Хмель из меня, надо думать, вышибло сразу. Кстати, с того случая я на работе никогда не пил. Никогда. За исключением, конечно, коллективных мероприятий.
Что делать? К кому бежать сдаваться и вообще? К счастью, ума хватило по начальству не идти. Сначала к своим. Мол, мужики, подскажите как и что. И вообще просветите.
Был у нас один хороший малый, Виктором звать. К тому времени он уже несколько лет в цехе проработал, вроде как сторожил, хотя были у нас и такие, как тот же Семен, которые, кочуя из цеха в цех, оттрубили на заводе лет по двадцать с лишним. Скряги, надо сказать, жуткие. Сделка, в смысле, сдельная зарплата, такому превращению очень способствует. И все пили. Исключений этому я практически не знаю.
Так вот Виктор. Первое, что он мне посоветовал, это не суетиться и не поднимать шум, а для начала просто взять и заменить один лист, ту самую половинку отсека. Ну, это возможно, они у нас на стеллаже рядышком лежат. А с запоротым-то что делать? Потом покажу.
Ну, потом так потом.
Поменял я половину обшивки, но больше мой товарищ к работе меня не подпускает. И правильно, скажу я вам, делает.
Кое-как дождался вечера. А без дела да на нервах время ох как долго тянется. Часов в пять наше начальство стало расходиться. Начальник цеха, мастер, ОТК, инженер и прочие. И что делает Виктор? Просто берет этот брак и режет его такими здоровенными ножницами на квадратики величиной так с ладонь, а потом все это велит мне выбросить в контейнер со стружкой.
Я в недоумении. Пропаганда в советское время была сильна, про Знатоков всяких с Джульбарсами фильмов я насмотрелся в избытке, найдут ведь как пить дать. Как тогда? А если вдруг кто заметит? Преступление же!
– Забудь, – посоветовал мне Виктор. – И никому не говори.
Мудрый был человек. И опытный. Никто ничего не заметил.
Но все это я к чему? Не потому, чтобы побахвалиться своей мнимой крутизной или там какой-то необыкновенной находчивостью. А к тому, чтобы дать почувствовать атмосферу цеха. Чтобы подвести к истории об истинном герое этого повествования, чтобы рассказать о Степане.
Степан был у нас сварщиком. Классным, надо думать, специалистом. Аргонная сварка, точечная сварка – какая угодно. Вообще-то сварщиков у нас было два, но если что сложное или срочное – это к Степану. И мужик он был хороший, незлобивый и не жадный.
Про наше ОТК я уже упоминал – звери. С увеличительным стеклом шов принимали. Ни единой раковинки быть не должно, никакого лишнего наплыва или наоборот утоньшения. А шов-то с метр длиной. На одном отсеке их четыре. Точнее два, но как бы это сказать, кольцевых. Словом, работа ювелирная. И требования к ней – жесткие. Ну, начнем с того, что место сварки требуется обезжирить, для чего Степану выдавался спирт. Если не ошибаюсь, то литра четыре в месяц.
Стоит ли говорить, что все наши алкаши числили Степу в своих самых закадычных друзьях. Да и он тоже в трезвенниках не значился. Да и как тут устоишь-то, когда ОН вот, прямо под рукой. Поэтому ОН на протирку не шел никогда, вместо этого использовался ацетон, которого у нас было хоть залейся.
Что такое ОН, нужно пояснить, потому что многие этого могут и не знать. Это из анекдота, автор которого, как часто бывает, неизвестен. Анекдот такой.
Захватывают чапаевцы железнодорожную станцию, а уже через полчаса прибегает к Чапаю Петька и говорит:
– Василий Иванович, на путях белые цистерну со спиртом оставили.
– Откуда знаешь?
– Да у нее на боку С2Н5ОН написано. Вот такенными буквами! Я попробовал – точно спирт. Что делать? Может, на землю вылить?
– Нельзя, взбунтуются бойцы. А нам во время наступления бунта никак нельзя допустить.
– Ведь перепьются же хлопцы!
– Это точно. Значит так, приказываю. Надпись закрасить!
Петька находит немного краски, залезает на цистерну, закрашивает, но краски хватает только на первые четыре символа. Ладно, черт с ним, решает бравый ординарец, все равно не поймут.
Через пару часов Чапаев обнаруживает, что бойцов что-то не видно. Галопом на станцию, а там все его лихие рубаки пьяные валяются. Он к ним, что такое, мол, да откуда выпивка. А ему в ответ: да вот, целая цистерна спирта была. Откуда же вы, стервецы, про спирт прознали? На что получает резонный ответ.
– Дык, командир, на ней же по-русски написано: он!
Так вот он у Степы водился, и Степан его употреблял. Зная такую его слабость, начальство выдавало ему норму не на месяц сразу, а на какой-то период. Не то на неделю, не то на смену, не помню. Такая практика позволяла поддерживать классного специалиста в относительно нормальном состоянии, то есть не в ущерб качеству.
Когда эта история происходила, я с завода уже уволился по причине призыва в армию, так что рассказываю ее с чужих слов. А рассказчиком и одним из ее действующих лиц был Александр.
Как-то пришлось Сане выполнять срочную работу, просто очень срочную, сдать которую требовалось не позже утра. А она включала в себя ту самую сварку. Он заранее, еще в обед, договорился со Степаном, что тот задержится и все сделает. Степа мужик нормальный, согласился.
Но тут в выполнение срочного, чуть ли не правительственного заказа вмешивается судьба. Раздатчица, которая регулировала норму выдачи спирта, ушла в отпуск, и вместо нее столь ответственную миссию поручили выполнять не сильно опытной в этом деле девушке, кажется, инженеру по технике безопасности, человеку ответственному, честному и непьющему. И она свою новую обязанность исполнила так, как то было написано в инструкции – выдала Степе всю месячную норму. Все четыре или сколько там положено литра. Сразу. И как раз в тот самый день. После обеда.
Степка при виде такого изобилия не выдержал и принял на грудь. И еще раз. И еще раз. Да не один. Когда вечером Сашка с готовым отсеком в руках пришел к нему на рабочее место, он увидел не готового выполнить ответственную работу специалиста, а два еле живых тела, находящихся в состоянии глубокого алкогольного сна, если не сказать отравления.
И что в такой ситуации делать? Саня парень был решительный, свою недавнюю срочную пограничником отслужил, сержантом, командиром отделения. Набирает холодной воды, выливает ее Степе за шиворот, второй стакан в морду, хватает за грудки и поднимает на ноги. Если кому-то приходилось поднимать пьяного, сильно пьяного, что называется в умат, то он знает, насколько это тяжело. Потому что это не только что-то аморфное, вытекающее сквозь пальцы, но и очень тяжелое.
Но кое-как приводит Степу в чувство. Уши тер, по щекам хлестал и так далее. Привести-то привел, но сварщик трезвее от этого не стал. Он элементарно на ногах не держится. Стоять не может.
– Степа, ты хоть стоять можешь?
– Н-нет…
– А варить?
Вопрос с точки зрения нормального человека совершенно дурацкий.
– М-могу.
Вот как рассказывал мне дальнейшее сам Александр:
– Включил я ему аппарат, а сам думаю, ну запорет он мне изделие на хрен, точно запорет. Степа сидит на стульчике никакой, только что не падает, да и то потому, что за станину держится. Глаза закрыты. Не то спит, не то вообще концы отдает. Ладно, рискну. В случае чего подстрахую, брак подправлю – не впервой. Хотя на самом деле, ты знаешь, подстраховать сварщика нереально. Прожжет дырку – все, выбрасывай.
От себя замечу, что отсек, который делал Александр, золотой по сравнению с тем, который некогда запорол я.
– Пустил аргон, аппарат готов, а вот Степа нет. Или наоборот будет правильнее? В том смысле, что готов. «Ну, – спрашиваю, – работаем?» «Р-работаем!» Очень большие были у меня сомнения. Даже страшно было. Но что делать-то? Надо! «П-помоги вс-стать.»
Поднял Степу подмышки, поставил к аппарату, а тот натурально валится. Не держат его ноги. Даже не ноги, а он сам перегибается, как будто хребет из него вынули.
«Держи меня», – командует.
Обхватил его сзади за пояс покрепче, чтоб не мотало, и началось. Смотрю – идет шов! Нормально так идет. Тьфу-тьфу, что б не сглазить. Дальше, дальше. Нормально! Аккуратный такой шовчик, ровный. Может, не так быстро, как обычно, но все качественно. И, не поверишь, сделал!
Я Степу оттащил на место – досыпать, где он до утра и продрых вместе с другим уродом.
Но ты знаешь, что я тогда понял? Почему он себе, в смысле Степка, ботинки на два размера больше выписывал. (Поясняю, ботинки входят в комплект спецодежды сварщика.) Для устойчивости! У них площадь подошвы получается больше, так что он даже сильно бухой не падал. Газеты набьет и порядок.
Так какая здесь мораль, спросите? Отвечаю. Правильно подобранная обувь может способствовать выполнению важнейшего правительственного задания. И, соответственно, наоборот. Так что прав был Гоша из оскароносного кинофильма «Москва слезам не верит». За обувью надо следить! Конечно, в кинокартине этого не прозвучало, но, полагаю, что героиня, много лет проработавшая на заводе, сама начинавшая свой трудовой путь рабочей, знала какое важное значение имеет правильная обувь. Видите, одному она помогла выполнить важное задание, а ей – найти мужа.
