давила либо на газ, либо на тормоз. Водитель из него был такой же, как и говорун. Что-то беспорядочное и сумбурное, совершенно не поддающееся логике и правилам дорожного движения. То притормаживал на ровном месте, то разгонялся перед перекрестком. Лихо заворачивал, чуть не вставая на два колеса, и там, где можно было ехать с хорошей скоростью, – плелся, как черепаха. Нас швыряло по салону, как кегли в боулинге, и все сильно пожалели, что у сидений микроавтобуса нет привязных ремней.
После пары эскапад, чуть не закончившихся авариями, мы наконец выбрали из двух зол меньшее и, тяжко вздохнув, задали шоферу какой-то наводящий вопрос. Кришна тут же успокоился, выровнял микроавтобус на дороге и занял безопасную крейсерскую скорость. И, разумеется, со всей страстью начал что-то рассказывать.
Головы опять стали раскалываться, но возвращаться в отель было поздно. У себя в рюкзаке я нашла упаковку ватных дисков. Раздала желающим. Себе тоже заткнула уши ватой и погрузилась в медитацию, рассматривая пейзажи Калькутты. Мерзкий голос водителя, конечно же, никуда не пропал. Но уже воспринимался какой-то сплошной кашей.
А между тем за окном плыла залитая солнцем экзотическая Индия. При дневном свете она так увлекала и ошарашивала, что вскоре мы даже перестали реагировать на шумовое сопровождение поездки. Болота с растущими по краям пальмами, мусором заваленные обочины. Чистейшее голубое небо над нами, и жуткий свинарник на земле. Видимо, у местных жителей была привычка выбрасывать из окон машин обертки и объедки прямо на дорогу. Их потом относило по краям полотна, где они и гнили годами.
Если не считать трещащих скутеров, моторикш и вездесущих велосипедистов, транспорта на дороге было немного. Вот мимо промчались два рейсовых автобуса без стекол, набитых пассажирами под завязку. Несколько раздолбанных белых пикапов и пару уже знакомых нам «ретро»-«Амбассадоров». В этот раз машинки были в желтой раскраске такси.
Но наконец комариные угодья закончились, и потянулись кварталы жилой застройки. Впрочем, «жилая» и «застройка» – это сказано очень сильно. По факту – убогие хижины, кое-как слепленные из дерьма и палок. На растянутых веревках и на земле сушились разноцветные тряпки. Но их пестрота уже была приглушена пылью из-под колес проезжающих машин. Лавки-магазинчики с выставленными продуктами в выцветших упаковках, горками фруктов и связками каких-то сушеных трав. В полутьме виднелись открытые мешки риса, на которые также осаживались вездесущие пылевые клубы. Периодически попадались тощие и грязные коровы. То бредущие с задумчивым видом вдоль трассы, то что-то жующие в мусорных кучах.
Еще были замечены козы и собаки. Такого же заморенного вида. Ну и жители лачуг, но они выглядели чуть получше и почище.
Внезапно впереди образовался небольшой затор. Это на дорогу вышли священные животные. Две коровы. Им надо было перейти на другую сторону. Но в середине пути передумали, решили отдохнуть и разлеглись прямо на асфальте, полностью перекрыв движение по двум полосам. Индийские водители привычно стали жать на клаксоны. Индийские коровы привычно сделали вид, что ничего не слышат, и устроились на солнышке поудобнее. Наш Кришна тоже с упоением сигналил, но это никакого результата, разумеется, не принесло.
Наконец водители осознали, что если ничего не предпринять, то можно застрять на трассе до вечера. Лениво повылезали из кабин и пошли сгонять живое препятствие обратно на обочину. Следом начали подтягиваться пассажиры заблокированного транспорта. Вокруг коров быстро собралась пестрая и шумящая толпа. К сожалению, мы не видели методы удаления животных с полотна – обзор был плотно закрыт спинами мужчин и женщин в ярких сари. Но возились они долго.
Минут через десять недовольные коровы вернулись к своим мусорным кучам и пыли, а водители и пассажиры – в свои машины и автобусы. Пробка начала потихоньку рассасываться. Наш микроавтобус тоже тронулся в путь. Пришлось опять заткнуть уши ватой и приготовиться к пытке рассказом про священных животных и их роли в жизни всей Индии.
– Корова – наша мать. Убить корову – страшный грех. Как мать убить. Она дает молоко. А из молока потом делают масло, сыр-панир, йогурт… – загибал пальцы Кришна.
– Слушай, друг! А если как матерей любите – что ж не заботитесь о них совсем? – все же не выдержал наш бортинженер Шурик. – Грязные они у вас такие, тощие, вон мусор жрут. Чтоб хорошее молоко было – буренку надо в стойло, травы ей свежей каждый день. Мыть ее, тереть. Коровы массаж очень любят, удои будут больше. А это – что? Скелеты ходячие! Вон ребрами шкуру скоро порвут!
– Не, сэр! Это уже старые коровы. Плохо убить корову. И плохо, когда у тебя в доме умерла. После этого будешь гореть в аду столько лет, сколько шерстинок на шкуре. И потом еще семь раз будешь евнухом рождаться. – Кришна автоматически схватился за свои причиндалы. – Да и соседи убить могут. Поэтому не нужна старая, по улице пусть ходит. Если помрет – хозяевам ничего не будет. – Нас передернуло от такой сыновней любви.
– А что делаете, когда на улице подыхает? Куда ее? – не успокаивался любознательный бортинженер.
– Ну если повезет и успеешь найти такую, пока собаки и птицы не съели, – продать можно хорошо. Мусульманам. Они лавки мясные держат на Нью-Маркете. И шкуру потом на обувь пустят. Тысячу рупий можно заработать! Много денег!
– Мясные лавки? – поперхнулась Татьяна. – Это что – мясо дохлых продают?
– Ну а каких? – Искренне удивился Кришна. – Убивать же нельзя! И есть говядину нам нельзя. Только иностранцы покупают. И в отели еще отдают.
На обочине опять показались три коровьих скелета, готовых отдать душу богу. И вскоре стать бифштексами на новом рынке. Неподалеку их уже караулили четыре подростка.
– Вон, выгнали трех мамок из дома, теперь ждут, когда те сдохнут и заработать можно будет, – хохотнул наш Виталик.
– Да что смеешься, – хмыкнул Кирилл Владимирович. – Они здесь и настоящих мамок из дома могут попереть. – Сидели в Дели неделю, представитель нам рассказывал про местные обычаи. Помните, Олег Александрович? – Командир кивнул,
