по команде перестали шлёпать каблуки.
Лёха наддал сапогом под зад чмырю. Рома неожиданно вскочил и замахнулся кулаком. Тальянкин перехватил руку и огляделся. Солдаты замерли в ожидании.
Вот она, расплата за доброту! Лёха никогда не трогал Рому-чмыря, хотя долбили того уже все. Даже Дюдюсь бывало, покрикивал на него. Оставлять такую выходку безнаказанной нельзя! Кто допустит такие отношения с чмырём, сам становится им. С другой стороны, как же репутация хорошего бойца? Она разлетится в пух и прах! И тогда ротный пошлёт туда, где по его словам: «Выйдешь зимой из казармы, и от тебя одна бляха останется – сожрут белые медведи!»
Противоречия раздирали Тальянкина. Склоняясь к добру, он чувствовал, как опускается. Пол нисходил под Лёхой под хмурыми взглядами смуглых сослуживцев. Ещё мгновение, и его засосёт навсегда!
Лёха принял Соломоново решение.
– А-ну, выйдем, чмо паршивое!
– Выйдем! – с вызовом выкрикнул Рома. Добрая половина роты двинулась следом.
Рома шёл первым и на чём свет материл Лёху. Такая ярость охватила Тальянкина, что он не дождался, пока Рома-чмырь зайдёт за угол казармы. Лёха окликнул его и изметелил на месте. На счастье Ромы, он не успел ответить ни одним ударом. Если бы чмырь приложил руку, Лёха оставил бы его калекой.
«Суров закон, но это закон!» – говорили древние римляне.
Толпа проводила Лёху одобрительным взглядом, когда он возвращался в казарму. Позади всех плёлся измочаленный Рома.
– Кто это тебя? – спросил взводный, капитан, заметив Рому у входа.
Рома-чмырь молча показал пальцем в спину Тальянкину.
– Как ты меня уже достал, Тальянкин! – с чувством выдал офицер, заведя Лёху в канцелярию. – То одно, то другое! То ты картошку в лесу жаришь, когда взвод на вождении. То сержантов мочалишь, то на своих уже перешёл! Упор лёжа, принять!
Лёха заученно упал на пол.
– Делай, раз!
Отжался от пола на вытянутых руках.
– Делай, два!
Принял исходное положение.
– Дохляк ты! – заявил капитан, когда сбился со счету, а Лёха выдохся. – Теперь я тебя по-другому учить буду!
Бывшему боксёру не составило особого труда сделать небольшое внушение зарвавшемуся курсанту. Пару нокдаунов, и рядовой уже понял, что взводный ночей не спит, заботится о его здоровье, когда его жена дома … Короче, Лёха был обслужен по первому разряду.
Но история на этом не закончилась. О зверском избиении курсанта Ниятуллина пронюхал ротный и немедленно переменил решение о дальнейшей судьбе рядового Тальянкина.
И отправился Лёха один со всего полка в кадрированную артиллеристскую бригаду. В часть, где на каждых пять солдат приходится по офицеру. Где совсем не такие порядки, как в учебке…
В мире природы нет места хаосу. В каждой стае есть вожак. Чтобы выжить муравейнику, улью и любой другой изолированной семье, необходима жёсткая дисциплина и строгий порядок. У каждой ступени сообщества свои обязанности, поэтому отдельные особи составляют единый организм с общими целями и задачами. Обязательное разграничение уровней обеспечивает успешную борьбу за выживание и процветание.
Организация человеческих сообществ мало чем отличается от мира фауны. Большое количество человек нуждается в разграничении функций. Власть управляет народом, опираясь на поддержку средних и мелких руководителей. Если они будут довольны жизнью, высшей власти ничего не угрожает. Эта основа всякой организации: от государственной до частной и даже криминальной.
В изолированных сообществах людей модель управления на виду, потому что она сжата до минимума. Роль средних и мелких руководителей выполняют старослужащие, деды. Высшее руководство опирается на них, как на реальную власть. Приказ отдаётся деду, с него и спрос. За выполнение приказа дедам положены мелкие привилегии.
Офицер поставил задачу деду и спокоен. Дед отдал приказ фазанам. Фазаны гоняют гусей. Гуси крутятся, как умеют. Кто не спихнёт работу на духа – будет пахать сам. Задача не выполнена? Деду позор, фазану разгон, гусю небо с овчинку, а духу ад на земле.
Дедовщина страшна для солдата первого года службы. Гусю уже легче. Фазан потихоньку допускается к кормушке. Именно фазану вменяется в обязанность обучать новобранцев воинским премудростям. Став дедом, солдат следит за исполнением приказа офицера, ничего не делая сам. Издеваться над духами и гусями его никто не заставляет. Поведение деда зависит от его характера и степени идиотизма. При такой строгой организации каждый дух знает, что и он станет фазаном и дедом. У молодого бойца появляется тяга к жизни.
Чтобы не портить себе жизнь в будущем, важно держаться своего призыва. С людьми, разделившими с тобой все тяготы и невзгоды начала службы, всегда можно поладить в дальнейшем. Они не дадут тебя в обиду зарвавшимся солдатам меньшего призыва, помогут и поддержат во всех делах.
С такими понятиями Лёха Тальянкин прибыл из учебки на новое место службы. Отдалённая артбригада встретила его хмуро, по-осеннему неприветливо. Кроме него в часть прибыли выпускники разных учебок, по три-четыре человека из части. Среди тридцати «новобранцев» только Лёха прибыл в одиночестве.
– Товарищи, вчерашние курсанты! – обратился к ним замполит части. – Все вы прошли суровую школу жизни! Это когда выходишь на работу и не знаешь: прошло полчаса после отбоя или осталось полчаса до подъёма? В нашей части такого нет. И всё же, советую не расслабляться. Я в курсе вашей учёбы. Изучали вы досконально БСЛ-1101. Инструмент важный и необходимый. Теперь вам придётся овладевать воинской специальностью, механика-водителя. Кто из танкового полка?
– Я! – Бодро откликнулся Лёха
– Тебе вытаскивать всех остальных!
Лёха недоумённо пожал плечами.
– Вижу, не понимаешь о чём речь, – участливо заметил красноносый зампотех. – Работать будешь на тягаче. Когда самоходка застрянет, вытянешь. Фэрштэен?
– Так точно! – отрапортовал Лёха. Хотя эта работа его пугала. Водить тягач, равно как танк, он не умел.
– Трансмиссию изучил?
– Так точно.
– Стало быть, проблем не будет. На тягаче работает дед, он тебя и обучит, – порадовал Тальянкина подполковник.
– Рядовой Тальянкин! Твоё подразделение – ремонтная рота. Боевая техника – тягач БТС! – торжественно объявил начальник штаба.
Новобранца до казармы сопроводил самолично ротный, сухопарый капитан. Войдя в расположение роты, Лёха удивился: на тумбочке никого не было! Некому подать команду: «Смирно!»– при входе самого ротного! А капитану, похоже, наплевать на вопиющее нарушение Устава!
Дневальный с огромным шнобаком, перебитым, по меньшей мере, в четырёх местах, преспокойно белил оружейку, выполняя дембельский аккорд2 деда Попова. Ротный указал на одну из кроватей в расположении и удалился. Лёха осмотрелся. Кровати в один ярус, не больше двадцати. Вот так рота! По другую сторону ЦП их чуть побольше – это артиллеристский дивизион!
– Ты не удивляйся, – сказал старшина Каретский, без пяти минут фазан, – часть у нас кадрированная. Разворачивается за счёт мабуты только летом на полигоне. А сейчас на каждых пять солдат по одному шакалу.
– Мабута, это кто?
– Гражданские мужики. Их призывают на переподготовку. Вот твоя тумбочка, располагайся. Через полчаса ужин, далеко не уходи! – посоветовал старшина, по званию сержант.
Ближе к окну, в уголке расположились дембеля. От скуки не знают, чем заняться. Альбомы давно готовы, службы с них никто не требует, пополнение прибывает. Вот и сидят ребята, бренчат на гитаре. Какое им дело до выпускника учебки? Лёха присел на табурет.
В расположении напротив сидел патлатый дембель и курил папиросу. Его каштановый чуб зачёсан на шапку так, что закрывает кокарду! Тальянкин представил себя через полтора года: как будет сидеть на тумбочке, опустив на кровать ноги в клёвых кроссовках.
