— А ты откуда знаешь? — прижал я ее к воображаемой стенке.
— В Интернете читала, — буркнула она. — Мы заблудимся.
— Мы по компасу идем, — заверил блондинку я.
— Круто. Только мы по компасу не идем, а летим. Я вторую авиакатастрофу могу не пережить, — она, наконец, выпрямилась.
— Окей, — кивнул я. — Мы идем медленней, а ты рассказываешь о себе.
— А что про меня рассказывать? — она зашагала с независимым видом, но я поймал ее за пояс и ткнул в сторону, куда указывала стрелка.
Она отреагировала так, будто ее целыми днями только и водят на шлейке, как любимую болонку императора. То есть молча пошла, куда ее ткнули. Молча.
— Скажи, пожалуйста, откуда ты, француженка, так хорошо знаешь английский?
— Моя мама — из Франции, отец — британец. Время от времени я жила и училась в Англии, — призналась она.
Что ж, моя версия подтверждается.
— А кто твой отец? — продолжил я выпытывать сведения.
— Слушай, тебе не кажется, что мы еще не настолько близко друг друга знаем, чтобы знакомиться с моими родителями? — развернулась она и мрачно на меня посмотрела.
Ха! Ха-ха! Очень смешно.
— А откуда ты знаешь про яды? — поинтересовалась она, воспользовавшись тем, что я от такой наглости выпустил бразды правления разговором.
— В Интернете читал, — я злорадно вернул ей ее же гнутую, насквозь фальшивую монету.
Второй куплет утренней песни ревунов не прозвучал. Можно было разворачиваться, но есть действительно было нечего, и вокруг на пару километров — ни одного магазина.
— А-а-а… — протянула она. — А тем, кто много врет, не достанется десерта, — соблазнительно закончила она, облизнув губы.
Ну, наконец-то! Я уж думал, мы до сути так и не дойдем. Конечно, я не за этим ее потянул в чащу. Но отчего не совместить утоление одного голода с другим?
— А что у нас на десерт? — спросил я будто бы между делом, вскользь, проверяя, не вылетел ли презерватив из заднего кармана.
— То же, что и на основное блюдо, похоже: арахис, — тем же злорадным тоном закончила девчонка.
— Какой арахис? — Я с недоумением оглядывал деревья на уровне своего роста.
— Дикий, — пояснила Келли и выставила «когти»: — И свире-е-епый!
— Тьфу на тебя! — возмутился я, посмеиваясь.
— Вот, — Келли вырвала из земли травянистое растение, отряхивая корни с башмачками бобов. — Он, правда, не совсем такой, к какому ты привык. Но даже полезнее [1].
Угу. Это она тоже в британском колледже на уроке биологии проходила.
[1] Наверняка большинство знает, что арахис по типу плода совсем не орех, а боб. Этим современного читателя не удивишь. А знаете ли вы, что до 90 % всего производимого в мире арахиса является генно-модифицированным? В структуру ДНК культурного арахиса внедрен ген петунии. По одним версиям, для повышения питательной ценности арахиса. По другим — для повышения иммунитета к насекомым-вредителям.
19. Келли
Нет, в принципе, Брайан не так плох. Конечно, от него несет… аристократичностью, и иногда даже заносит. Но в целом он ведет себя вполне адекватно. Не пытается обсудить бархатное контральто Сары Мингардо с Отавиу. Или Трампа [1] с Додсоном. Меня рисовать не учит. Старается конструктивно решать проблемы. И вообще милый. Иногда. И даже забавный. Когда пытается меня «пометить». И красавчик он оймама, это у него не отнять. Особенно, когда так улыбается.
Но иногда как глянет-глянет… Торквемада обзавидуется. Так и хочется с низкого старта до самой Тунхи рвануть. И ведь я ему ничего плохого не делала. Пока. Может, у него с женщинами не складывается? Мало ли. Травма детская. На сексуальной почве. Нынешние школы для мальчиков уже не те, что прежде. Beating, bulling, buggery [2] остались в прошлом. Говорят. Но мало ли, что может случиться с мальчиком в закрытой школе для мальчиков? На то она и закрытая, чтобы никто не узнал…
Мне было проще. Физические наказания к тому времени уже запретили. Учителя и старшеклассницы быстро осознали, что темноты и замкнутых пространств я не боюсь. Полазили бы с моё по усыпальницам… Бойкоты на меня тоже не действовали. Говорить мне с ними и без бойкотов было не о чем. Так что на мою долю оставались только шепотки про глупые очки и полное отсутствие вкуса. Обидно. Но я пережила это без сексуальных девиаций. Надеюсь.
А то, что самцов люблю «строить», так они сами того хотят. Для остроты ощущений. Если вам кажется, что хрупкая блондинка и команда «К ноге!» не слишком друг с другом сочетаются, то вы просто ничего не понимаете в тонком искусстве выноса мозга. Здесь суть в чем? Чтобы дезориентировать жертву. Вроде стерва я, но я сущий ангел, а виноват он, хоть ничего плохого и не делал. Это ж какой взрыв в черепной коробке! А пока мозг в отрубе, какой секс, мамадорогая!
Нет, мне не нравится унижать, истязать, привязать к себе жертву и другие долгоиграющие абьюзерские штучки. Вокруг слишком много красивых мальчиков. Новомодные договорные «оттенки серого» тем более даром не нужны. Я с террористами не договариваюсь.
Мне всего-то надо: влезть под кожу и погреться там немного. Напитаться эмоций. И свалить в закат. Работать.
И школа тут совсем ни при чем.
Какое отношение подонок Берти имел к моей школе?
Никакого, практически.
Я ожесточенно дернула еще один кустик арахиса, будто это был скальп Альберта. Нам повезло набрести на небольшую арахисовую полянку. К счастью, дикий арахис почти всегда так растет. Под стать аборигенам, у которых мужчины не утруждали себя сельскохозяйственными заботами, Брайан оставил «земные тяготы» (то есть необходимость вытягивать земляной орех из земли) мне. Впрочем, чего еще ожидать от представителя высшего общества. Мог бы вообще послать нас, смердов, в леса, добывать пропитание, пока сам решал бы глобальные проблемы человечества.
Нет, Уэйд у нас человек прогрессивных взглядов. Сам ходит в сельву за мамонтом.
Оглушающий выстрел раздался, казалось, у самого уха. О, какого-то уже завалил. Если и не пристрелил бедолагу, то барабанные перепонки ему порвал в клочья.
Судя по короткому проклятью, всё же второе.
Следующий выстрел раздался немного дальше. И почти сразу за ним — третий. Проклятий слышно не было, похоже, успешно. Хотелось надеяться, что жертва — не обезьяна. Одно из местных племен, с которым нам довелось столкнуться в экспедициях, кормило обезьяньих детенышей молоком прямо грудью. И называло таких прирученных животных «молочными братьями». Их никогда не убивали. Мне почему-то совсем не улыбалось жарить такого «родственника».
Но нет, гордый Брайан снова притащил попугаев.
— Ты не хочешь настрелять побольше, чтобы хватило на дневной переход? — воспользовавшись тем, что мы без свидетелей, копнула я под его авторитет.
— Почему ты не хочешь подождать? — настороженно спросил он.
— Если до обеда мы не услышим шума поисковиков, значит, нас здесь не ищут, — привела я свои аргументы. — И чем больше времени мы будем сидеть, тем меньше нас будут искать.
— А если они прилетят, а нас уже нет?
— А мы им записку оставим, — предложила я. — Начинается сезон дождей. Что мы будем делать, когда закончится газ в зажигалке Отавиу?
— Нас найдут раньше! — твердил он, как мальчик, для которого папа — супергерой, а супергерои не портят воздух. Значит, пукнул кто-то другой.
— А если не найдут? А если найдут, но не те? — «испугалась» я. — Где мы вообще?
— В глубокой… — он поморщился и бросил взгляд куда-то мне за плечо, — межгорной котловине.
Уэйд внезапно вскинул ружье и выстрелил. Вот теперь реально над ухом, и я запоздало потерла его рукой. Впереди раздался «шмяк», значит, слух я не потеряла. Британец ушел вперед и с видом «посмотри, какой я скромный великий герой» вернулся еще с одной тушкой.
— Мы в где-то в предгорьях Восточной Кордильеры, — продолжил он, кидая попугая на землю, в компанию к двум другим. — Где именно — совершенно непонятно. На востоке — вершины горных хребтов. На западе — глубокая Магдалена. И тоже горы. На север и юг — сельва до самого горизонта. До более-менее открытых и хоть чуть-чуть обжитых районов километров тридцать-сорок.
