Фрагмент 39.
Споря с «черной дырой»,
получаешь «Плейбой».
Это была самая обширная заметка о Надеждине. Остальные — краткие сообщения. В частности, была веселая заметочка о том, что Надеждин и его американский друг Флай поспорили о трансформации пространства в черных дырах. Хотя спор, естественно, никак не мог быть разрешен ввиду отсутствия доказательной базы. Но ученых это не смутило. Они решили, что называется, задавить друг друга интеллектом. У кого лучше получится, тот победитель. Вроде того как мартовские коты не дерутся, а просто орут. Кто испугался — убегает, и все обходится выдранной шерстью.
Была и ставка в споре. Она и послужила поводом для написания заметки. «МК» вряд ли интересовало, что происходит в черных дырах, а вот то, что Надеждин пообещал светилу американской науки годовую подписку на «Плейбой», — это, конечно, вызвало у газеты интерес. Флай со своей стороны гарантировал Надеждину подписку на журнал «Мурзилка», что озадачило автора заметки. «Мурзилка» для астрофизика то же самое, что «Техника молодежи» для вуайериста.
Всего в сейфике лежало семь статей и заметок о Надеждине. То, что кто-то собирает подобный материал, не удивило. Но то, что не имеющие никакой цены газетные вырезки запираются в сейф и оказываются на глубине полуметра в самом центре Москвы…
Заметки свежие. Им года два-три максимум. Из массовых изданий. Правда, когда я загрузил Надеждина в поисковую систему, не нашел ничего. Ни на Rambler, ни в Yandex. Обшарил Yahoo — тот же результат. С «МК» ничего удивительного — у него платный доступ к архивным материалам, но с остальными-то что случилось? Надеждин отсутствовал в Интернете, а значит, подчиняясь логике современности, его не существовало вовсе. Его американский дружок Флай имелся в изобилии. И Шурьяк занимал важное место. А Надеждин отсутствовал. Или его кто-то тщательно вымарал… Как его вымарал из моих мыслей звонок Хвичи.
Хвича отдыхал в Египте со своей большой семьей. Но случилось нечто, заставившее Хвичу забыть о пляже, бочковидных детках и супруге, прихваченной по случаю на ярмарке вместе с большой партией товара. Товар был по низкой цене — можно и жену в придачу взять. Так ведь у них, у хачей, происходит?
Хвича спросил, где я нахожусь. А я ему — не твое, морда черная, дело. А он заплакал, как дитя с диатезом, которому не дают шоколадку.
Фрагмент 40. Дистанционный шпиль.
— Представляешь, Кристин, — объяснял я в «Вертепе» всю эту комедию, — Хвича плачет в Египте и умолял прийти сюда. А зачем, не говорит. Родителями заклинает! Жалко его, обормота. И… на тебя хотелось посмотреть тоже.
— Сюда приходят на другое посмотреть. — Кристина принесла мне пиво. — У вас футбол один в голове.
— Ты не обобщай. «У вас!» Не у вас, а давай конкретно про меня. У меня…
И тут Хвичин звонок не дал мне развить мысль.
— Друг, ты уже спустился?
— Да. Вот сижу пью пиво.
— Дорогой, пиво потом выпей. Умоляю, спаси!
— Да чего надо-то?
— Смотри, слева от бара автомат стоял. Это мой автомат стояла.
— Хвича, тут сто автоматов. Чего ты вообще от меня хочешь? Говори, а не то выключу телефон.
— Играть хочу! — выкрикнул Хвича.
— Хвича! Ты там на солнышке тронулся, что ли?!
— Друг! Прошу!— взмолился Хвича и, наверное, встал на колени в далеком Египте. — Помоги! Или я здесь с ума сошла, — от волнения Хвича стал путаться в словах. — Я давала двести долларов. Помнишь, давала тебе? Ставь их и по кнопка бей, а я буду говорить, когда чтобы била.
— Хвича! Иди к жене, натри ее кремом от загара. А то совсем спятишь!
— Глеб, умоляю! — Хвича заплакал. — Я утопилась, если ты сказала нет.
— Очень хорошо, одним хачем в Москве меньше будет.
— Глеб! Христом Богом молю! Спаси!
— Хвича! Ты же хач, — удивился я, — ведь хачи мусульмане. Чего ты про Христа втираешь?
— Я — грузин. Грузин — христиане. Грузин — православные. Как вы. Грузин, как вы.
— Не-е-е, Хвича, ты нас, русских, с грузинами не мешай в кучу. Мы одно, вы другое… Ну ладно, так чего ты там хотел? Где твой автомат?
— Спасибо!! — заорал Хвича. — Мама дзарли, дорогой!
— Давай без криков, рассказывай быстрее, а то передумаю.
— Нет-нет, видишь в середине, на нем девушка красивая, с грудью большой, нарисован, видишь?
— Хвича, девушек без грудей не бывает.
— Она королева по-английски. Слово я не знаю, но знаю, что королева.
— Так… Так… A! «Warrior queen»? Вот, увидел.
— По соточке пойдем.
— Как скажешь.
— Вставил?
— Да, сразу тысячу.
— Бей.
— Пусто, Хвича.
— Сейчас, подожди-подожди. Минутку. Фарт не спугни.
— Жду. Все по твоей команде.
— Давай!! — Хвича чуть не устроил звуковой волной песчаную бурю на пляжах Шарм-эль-Шейха. — Ну что? Говори, Глеб!
— Чего разорался? Прошла линия — твоя взяла…
— Заправляй туда все деньги и лови фарт — ставь спичка!
— Какая спичка?
— Там нельзя кнопка на автомат ставить, поэтому ставь в щель спичка, чтобы сама нажималась все время.
Я попросил у отморозка, сидевшего за соседним автоматом, спичку, и тот сразу врубился, зачем она.
— Втыкать? — На такой решительный акт нужна была санкция Хвичи.
— Да, быстрей, пока есть фарт!
Спичка, наверное, была из дешевого коробка, поэтому Хвичины бабки были энергично просраны. После того как уплыло три тысячи, Хвича решил поменять стратегию:
— Скорее убирай спичка! — заорал он мне в ухо.
А я от неожиданности дернулся и сломал спичку. Засевшая щепка никак не выковыривалась, и кнопка заблокировалась. Хвича бубнил в трубку, а я стал звать на помощь охранника. С помощью вилки спичку загнали еще глубже. Спасение пришло от Кристины — у нее нашлись маникюрные ножницы. Но слишком поздно — финансовые запасы Хвичи исчерпались.
— Хвича, блин, спичка сломалась, автомат заклинило, и деньги закончились.
— Дай взаймы! — взмолился Хвича и, по-видимому, снова пал на колени.
— Не дам. — Во мне опять встрепенулись националистические чувства. — Иди, Хуича, передохни немного. Успокойся. В Москве отыграешься.
— Сволочь нефартовая, — обозлился Хвича. — Небось выиграла, а меня разводила.
— Пошел в жопу, хач вонючий, — спокойно послал я Хвичу и дал отбой.
Он, наверное, тут же успокоился и отправился к семье. Пошпилил человек и сразу ожил, готов получать мирские радости в прежнем объеме — радоваться солнышку, детскому смеху и улыбкам белобрысых немок топлес.
Фрагмент 41. Неужели ночью будет секс?!
— Хвиче — Хвйчево, а мне пиво и больше ничего.
— Ты с утра много пьешь.
— Кристина, мне простительно сегодня. У меня стресс. А стресс надо снять.
— Проиграл?
— Наоборот, в полном порядке. Там другое…
— Так ты точно больше ничего не будешь?
— Нет, неохота. Пойду посплю. Вечером приду. Ты будешь вечером?
— Да, до двенадцати, — коротко сообщила Кристина и стушевалась.
— Зайду. Посплю и обязательно зайду. Я же тут рядом живу. Вот, в первом доме… Поболтаем вечером.
Оставил уйму чаевых. Может, купит себе тушь для ресниц и хорошую помаду. Кристинка славная. Только мало за собой следит.
Фрагмент 42. Штаб-квартира антисексуалов.
В «Вертепе» заботливо создан сугубо мужской мир, продуманный до мелочей. Абсолютное безделье, инфантильность, пиво (для оригиналов и особо серьезных — чай и кофе), рассеянное бесперебойное курение, мат-перемат, безудержная агрессия. На словах. И только на словах.
После выходных в любом приличном офисе мужчины в галстуках от Brioni рассказывают холеным товарищам, как в уик-энд раскрутили шикарную деваху, сколько потратили на обольщение и сколько раз у них с ней было. А в «Вертеп» народ приходит с победными квиточками. Народ либо выпучивает глаза и, захлебываясь, сообщает подробности «доезда» на последних секундах, либо со спокойствием расписывает, насколько все ставки были продуманы и как все складывалось по сценарию с самого начала.
В любом случае квитанцией с «доехавшим» экспрессом здесь можно произвести больший фурор, чем бахвальством о случайной связи, скажем, с Ксенией Собчак. Впрочем, в «Вертепе» вряд ли знают, кто она такая. Для сексуальных побед нужно потратить время на девушку. А тратить время на ерунду шпилеру в ломак.
Гораздо приятнее обсуждать официанток, находящихся в пределах видимости. Но только тогда, когда мяч выкатится в аут или за линию ворот. Полное отсутствие какой-либо ответственности! Скоро все мужчины переместятся сюда. А работать будут одни женщины. И хачей еще желательно заставить… Всяких беженцев. Пусть вкалывают, скоты!
Правда, они, наоборот, ни фига работать не хотят… У всех хачей вокруг «Вертепа» палатки — лаваш, шаурма и прочая жратва. У некоторых даже есть отделы в небоскребе прямо над «Вертепом», и там за них торгуют русские девчонки. Когда все просадят, поднимутся на несколько этажей, обчистят свою же кассу — и вперед, снова в бой. Шпилить, шпилить!
