Громко расхохотавшись, Марков покинул столовую. Пришел Доризо. Он сначала рассмеялся, а потом нахмурился: „Милый Эдик! Чепуха это все собачья! Дело было абсолютно не так“. И рассказал свою версию. В чем-то она повторяла рассказ Маркова, а в чем-то звучала иначе. Кстати, надо сказать, что Николай Доризо — великий мастер рассказа. И в смысле устного творчества и Маркову, и другим литераторам соревноваться с ним было бы бесполезно. Он превосходно умел передавать не только различные истории, но и замечательно имитировать голоса собеседников. И в этом жанре он уступал, пожалуй, только одному Ираклию Андроникову. Но в передаваемом мною случае рассказ Маркова звучал как-то нахальнее и веселее.
Но вернемся к началу нашего разговора. В смысле бильярдного мастерства писатели наши негласно как бы разделялись на три категории. Это — бильярдные дилетанты, затем, если так можно сказать, бильярдисты средней руки, ну и на самой вершине этой своеобразной иерархической лестницы уже „бильярдные асы“. Эти последние, в отличие от остальной литературной братии, кроме пишущих машинок, привозили в Дома творчества в суконных чехлах свои собственные кии. Эти самые кии они никому не давали в руки и играли ими только сами. Нескольких из них я даже сейчас назову: это прозаик Николай Асанов, критик Херсонский, поэты: Александр Межиров, Григорий Поженян и Сергей Островой, ну и еще несколько человек. Вот именно, всего несколько, потому что асов много не бывает. Эти последние приходили в определенные часы и играли только между собой. На остальных они не тратили своего драгоценного времени. Вот так и каталась в Доме творчества, если так можно сказать, бильярдная жизнь размеренно и спокойно, пока не случилось вдруг одно происшествие. Происшествие вроде бы тихое и неприметное, но запомнившееся многим надолго. Однажды солнечным зимним днем в Дом творчества Малеевка приехала не то из Подмосковья, не то из Сибири — точно не помню — тихая скромная пара: он и она. Простые русские люди: тихие голоса, застенчивые улыбки… На фоне многих именитых писателей люди вроде бы неприметные.
Но, как позже выяснилось, это только на первый взгляд… Однажды произошло следующее: как-то раз после обеда, когда одна часть „тружеников пера“ находилась в объятиях Морфея, другая перелистывала страницы книг и газет в библиотеке, а третья — задумчиво прогуливалась по снежным дорожкам между елей, берез и дубов, несколько человек, как всегда, гоняли шары в бильярдной. Нет, это не были, так сказать, „зубробизоны“ знаменитой игры, настоящие „асы“ приходили только по вечерам, днем здесь толкались только „середнячки“ и полнейшие дилетанты. Больше всех важничал у правого стола „середнячок“ — критик с Кавказа и, кстати, доктор филологических наук по имени Ваче. Он беспощадно вышибал неумелых соперников одного за другим и самодовольно посмеивался: „Ну что, дорогой, никак не получается? Каши, каши надо побольше есть! Особенно гречневой. В ней много железа… Железо укрепляет руку и формирует характер!“ И хохотал громко и весело. И тут взгляд его упал на незнакомую миловидную женщину лет сорока. Взгляд южанина вспыхнул заинтересованным любопытством.
„Прошу прощения! — сказал он галантно. — Но вы так внимательно наблюдаете за нашей игрой… с женщинами это бывает редко… Скажите откровенно: вам нравится бильярд?“ „Нравится, — скромно ответила женщина, — а почему бы и нет?“ „Замечательно! Превосходно! — восторженно воскликнул Ваче. — Если вы не против, давайте будем знакомиться! Меня зовут Ваче Амбарцумович. А вас?“
„А меня зовут Еленой Сергеевной“, — тихо ответила женщина. „Замечательно! Превосходно! — снова зарокотал Ваче. — Если хотите, могу поучить вас этой прекрасной игре! Нет возражений?“ „Нет… — порозовела женщина. — С удовольствием немножечко поучусь…“ „Гениально! — воскликнул Ваче. — Зачем откладывать? Давайте сразу же и начнем! Для начала я покажу вам, как надо держать кий. Прежде всего беретесь правой рукой за основание кия, а левую ставите на край бильярда вот так!“ Он с галантной нахалинкой взял руки женщины в свои и стал показывать, как следует держать кий. „Спасибо, довольно! — смутилась Елена Сергеевна. — Я, кажется, уже поняла: кий надо держать вот так, а левую руку — вот сюда…“ „Молодец! Умница! — снова рявкнул Ваче. — Дело у нас пойдет! Главное не торопитесь и смотрите внимательно!“ „Спасибо! Хорошо… Торопиться не буду…“ „Чтобы как-то уравновесить наши возможности, — покровительственно сказал Ваче, — я дам вам несколько шаров вперед! Ну, сколько же дать вам форы?“ „Не знаю, — потупилась женщина. — Вам видней!“ Распетушившийся Ваче Амбарцумович был великодушен и щедр: „Хорошо… на первый раз я дам вам два… нет три! Нет, даже четыре шара! Хотите?“ „Хорошо… Большое спасибо… Согласна…“ „Итак, начнем! — голосом шпрехшталмейстера воскликнул Ваче. — Будем играть в пирамидку!“ Он взял деревянный треугольник, набил в него плотно шары, а один поставил далеко впереди. Затем жестом факира торжественно снял треугольник и важно спросил: „Ну как, вы будете начинать или предоставите это мне?“ В поведении его была и важность, и легкая доля иронии. „Да нет. Вы тут свой человек… Начинайте уж вы…“ — сказала, еще более порозовев, женщина. „Хорошо! — торжественно возгласил маститый филолог. — Я даже специально для вас разобью все шары!“ Он мудро сощурил глаз, прицелился и ударил! Шар его молниеносно врезался в пирамидку, и она рассыпалась с треском. При этом один шар даже закатился в лузу. „Молодец, Ваче Амбарцумович! — восторженно воскликнули зрители. — Сразу видно по почерку мастера!“ „Ну что вы, — смущенно потупился Ваче. — Не такое уж это мастерство! Я бы сказал, скорее удача!“ „Не скромничайте, Ваче, не надо! — зашумели вокруг. — Дама же на вас не в обиде, она понимает!“ „Разумеется, — кивнула женщина, — продолжайте играть“. Следующий удар Ваче был менее успешен. Шары, столкнувшись друг с другом, покатились и постепенно застыли… „Ну что ж, как говорится, не сразу Москва строилась! — пошутил Ваче. — Прошу вас, Елена Сергеевна!“ „Спасибо…“ — кивнула женщина. На сей раз она подошла к бильярду не так робко, как прежде. Зашла с одного конца, потом с другого… „Прошу вас! — роскошным голосом пробасил Ваче. — Предлагаю вам ударить вот по этому шарику! А этим шариком — вон по тому шару! И пусть сразу не будет успеха! Самое главное тут — спокойствие и привычка!“ „Я с вами согласна, — кивнула Елена Сергеевна, — но все-таки я попробую вот здесь!..“ Она склонилась над бильярдным столом и, почти не целясь, коротко ударила. Раздался короткий сухой щелчок, и один из шаров мгновенно исчез в лузе… На несколько секунд воцарилось молчание, затем раздался шум, и кто-то со смехом воскликнул: „Вот здорово! А знаете, в жизни иногда вот так именно и бывает: пришел, к примеру, на бега человек, совершенно случайный. И вдруг, поставив на первую попавшуюся лошадь, выигрывает! Такое бывает, я знаю. Но только после подобного выигрыша лучше всего как можно быстрей удалиться. Не стоит испытывать мисс Удачу!“ Женщина скромно улыбнулась: „Ну что же… возможно, вы и правы… Но я, кажется, должна бить снова. Не так ли?“ „Так, так! Именно так! — весело закричал уже пришедший в себя Ваче. — К красивым женщинам судьба благосклонна! Хорошо бы выпить рюмку по случаю такого удара!“ „Ну нет, — суховато сказала женщина, — пить в подобных обстоятельствах и смешно, и не нужно!“ Она снова обошла вокруг стола, наклонилась, ударила… Щелчок… И новый шар мгновенно отправился в лузу… На сей раз никто не зашумел… Все удивленно воззрились на даму. Кто-то пораженно сказал: „А она, кажется, и вправду умеет играть?! Как думаете, Ваче Амбарцумович?“ „Уж не знаю, что и думать, что и думать! — сокрушенно сказал Ваче. — Томиться не будем. Сначала поиграем, а потом, как говорят немцы, будем посмотреть!“ Сражение продолжалось, но длилось оно очень и очень недолго. Через несколько минут все было кончено. „Так, — озадаченно сказал Ваче, — оказывается, играть вы умеете! А я еще дал вам форы четыре шара. И вообще, надо сказать, что играл я так, несерьезно. Ну что ж, а теперь, как говорится, будем играть на равных“. Игра началась вновь. Но и на сей раз она была весьма и весьма недолгой. Ваче Амбарцумович проиграл почти всухую… И тут шум в бильярдной поднялся невообразимый. Кто-то хохотал, кто-то поздравлял Елену Сергеевну с успехом. А кто-то дружески хлопал Ваче Амбарцумовича по плечу и ласково восклицал: „Вы только не огорчайтесь, дорогой профессор! Проиграть такой красивой женщине, право, не грех! Всю жизнь потом рассказывать будете!“ Ваче, нахмурясь, долго молчал. Затем сказал, заставив себя улыбнуться: „Честно говоря, сегодня я совершенно и не в форме. Всю ночь работал и вообще устал ужасно! Пойду отдохну…“ Затем, ни к кому не обращаясь, со значением добавил: „А определять победителя пока не будем. Как говорят, цыплят по осени считают“. И полный достоинства вышел. Кто-то предположительно сказал: „А ведь он сейчас пошел подымать в бой главные военные силы! Так что вы, милая Елена Сергеевна, если не хотите столкнуться с нашими бильярдными силами, то вечером сюда лучше не приходите! Пусть ваша нынешняя победа так и останется с вами!“ Женщина без улыбки ответила: „Нет… зачем же? Я хоть и женщина, но прятаться не привыкла. Потом на ваших гигантов тоже посмотреть любопытно“. Кто-то засмеялся: „Ну молодец! Безумству храбрых поем мы песню!“ И после того, как она ушла, добавил: „А ведь прелюбопытная дамочка, честное слово! Есть в ней что-то такое, не ординарное!“
