«Политический» полковник подошел к стойке с микрофонами и, медленно развернув противно шуршащий листок бумаги, с чувством, с толком и профессионально играя интонацией, завел долгоиграющую агитационо-помпезную песню.
— В благодарственном письме от руководства МПС СССР, за подписью ЛИЧНО САМОГО заместителя министра на имя командования нашего училища ВВС, выражается искренняя и горячая благодарность за воспитание достойной смены, которая в скором времени вольется в стройные и монолитные ряды офицеров доблестной Советской армии. Руководство МПС СССР абсолютно уверено, что курсанты нашего краснознаменного и орденоносного училища в трудную минуту для окружающих их людей, для своей страны, для своей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, сразу и все как один, решительно встанут плечом к плечу, мужественно преодолевая любое проявление постыдного страха и презрев личные интересы, будут надежной опорой… и т. д. и т. п. … еще на добрые полчаса.
Весь личный состав училища обреченно замер в монолитном строю на огромном плацу, благоговейно внимая каждому слову зажигательной речи, а за нашими спинами, взгромоздившись на отделанную белым мрамором трибуну, заливался соловьем партийный рабочий — замполит училища полковник Боргударов.
Хорошо поставленным голосом, с правильной литературной дикцией достойной диктора центрального телевидения, он мощно вливал в благодарные уши курсантов, бесконечный словопоток, щедро насыщенный возвышенной патетикой пропагандисткой направленности. В коротких паузах, необходимых для физиологической вентиляции натруженных легких, работающих в авральном режиме, полковник периодически эмоционально потрясал в воздухе «гербованной» бумагой из незабвенного МПС СССР, призывая в авторитетные свидетели искренней правоты своей эпохальной речи, не иначе как все МПС СССР в целом.
Блин, вот умеет же привирать красиво, фиг докопаешься! Могу поспорить, что в том письме не было и половины того, что наплел наш краснобай-сказочник зам. генерала по политической части — Ганс Христиан Андерсен доморощенный. А куда деваться, работа такая! Профи… не зря свой «хлеб с маслом» кушает и «какавой» запивает! Эх, учиться у таких надо, если хочешь быструю и непыльную карьеру в уютных штабах делать — подальше от «любимого» личного состава и боевой техники! Блин, ну заткнулся бы что ли?! Неуютно как-то на плацу торчать! Отпустите за ради Бога в родную роту, дайте в строю среди ребят затеряться… неудобно как-то все это…
Но мы продолжали стоять перед всем личным составом училища, 4-мя неподвижными столбами, глупо улыбались и рассеянно вертели в руках маленькие пластиковые коробочки с часами «Победа». Честно сказать — совсем неловко стоять перед почти 3-х тысячным строем себеподобных, врожденная скромность там и все такое… Тем более, каждый на тебя пялится как на «чудо-юдо» какое-то.
Герои, ратиборы, огнеборцы, куда деваться?! Надо же, как вдохновенно замполит вворачивает красивые и непонятные слова. Мде, в красноречии полковнику Боргударову не откажешь, язык то «без костей», не иначе.
Пока над плацем носилось эхо восторженно-громогласных речей, в моей памяти, словно цветные картинки из детского калейдоскопа, всплывали все наиболее яркие обстоятельства и хронологические подробности свершения нашего «эпохального» подвига…
— Санька, Леля, собирайтесь! Сейчас шустренько двигаем в баню, а потом в чепок (буфет) заскочим, надо съестным максимально затариться, в караул сопровождения завтра едем (караул сопровождения — группа вооруженных военнослужащих, сопровождающих груз военного назначения, который перемещается по стране на достаточно длинные расстояния).
Мы с Леликом многозначительно переглянулись и вопросительно посмотрели на сержанта Валеру Гнедовского, который принес эту достаточно приятную новость — прокатиться по стране и отвлечься на некоторое время от монотонности училищной жизни, а почему бы и нет?!
Валера, снимая пилотку и подтыкая ее за поясной ремень, озадаченно прищурил глаза и продолжил.
— Приказом по училищу от нашей роты, кроме нас с вами, еще курсант Петровский отдан, но он, как вы знаете, на прошлой неделе в госпиталь с двухсторонним гайморитом загремел — фиговый расклад, однако. Наверное, подмену из 5-й роты назначат.
Сержант Гнедовский опять недовольно поморщился.
— Жаль, конечно, лучше бы с нашим философствующим «Люфтваффельником» поехать, парень проверенный, да и веселее, а так с чужим … как-то не очень… попадется мудак какой-нибудь, замотаемся его перевоспитывать всю дорогу.
— А куда едем и насколько?!
— Из Свердловска тащат какое-то немыслимое артиллерийское орудие калибром в 152-мм образца времен Ивана Грозного…
— Охренеть?! А мы то причем?! С какого перепугу ВВС и сраная пушка, да пусть хоть внебрачная дочь шрапнельной пищали и Царь-пушки?! Орудие пусть другие волокут — стратеги например! У них же в петличках две пушки сношаются, перекрещиваются так сказать в порыве страстного экстаза… А нам подавай авиабомбы, реактивный движок или чего-то в том же духе похожее…
— Да какая в принципе разница?! Все, какое-никакое разнообразие! Покатаемся по бескрайним просторам Родины, пока пацанам тут будут мозги знатно сушить. Потом на сессии поноем жалобно: «Мол, пропустили все Ваши гениальные лекции, товарищ великий преподаватель, но не по своей воле и не корысти ради, а токмо из-за треклятого выездного караула». Глядишь, и накинут пару баллов?! А эту младшую дочку царь-пушки еще недавно сопровождали солдаты со «сверчком» (военнослужащий сверхсрочник) — стадо идиотов, иначе не скажешь. Не успели отъехать от Свердловска, как их караул поголовно нажрался в сопли и на первой же остановке, бдительный комендант застукал голубчиков. Прямо «тепленьких» за ноги из теплушки вытаскивали. У нас же комендант — всем комендантам комендант, хрен проскочишь! Сейчас эти «алконафты» на гарнизонной гауптвахте вытрезвляются! Пока платформа попутную оказию ждет, в наше училище из гарнизонной комендатуры заявку на 4-х «конвойных» скинули. А пушку волокут в Измаил — солнечная Молдавия вроде как, если не ошибаюсь?! Не судите строго, в школе географию принципиально прогуливал. И если Измаил на самом деле в Молдавии или на Украине, кто его знает, мне все едино, то там все равно теплее, чем сейчас здесь — на суровом Урале-батюшке. Весна называется, что ни год, то — 10 в апреле и снега по колено, охренеть!
Услышав про «солнечную Молдавию», Витя Копыто, присутствующий в спальном помещении казармы, оттопырив уши, всячески проявляя максимальный интерес к нашему незатейливому разговору, неожиданно встрепенулся и, придя в «крайнюю» степень возбуждения, заорал дурным голосом.
— Парни возьмите меня с собой! У меня тетка единокровная в Измаиле имеется, молдаванка, пля буду — родная сестра матушки, сто лет не виделись…
— Витя, приказ по училищу, тебя там нет…списки утверждены…
— Давайте попросим Нахрена. Я уговорю! Я смогу! Я попробую… Я вам обязательно пригожусь, не пожалеете! Ну, возьмиииитеееее меее…няяяяяяяя….
Как мы не отнекивались от такого незапланированного счастья, как наш незабвенный Витенька, но спорить с ним было абсолютно бесперспективно.
Откровенно надеясь, что у курсанта Копыто ничего не выйдет, мы поставили категоричное условие, что договариваться с командиром роты — капитаном Хорошевским о включении в состав выездного караула, Витя будет сам лично (один, без ансамбля), без нашего активного участия. Получится — значит, получится! Нет?! Извиняй Витенька, мы сделали всё, что смогли! Искренне расстроены, украдкой утираем слезы! Любим, целуем, пиши письма…
Однако мы недооценили дипломатические способности нашего дорогого Витеньки! Энтузиазм крайне заинтересованного индивидуума способен чудеса творить! Уболтал, уговорил, убедил, нашел нужные и проникновенные слова для вечно раздраженного Володи Нахрена.
При проведении данной процедуры, легендарные уши Виктора уморительно шевелились, а живописное лицо выражало такую степень отчаяния, что капитан Нахрен бессовестно ржал взахлеб до полного изнеможения и обильно-истеричных слез в три ручья (у курсанта Копыто шевелились ушные раковины при разговоре, см. «Пластическая хирургия»). В результате, ротный офицер на удивление достаточно быстро сдался и Витя Копыто был незамедлительно включен в состав выездного караула.
Не иначе, Володя Нахрен с тайным восторгом воспринял данную идею — на законных основаниях отдохнуть от такого чуда «генной инженерии» и явной ошибки природы, как Витя Копыто, хотя бы в течение короткого времени, заслав его хоть в выездной караул в Молдавию, хоть в экспедицию на Северный полюс, хоть в полет на Луну, хоть к черту на кулички.
Готовились к неожиданной командировке в аврально-истеричном режиме. Времени на раскачку не было по-определению.
