Евгений Робертович занял удобную позицию там, где телетрап переходил в обшарпанный пол «галереи». Сзади начальника маячили, вытягивая шеи, Гагаев с Исикевичем. На их лицах лучились широкие улыбки, предназначенные заезжему генералу.
Первыми на «галерею», гадливо оглядываясь по сторонам, ступили две гламурные блондинки.
— Мужчина! — одна из них ткнула пальчиком, усеянным колечками от «Тиффани» и «Булгари», в Самурайского. — Мы в Краснобубенске? А это где? Далеко от вашей дыры до Москвы?
— Проходите, проходите, — досадливо поморщился Евгений Робертович. — Там дальше вам всё объяснят!
— Хам! — обиделась блондинка.
— Чего ты хотела! — фыркнула её подруга.
А за блондинками уже показался… он! Евгений Робертович моментально узнал генерала Говядло. Невысокий мужчина с короткой стрижкой, в очках с золотой оправой передвигался, как положено генералам, солидно и основательно. Его мощное тело, напоминающее квадратный сейф, обтягивал дорогой костюм. В руках мужчина держал яркий полиэтиленовый пакет из магазина беспошлинной торговли. Гагаев с Исикевичем, заскулив, словно трёхмесячные щенки, попытались выбраться из-за спины Самурайского. Их улыбки сделались настолько широкими, насколько это позволяли им лицевые мышцы и даже чуть-чуть шире.
— Здравствуйте! — бросился к генералу Евгений Робертович. — В высшей степени рады видеть вас на, так сказать, Краснобубенской земле!
Генерал недоуменно уставился на Самурайского.
— Прошу простить! — заторопился Евгений Робертович. — Забыл представиться! Самурайский. Начальник местной таможни.
Генерал продолжал молча смотреть на Самурайского. От него пахло дорогим парфюмом и не менее дорогим алкоголем.
— Прошу вас! — Евгений Робертович согнулся в поясе и протянул правую руку вперёд, указуя путь. — Пройдёмте на пограничный контроль. Нас ждут.
— Ну, пойдём, — наконец нарушил молчание генерал.
— Кстати, товарищ Говядло, — Самурайский кивнул в сторону Гагаева с Исикевичем. — Можете отдать свой пакет. Тут есть специально обученные люди.
— Ладно, — генерал протянул свой мешок Гагаеву. Михаил Владимирович тут же вцепился в него обеими руками. Рот начальника пассажирского отдела вот-вот грозил треснуть по швам от напряжения, созданного невиданной улыбкой. Так они и тронулись с места. Впереди, перебирая ногами и ежесекундно оглядываясь, семенил Евгений Робертович. На шаг позади уверенно шествовал генерал. За генералом, соблюдая необходимую субординацию, вышагивали Гагаев с Исикевичем. После короткой борьбы, не замеченной заезжей персоной, они, повинуясь инстинкту, решили нести пакет вместе. Михаил Владимирович держался за генеральскую кладь левой рукой, а Ленинид Агафонович — правой.
Пограничники пропустили важного гостя через служебный проход, в то время как остальные пассажиры томились в длиннющей очереди к кабинке неторопливого прапорщика.
— Нельзя ли открыть ещё кабинку? — обратилась к прапору из середины очереди обидчивая блондинка.
— Нельзя. Все на ужине, — равнодушно откликнулся пограничник.
— Чего ты хотела! — тут же среагировала подруга обидчивой.
Между тем, Евгений Робертович услужливо приоткрыл турникет, и генерал оказался в таможенном зале.
— Осторожно, товарищ Говядло… здесь ступенечка, товарищ Говядло… проходите сюда, товарищ Говядло, — причитал Самурайский. — Сюда, пожалуйста, сюда… Вот на этом транспортёре вскоре покажется ваш багаж. Ведь у вас же есть багаж, товарищ Говядло? Сколько? Один чемодан? Два? Не волнуйтесь, мы всё донесём до улицы! На улице нас ждёт машина. Мы поедем…
— Слышь ты, чухан! — неожиданно перекрыл словесный поток Самурайского генерал. — Ежели ты желаешь на меня шестерить и вместе вон с теми двумя фраерами корявыми таскать мои пожитки, то флаг тебе, как говорится, в зубы! Но растолкуй, почему ты меня всё время какой-то «повидлой» называешь? Обидеть норовишь?
— Обидеть? Что вы! — Евгений Робертович вдруг остолбенел. Страшная догадка пронзила его некрупный мозг. — А вы разве не Сидор Харитонович?
— Сам ты… Харитоныч! — рассвирепел генерал. — Я — Гена Сиплый! Слыхал? Мотался в Ниццу на пару дней отдохнуть. На обратном пути пришлось к вам завернуть, в Мухосранск.
— В Краснобубенск, — автоматически поправил Евгений Робертович.
— Мне по фигу! — заявил лже-генерал. — Ну так как? Ты мой чемодан потащишь или мне носильщика нанимать?
Сзади что-то тихонько тренькнуло. Это Гагаев с Исикевичем осторожно поставили пакет Гены Сиплого на пол.
— Смотрите, не разбейте, фраера! Там пойла на штуку евро! — всполошился Гена, но его уже никто не слушал.
— Немедленно! — шипел Евгений Робертович, прожигая огненным взглядом воображаемые дыры в кителях растерянных Гагаева и Исикевича. — Немедленно выявить среди пассажиров товарища генерала! Немедленно!
Подчинённые редким веером рассыпались по залу. Их тактика поиска кардинально разнилась. Гагаев приставал ко всем пассажирам, не исключая женщин, с одним вопросом:
— Вы, случайно, не товарищ генерал?
Исикевич же вставал перед очередной жертвой и начинал игриво подмигивать. Кто-то, из ожидающих свой багаж, недоуменно смотрел на Ленинида Агафоновича. Кто-то с отвращением поворачивался к нему спиной. Лишь один вертлявый юноша с подкрашенными глазами подмигнул в ответ. Ленинид Агафонович шарахнулся в сторону от юноши и уткнулся в невзрачного мужичка, одетого в серую курточку и квёлые брючата.
— Вам следовало бы быть аккуратнее! — тоном учительницы младших классов проговорил мужичок.
Исикевич уже хотел ответить в том смысле, что нечего, мол, на дороге стоять, но тут подскочил Гагаев:
— А вы, случайно, не товарищ генерал?
— Случайно, генерал, — с достоинством ответил мужичок.
— Сидор Харитонович? — лицо Михаила Владимировича непроизвольно начало расползаться вширь посредством заученной улыбки.
— Сидор Харитонович, — подтвердил обладатель дешёвой курточки.
— А мы вас просмотрели, — умилился Гагаев. — Такая незадача!
— Да у вас здесь вообще бардак! — нахмурив мохнатые брови, подметил генерал.
Ни Исикевич, ни Гагаев не придали этим словам особого значения. Уж они-то знали — генералам положено распекать подчинённых! Распекать — генеральская фишка. Генерал обязан быть грозным. Иначе, какой же он генерал? Так, майор или подполковник, в лучшем случае.
К ним уже спешил Евгений Робертович:
— Сидор Харитонович? Простите великодушно, не признали!
Говядло смягчился:
— Руководителей положено знать в лицо, — пробурчал он. — Развели тут безобразия…
— Исправимся! — прижав руку к сердцу, истово пообещал Самурайский. — Досадное недоразумение!
— Багаж подали, — совсем помягчел генерал. — Мой чемодан зелёный такой, с ручкой.
Исикевич и Гагаев наперегонки бросились к транспортёрной ленте. На ней, набросанные валом неделикатными грузчиками, топорщились всевозможные пожитки пассажиров из Ниццы.
— Ну как в таможне дела? — генерал Говядло решил, что пора вспомнить о своём статусе. — В смысле задержаний…
— Разрешите доложить? — Евгений Робертович, выпучив глаза, напустил на себя вид придурковатый и, одновременно, молодцеватый. Он чувствовал, что подобный экзерсис обязательно понравится генералу. Самурайский не ошибся. Говядло, поглядывая на Евгения Робертовича с явным одобрением, разрешил:
— Докладывайте!
— В августе этого года пресечена попытка ввоза крупной партии наркотиков. Три с лишним килограмма наркотического средства, кокаина, — Евгений Робертович уже не помнил точную цифру. — Благодаря чёткой организации, умелому руководству, моему личному участию…
Тогда, несколько месяцев назад, пришло время раздать всем сёстрам по серьгам. Евгений Робертович получил почётную грамоту и солидную денежную премию. Денежные премии достались так же Яанусу, Хамасюку, оперативникам из управления и даже Близнецовой. Логика здесь, безусловно, присутствовала. Светлана Ильинична ведала на таможне кадрами, а кокаин, между прочим, эти самые кадры и обнаружили. Небольшую вознаграждение выписали Михаилу Владимировичу Гагаеву. Пара тысяч рублей перепала Исикевичу. Когда разговор зашёл о Красоте и Зайцеве, Евгений Робертович принял соломоново решение.
— Знаешь что, — сказал он, обращаясь к Гагаеву. — Поздравь их от моего имени, пожми руки и пообещай, что я их, так и быть, не уволю за постоянное нахождение на рабочем месте в нетрезвом состоянии.
— В высшей степени справедливо! — восхитился Михаил Владимирович. — В высшей степени!..
— Таким образом, — завершил доклад Евгений Робертович. — Мною… ну, в смысле, моей таможней, был нанесён сокрушительный удар Краснобубенской наркомафии. С тех пор она, в смысле мафия, поджала хвост, раскаялась и занялась общественно полезным трудом.
