Он ждал этого момента почти сорок лет, почти столько же водил Моисей свой народ по пустыне, которую можно пройти неспешным шагом за две недели. А уж за сорок лет — несколько раз пешкодралом обогнуть земной шар по экватору! Но в жизни так редко случается идти из точки «А» по натянутому канату в точку «В», как это описывает учебник геометрии. Гораздо чаще приходится петлять по лабиринтам. И так ли уж важно — сколько ты брел до своей несчастной цели? Главное — не оказаться в тупике.
Лазарь Моисеевич, бросая взгляды в телефонный справочник, набрал номер:
— Здравствуйте, это школа? Могу я услышать Тамару Сергеевну Стульчикову? Да, спасибо, я подожду.
Он слышал, как трубка соприкоснулась с поверхностью стола, затем послышался стук удаляющихся каблуков, какое-то шебуршание и чьи-то голоса, как крики чаек над горизонтом…
Лето… Пионерский отряд шел на пляж, разобравшись попарно. Они держались за руки. Он чувствовал, как между ладонями скапливается тепло. А потом, поднимаясь по руке, растекается по всему телу и пульсирует в ушах. Воздух пах южной растительностью, китайской акацией, нагретыми солнцем вафельными полотенцами, свисавшими с каждого плеча, и морем. Ему хотелось смотреть на нее, но вместо этого он уткнулся взглядом в асфальтовую дорожку вдоль густых кустов самшита и кипарисов и наблюдал за тем, как странно ведут себя его ноги, обутые в сандалии, — стоило только одной вырываться вперед, как тут же ее опережала другая. И так всю дорогу.
Внезапно мальчик, шедший сзади, громко спросил:
— Бухбиндер, ты еврей?
— Нет, — быстро ответил он, — я немец.
Он решил, что лучше ему в России быть немцем, чем евреем. И тут же стало очень стыдно за свое малодушие и трусость. В первую очередь перед ней. Но сандалии по-прежнему мчали его на пляж.
Они сидели на берегу моря и следили за пенным прибоем, полировавшим прибрежную гальку. А солнце делало каждый камешек драгоценным. Она нашла небольшой плоский камень со сквозной дыркой посередине.
— Если в камне есть дырка — это «куриный бог». Он приносит удачу. Надо вдеть шнурок и носить на шее, как талисман. Дарю, — она протянула ему камешек.
— Спасибо.
Он приложил его к глазу, посмотрел сквозь него на сверкающее под солнцем море, на бесконечное, как море, небо и только потом — на нее. Смотреть на нее через дырку в камне было проще, чем просто так. Она была такой красивой в овале «куриного бога». Она вообще была красивой… И чайки кричали над горизонтом…
На том конце провода женский голос сказал:
— Алле?
И ему показалось, что эта девочка снова взяла его за руку. И он от неожиданности обмер, не в силах произнести ни слова.
— Алле? — повторил голос.
Лазарь Моисеевич нащупал сквозь рубашку талисман, сжал его пальцами, выдохнул и сказал в трубку:
— Привет, Табуретка!
— Что же, он теперь будет здесь жить? — тихо поинтересовалась Даша.
Инна пожала плечами:
— А что, зубная щетка у него уже есть…
В дверях появился Кирилл Кириллович. Лицо его было счастливым и отутюженным. Он весь сиял, как будто в нем заменили батарейки.
— Представляете, а у нас дома кран потек. Уходил на работу — все было нормально. А как только вышел, так он сразу и потек! Бывает же такое!
Даша и Инна недоуменно переглянулись. А Кирилл Кириллович продолжил:
— Хорошо жена сразу сообразила — вызвала сантехника, тот прокладку поменял, и все! — Кирилл Кириллович даже хохотнул от умиления. — Ничего больше не течет. Все в полном порядке!
Вряд ли кому во всей истории человечества замена прокладки клапана шпинделя приносила такое мощное просветление, которое согласно учению Будды ведет к освобождению от страданий и полной нирване.
— Ну, слава богу, — тихо произнесла Инна.
Эта сцена благостного умиротворения, как писали в старину, «была прервана резким появлением» Жоры. Глаза его были исполнены ужаса, из оскаленного рта валила густая пена.
— Что с вами, Георгий?! — не на шутку встревожился Кирилл Кириллович.
— Жора! — вырвался у Даши крик ужаса.
Жора лишь испуганно глотал воздух и ронял пену на паркет.
— Кажется, это нервное, — поставила диагноз Инна и уточнила: — Последствие перенесенной психотравмы.
— Это проходит? — со свойственной ей наивностью спросила Даша.
— С годами, — не заводя рака за камень, ответила Инна.
— Жесть! Что же делать? Может, вызвать «скорую»?
— Не надо нам «скорую», хватит нам «скорой», — резко отреагировал Кирилл Кириллович и тем же начальственным тоном обратился к пострадавшему: — Георгий, возьмите себя в руки! Георгий! — С этими словами Кирилл Кириллович отвесил Жоре две увесистые оплеухи. Чисто по медицинским соображениям.
Жора отчаянно покраснел, но брать себя в руки явно не собирался. Только яростно замычал, как бык, и замотал головой, тряся тюбиком в руке.
— Что? — не понял Кирилл Кириллович. — Зубная паста, и что?
Жора замычал еще громче, ударил от отчаяния копытом в паркет, взбрыкнул и сунул тюбик под нос Инне. Та взяла его в руки и прочитала:
— Мазь «Офигон», для наружного применения… Кажется, этим он почистил зубы.
Кирилл Кириллович надел свои роговые очки.
— Это же образец!
— Есть аннотация к этому образцу? — по-деловому спросила Инна.
— Даша, — сказал Кирилл Кириллович, — поищите инструкцию к растирке. Она должна быть среди тех документов, что я вам давал.
Даша тут же бросилась по следу.
Инна с состраданием взирала на мучения коллеги:
— Да, беда никогда не приходит одна…
Жора, когда не мычал, жалобно подвывал и даже поскуливал.
Наконец подбежала Даша и протянула директору бумажку:
— Вот.
Кирилл Кириллович цепко вчитывался в мелкий текст:
— Так… так… Ага! «Действие развивается через несколько минут после нанесения…» Ну это уже и так понятно… «Продолжительность: от трех до шести часов». — Он обреченно опустил руку с инструкцией и горестно посмотрел на Жору. — Похоже, надо набраться терпения…
Наступило утро следующего дня.
Оно было совсем уж по-осеннему прохладным. Воздух постепенно промерзал и пропитывался надвигавшейся зимой. В нем явственно слышались острые, как осколки льда, высокие ноты близких морозов. Дни становились все короче. Даша вышла из дому — было еще темно. Она подумала о том, что, когда возвращается с работы, солнце уже успевает закатиться за горизонт. И мало того что у нее нет никакой личной жизни и она обречена на зимнее одиночество, так еще и впотьмах. И теплых ботинок до сих пор так и не купила… А в тех, что есть, ноги мерзнут даже в офисе.
Оказавшись на работе, Даша включила компьютер. В почте — спам, реклама «незабываемых» туров на Мальдивы по цене «от 399 000 рублей». Текст она перечитала два раза:
Щедро одаренные солнцем, не тронутые массовой цивилизацией Мальдивские острова рассыпались в Индийском океане. Пышные кокосовые пальмы, песчаные пляжи, прозрачные лагуны, кобальтово-синий океан, изобилующий коралловыми рифами и разноцветными рыбками ждут вас.
Даше было жалко удалять свою мечту о голубом океане, теплом солнце, белом пляже, коктейлях, бикини, загорелых красавцах, страстных ночах с любимым мужчиной. Ничего этого никогда не было в ее жизни и ни этой осенью, ни этой зимой тоже не будет…
Она сидела на своем рабочем месте и говорила по телефону:
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, двадцать третьего числа по «скорой» к вам в больницу не поступала в тяжелом состоянии девушка из резины? Нет, не из Рязани, а из резины… — Она положила трубку и порывисто сдула соскользнувший на глаз локон. — Ну хоть бы кто дослушал до конца! — обиженно сказала Даша.
В дверях появился Аркадий Романович. Он улыбнулся ей как старый знакомый. У Даши в ту же секунду оттаяли замерзшие пальцы на ногах.
— Здравствуйте, Аркадий Романович. — Даша просияла. — Сейчас я Инну позову.
— Подождите, — Аркадий Романович подошел к стойке ресепшн и поставил на нее какой-то большой квадратный предмет, накрытый плотной серой материей. — Это вот вам!
— Мне? — растерялась Даша. — А что это?
— Догадайтесь с трех раз, — предложил Аркадий Романович, и в его глазах заблестел океан — весь в солнечных бликах, как на фото про Мальдивы. Казалось, в этих глазах никогда не бывает непогоды, не бывает сумрачной осени и холодной зимы… Казалось, в них триста шестьдесят пять дней в году светит солнце.
— Ой, даже не знаю… — засмущалась Даша.
В первую очередь она подумала о теплых ботинках, но это было глупо. Он ведь даже не знает размера ее ноги. Поэтому Даша выдвинула более аскетичную версию:
— Типа шоколадка?
— Осталось две попытки… — начал обратный отсчет Аркадий Романович.
