Не иначе, Володя Нахрен с тайным восторгом воспринял данную идею — на законных основаниях отдохнуть от такого чуда «генной инженерии» и явной ошибки природы, как Витя Копыто, хотя бы в течение короткого времени, заслав его хоть в выездной караул в Молдавию, хоть в экспедицию на Северный полюс, хоть в полет на Луну, хоть к черту на кулички.
Готовились к неожиданной командировке в аврально-истеричном режиме. Времени на раскачку не было по-определению.
Используя всю без остатка накопленную и заныканную для романтических увольнений в город в приятном женском обществе, денежную наличность, накупили еды — печенья, пряников, конфет. Получили на училищном прод. складе тушенку, рыбные консервы «братская могила» — бычки в томате, различные крупы, сухофрукты, хлеб, сухари «термоядерные» (хрен раскусишь), сахар, чай, соль. Собрали вещмешки, взяли ложки, посуду, бачки, полотенца, зубные щетки, бритвы и прочее. Получили оружие, патроны, командировочное предписание на выполнение задание. Все шустренько и бегом.
Лихорадочно носясь по училищу, мы ловили на себе откровенно завистливые взгляды остающихся в училище ребят. Еще бы, сорваться в командировку на пару недель — это почти что «внеплановый» отпуск.
На училищном ГАЗ-66 «Шишига» приехали на ж.д. станцию, скоропостижно и без проволочек приняли маленькую теплушку (такие в кино о войне часто фигурируют) с прокопченной буржуйкой и деревянными нарами вместо кроватей (из постельных принадлежностей одни матрасы и свалявшиеся старые подушки без наволочек). Одеяла были в таком состоянии, что складывалось устойчивое впечатление, что на них выросло не одно поколение моли. Фиг с ним, не страшно, вместо одеял используем свои шинели.
Мде…, знали бы такое положение дел с постельным бельем, из училища прихватили бы свое. Ну, да ладно, это не самое страшное, не смертельно, стандартные тяготы и лишения и все такое… не в первый раз и самое досадное — не в последний.
Объект охраны впечатлил своими размерами и солидностью. Огромная пушка занимала всю грузовую платформу от края до края и завораживала своей исполинской мощью. Ее гармоничная конструкция источала скрытую угрозу и вызывала трепетное уважение. Раззявя рты в благоговейном восторге, мы только и смогли издать нечленораздельное.
— Вот это «даааааа….»!
Платформа с длинноствольным орудием была предпоследней в длиннющем составе грузовых вагонов, а наша теплушка — самой последней. Так было удобней с точки зрения перецеплять наш груз от поезда к поезду, выбирая попутную оказию, да и нам — сподручней охранять военное имущество, просматривая сразу обширный сектор подступа к объекту на целые 270 градусов.
Но у этого «удобства» была и «обратная сторона медали» — т. к. теплушка была достаточно маленькой, двухосной и относительно легкой, то при движении ж.д. состава с более-менее приличной скоростью, нас болтало весьма нещадно. Создавалось устойчивое впечатление, что мы попали на маленький кораблик, который волокут на буксире в бушующем море.
Т.к. туалет в теплушке отсутствовал по определению — мятое ведро с днищем в виде прогнившего сита, а остановки грузового состава были крайне редкими, то справлять естественные надобности приходилось урывками, где как — в чистом поле, на перегонах, в отстойниках и во время работы маневровых паровозиков, перестыковывающих два наших вагона от одного локомотива к другому и т. д.
Особенно неудобно и достаточно рискованно было «облегчаться» на «полном ходу» поезда. Пописать было достаточно легко, элементарно открыв сдвижную дверь. Самое главное — удержать руками свое мужское достоинство и шаткое равновесие персональной тушки на краю мельтешащей «бездны», когда пол маленького вагончика так и норовит выпрыгнуть из-под твоих ног.
После того, как Витя Копыто, не справившись с силой гравитации и, не учтя общеизвестных законов гидродинамики из курса физики за 7-й класс средней школы, пару раз обильно обрызгал стены и пол теплушки (только потолок, почему-то остался сухим, непонятно) и, получив последнее «китайское» предупреждение в виде дружеского пинка по костлявой заднице, он тоже научился вполне прилично попадать личной струей в открытый проем огромной сдвижной двери, почти с первого раза. Снайпер!
А вот сходить «по большому» — это вообще «песня», заслуживающая отдельного краткого пояснения! Итак, прошу прощения за подробности, но жизнь есть жизнь, куда деваться?! Немного пофантазируйте и представьте следующее действо.
А лучше, попробуйте на досуге удержаться на постоянно вибрирующем и хаотично дергающемся краю пропасти открытого проема вагонной двери, да еще со спущенными ниже колен штанами, на приличной скорости поезда и под задорный свист встречного ветра?! Это что-то! Впечатлений «выше крыши»! Главное — чтобы в этот ответственный момент, навстречу не попался другой поезд!
Во-первых — перепугаешься до полусмерти, а во-вторых — образовавшимся завихрением воздушного потока между двумя поездами, несущимися навстречу рядом друг с другом, в открытую дверь теплушки обязательно задует продукты жизнедеятельности твоего организма, с которыми только что стремился безуспешно расстаться. А это уже «не есть хорошо», поверьте на слово.
Вечно чадящую древнюю печку-буржуйку топили углем, который во время редких остановок шустро грузили из угольных развалов или добывали, входя в образ «жалобного попрошайки», у проводников пассажирских вагонов поездов, стоящих на параллельных путях. Приготовить на «буржуйке» горячую пищу было совсем не просто, ибо печка катастрофически быстро остывала но, тем не менее, мы старались питаться более-менее регулярно.
Во время остановок грузового состава, независимо от времени суток и погодных условий, выставлялся обязательный пост — курсант-часовой с автоматом.
Пушка — огромная длинноствольная «дура», зачехленная выцветшим брезентом, внушала уважение всем своим фундаментальным видом не только нам. На всех ж.д. станциях, поголовно все и каждый из местных жителей старался рассмотреть это чудо поближе, а ребятня норовила незаметно пробраться на платформу и заглянуть под брезент. Приходилось постоянно гонять «гражданское население», куда деваться?!
Откровенно говоря, такое внимание местных жителей, поднимало наш статус в наших же собственных глазах до заоблачных высот. Важно поглядывая на орудие, нас распирало от гордости и осознания всей важности выполняемой миссии. Мощная штукенция, ничего не скажешь, не смотря, что устаревшая. Не иначе, радикально усилятся западные рубежи нашей родины после получения такой грандиозной хренотени. Враги трепещите! Везем! Тащим!
До конечного пункта назначения ехали утомительно долго, наши вагоны то прицепляли, то отцепляли, то загоняли в отстойники и тупики. Мы уже почти три недели не мылись, форма ХБ, некогда цвета хаки, стала равномерно землистого оттенка, угольная пыль въелась в ткань очень основательно. Подшива (сменный белый воротничок) была безнадежно черная, наши физиономии тоже были матово-черные от мелкой как мука угольной пыли и безнадежно чадящей печки. Складывалось устойчивое впечатление, что у нас четверых один общий папа, причем — негр!
Единственное, что радовало — погода. Чем дальше отъезжали от Урала, тем мягче становился климат. Ласковое солнышко посещало нас все чаще и чаще, шоколадный загар не заставил себя ждать, будет потом чем покрасоваться перед уральскими девчонками. Хотя, кого я обманываю?! Размечтался?! Это была банальная всепроникающая угольная пыль, не более того.
На редких остановках, чаще всего — ночных, вдоль нашего состава обязательно ходила пара станционных рабочих в исключительно грязной и промасленной буквально насквозь (до кожаного блеска) робе. Один монотонно постукивал молотком на длинной ручке по ступицам колесной пары, а второй, в зависимости от звонкости «эха», открывал створку колесной буксы и заливал в нее машинное масло из чайника.
Сначала, наш часовой попытался не подпустить чумазых работяг к платформе с пушкой и, передернув затвор АК-74, озвучил угрозу применения оружия — военная тайна и так далее, понимать надо! Но бригада в черных робах объяснила свой «повышенный» интерес к вагонам достаточно спокойно, прозаично и убедительно.
Оказывается, в конструкции колесных пар любого вагона применяется допотопный подшипник времен царя Гороха, который с поразительным и завидным аппетитом пожирает машинное масло в неимоверных количествах — прямопропорционально пробегу самого вагона и маслице надо периодически добавлять по мере выработки, чтобы не было перегрева всей колесной ступицы. Во как?! А кто-то сказал, что мы уже в космос летаем, а сраный подшипник для вагона изобрести не можем?! Мде, архаизм!
По мере незапланированной затяжки срока нашей командировки, начались неизбежные проблемы с продуктами питания. Хлеб и тушенка закончились неожиданно быстро, осталась одна крупа и сухари — мечта стоматолога …и вот вроде бы и все…
