Трое друзей совсем растерялись. Похоже, в этом мире теперь все наоборот. Но тогда почему снег по-прежнему белый и холодный? И почему они до смерти хотят есть? Если все теперь в мире наоборот, то они сами должны быть сытыми, люди должны ходить на головах, старики — превратиться в молодых, а дети — в стариков.
«А может, это великий пост по случаю великого несчастья? Ну, скажем, смерти короля, который живет в этом замке? Но тогда почему солдат сказал, что король их ждет?»
Солдат провел трех друзей в огромную залу с узенькими оконцами и большими окнами, которые выходили во двор. Приказал им сесть и ушел.
Друзья остались одни.
— Бежим, пока не поздно, — предложил Початок.
— Куда?
— Куда-нибудь.
— Солдат сказал, что нас ждет король, — напомнил друзьям Тысячемух.
— Да, чтобы нас повесить, — ответил Недород.
— Пусть сначала покормят, а там не страшно и умереть, — сказал Початок.
— Я, когда поем, бегу быстрее зайца. Пусть тогда попробуют поймать, — похвастался Недород.
— А я, когда сыт, могу убить десятерых солдат сразу, — объявил Тысячемух.
— Ну а я — целых сто, — сказал Початок.
И тут солдат громовым голосом возгласил:
— Его величество король!
Початок и Недород от страха свалились на пол. Тысячемух последовал их примеру. Но солдат схватил Початка, а потом Недорода и поставил их на ноги. Тысячемух вскочил сам и впился глазами в короля.
Король был высоким и толстым. Он вошел в залу в сопровождении двух придворных и двух слуг, которые несли два таза с водой. Подошел к трем оборванцам, пытаясь дружеской улыбкой смягчить злобное выражение своего обезображенного шрамами лица.
Тысячемух, Початок и Недород зажмурились. А король встал на колени, подполз к Тысячемуху и стал целовать его ноги. Двое придворных тоже пали на колени и подползли к Початку и Недороду. Друзья открыли глаза и стали пятиться назад, но король и двое придворных крепко держали их за ноги.
Король приказал слугам поставить на пол оба таза и осторожно, бережно принялся мыть Тысячемуху ступни. Придворные стали мыть ступни Початка и Недорода. Тысячемух дал королю обтереть ему ноги куском полотна, а потом сказал:
— Ваше величество, мы не те, кого вы ждали.
— Чем вы нежданнее, тем приятнее ваш приход.
Король поднялся и жестом повелел подняться Тысячемуху, Початку и Недороду. Те не знали, что им теперь делать — смеяться или плакать. Главное, понять, какие у короля тайные замыслы.
А король остановился возле Тысячемуха и довольно прищурился.
— С этой минуты ты становишься королем, а эти двое — твоими придворными, — объявил он.
— А вы, ваше величество?
— Буду вашим слугой. А теперь поменяемся одеждой.
— Наша истрепалась и промокла, — робко сказал Тысячемух.
— Тем лучше.
Король снял золотую корону и водрузил ее Тысячемуху на голову, а тот отдал ему свою старую, рваную шапку. Початок и Недород тоже поменялись одеждой с двумя придворными.
Потом они стали меняться обувью. Початок отдал свои сандалии старику придворному, и обе оказались на правую ногу. Придворный, надев их, поморщился от боли, но сразу же снова заулыбался.
После обмена одеждой король почтительно наклонился к Тысячемуху и спросил, какое будет его первое желание.
У Тысячемуха ответ вырвался чуть ли не раньше, чем он открыл рот:
— Хочу есть!
Початок и Недород были вполне согласны с Тысячемухом, что, впрочем, нетрудно было понять по их лицам.
Слуги поставили на широкий и длинный стол блюда со всевозможной едой и кувшины белого и красного вина. Тысячемух, Початок и Недород неотрывно смотрели на тарелки наваристого, дымящегося супа, жареных уток и гусей, оливки, колбасу, сыр, фрукты. А слуги принесли еще и холодную телятину, сахарные кости, угрей, бифштексы, фазанов и куропаток.
Трое друзей сидели в растерянности, не зная, с чего начать, и то подымали, то снова опускали руки.
Может, это злая шутка? Или же хитрая ловушка? Наконец Тысячемух повернулся к королю и спросил:
— А вы, ваше величество, не хотите есть?
— Мы с придворными будем есть остатки. И не называй меня больше ваше величество — теперь ты король.
— Ну, а если мы все дочиста съедим?
— Такого быть не может, — ответил бывший король.
— Очень даже может! Совсем недавно один из нас съел целого льва.
— Тогда мы потерпим.
Початок и Недород подождали, когда Тысячемух приступит к еде, ведь король всегда начинает есть первым.
Тысячемух расстегнул рубаху, снял корону с головы, осторожно взял оливку и положил ее в рот. Початок и Недород молниеносно последовали его примеру. Куда выплюнуть косточку, они не знали и потому проглотили и ее. Осмелевший Тысячемух схватил индюшачью ножку и впился в нее зубами. Початок и Недород схватили два куска говядины и расправились с ними в мгновение ока. Тысячемух нерешительно протянул королю обглоданную индюшачью кость, и тот тут же принялся ее грызть. Початок и Недород бросили остатки мяса придворным, и те поймали их на лету.
Трое друзей не сводили глаз один с другого, боясь отстать.
Тысячемух одной рукой клал огромные куски мяса в рот, а другой, знаком, приказывал королю налить ему вина. Потом взял и толкнул короля локтем в живот — посмотреть, как тот себя поведет. А тот и глазом не моргнул.
Тут уж Тысячемух окончательно понял, что король — он и теперь может делать все, что ему вздумается. Бывший король превратился в пешку. Тысячемух изловчился и дал ему пинка. Какой же он король, если не может давать пинка всем и каждому?!
Бывший монарх повернулся и ласково его поблагодарил. Тогда Тысячемух снова дал ему пинка, и тот снова его поблагодарил.
— Нет, ты должен крикнуть «ой». Иначе что мне за радость давать тебе пинка, — сказал Тысячемух.
— Если так, я в следующий раз крикну «ой», — ответил бывший король.
— Ты должен кричать «ой» не чтобы мне угодить, а от боли.
— Чем мне будет больнее, тем сильнее я возрадуюсь, — сказал бывший король.
— Нет, радоваться ты не сможешь. От моих пинков люди стонут.
И Тысячемух принялся раздавать удары и пинки направо и налево: королю, придворным и, раз они оказались рядом, Початку и Недороду. Но Початок и Недород даже не пошевелились, они, когда едят, ничего не замечают. Начнись вдруг землетрясение, они бы и этого не заметили.
Внезапно Тысячемух посинел, выпучил глаза, не в силах ни слова сказать, ни пошевелиться. Это у него в горле застряла целая связка охотничьих колбасок вместе с бечевкой.
Початок и Недород не растерялись. Дружно схватились за бечевку и вытащили всю связку колбасок. И сразу сами на них накинулись. Охотничьи колбаски оказались отменными, в меру солеными и в меру жирными.
Свою первую ночь в замке Тысячемух спал крепко, но проснулся рано. Подошел к высокому и узкому окну и стал смотреть на белый от снега двор. Шел проливной дождь, привычного шума слышно не было, потому что капли беззвучно тонули в сугробах. На снегу мелькали черные тени. Тысячемух пригляделся и увидел, что это бегают собаки, кони и свиньи. Они бегают себе по двору, но никто за ними не гонится. Что бы это значило?
Ответа на свой вопрос Тысячемух так и не нашел и стал следить за дождем. А он уже превратился в ливень. И снег понемногу начал таять. Земля снова приобрела свой обычный серый цвет, и лишь кое-где еще белели уцелевшие пятна снега.
И тут Тысячемух впервые окончательно ощутил себя королем. Ведь когда ты король, то и земля и небо кажутся тебе иными, куда более красивыми и светлыми. Даже если небо затянуто серыми облаками, то и тогда оно куда приятнее глазу короля, чем глазу голодного оборванца.
Тысячемух повернулся — посмотреть, что делают его друзья Початок и Недород. А они, проснувшись, протерли глаза и сыто потянулись.
— Не понимаю, что происходит в этом странном замке, — сказал Тысячемух.
— Одно я понял ясно: тут нас кормят и поят, — отозвался Початок.
— Да, но почему? За этим что-то кроется!
— Может, они хотят над нами подшутить. Накормили, отдали свою одежду, а потом возьмут и повесят, — предположил Недород.
— Поели мы на славу, пора и убегать, — сказал Початок.
— Убегать? — воскликнул Тысячемух. — Да я здесь на всю жизнь останусь. Быть королем мне очень нравится, даже если это шутка.
Тысячемух сел рядом с друзьями и обхватил голову руками. Она у него от приятных и неприятных мыслей, похоже, отяжелела.
— Послушайте, меня сомнение берет. Вы уверены, что проснулись? — задумчиво сказал он.
— По-твоему, нам все это снится? — спросил Початок.
— Вот этого-то я и боюсь!
— Но разве может всем троим сниться одинаковый сон? — засомневался Недород.
— В жизни всякое бывает. Позови меня.
— Тысячемух! — громко позвал Недород.
— Называй меня ваше величество, чтоб тебе пусто было!
— Ваше величество!
— Пожалуй, я все-таки не сплю, — сказал Тысячемух.
