Так вот! Пока генералы дружно и старательно изучали спектральную чистоту и предельную насыщенность голубизны утреннего неба, а полковники многозначительно помалкивали, молодой и рьяный подполковник с шалым восторгом внезапно осознал, что настал его «звездный час», выпал долгожданный счастливый шанец. Так сказать, прямиком на головушку свалился, нежданно-негаданно и не воспользоваться им красиво и грамотно, да еще и немедленно — ГРЕХ!
Подполковник спинку свою старательно распрямил, плечики с погонами золотистыми развернул, шейку вытянул максимальненько, с пяточек на носочки переместился — центр масс перенес для большей динамичности и красочной выразительности образа, ручки назад отвел на манер самолета взлетающего, напрягся весь в предвкушении процесса, покраснел румянцем трепетным, как старшеклассница нецелованная, попку с ягодицами напряженными взад оттопырил, воздуху втянул носиком так, что грудь его богатырская раздулась непомерно и рубашка подтянулась выше ремня брючного, гламурненько пупок офицерский оголяя, и решился данный подполковник выступить непримиримым поборником воинской дисциплины и строгого соблюдения уставной субординации. Решил и выступил.
И как заверещал этот офицер голоском своим, неожиданно по-бабьи визгливым, никак не соответствующим такому геройскому облику, но заверещал громко и качественно, будто пилораму в ближайшем лесу запустили.
— Куда?! Куда, мать твою, прешься, наглец?! А ну назад! Назад, я сказал!
Но, не случилось чуда запланированного, не грянул эффект молниеносный, не вздрогнул «военный» в технической форме синего цвета без знаков различия и с непонятной фуражкой подмышкой. Не попятился он испуганно, не обгадился от удивления благоговейного, и не заметался как кошка нашкодившая, кал по бетонке обильно теряя. Ничего подобного. Как шел себе тихонечко, стоптанными сандалетами по аэродрому небрежно шаркая, так и почапал себе дальше, причем, совершенно размеренно и неторопливо. И что характерно, даже не попытался сей вопль справедливо-возмущенный себе адресовать и все истеричные обвинения на себя, любимого, примерить. Глухой, наверное, или задумался крепко о чем-то возвышенном?!
А подполковник, от наглости такой неописуемой и пренебрежения явновыраженного, еще больше взбеленился, ручки свои в кулачки сжал, аж пальчики побелели с хрустом праведным. На носочки сапог идеально начищенных поднялся еще выше, как на пуанты практически, (балерины из Большого театра стыдливо отползают) и еще громче давай орать на весь аэродром Чкаловский, рев взлетающего Ту-134 заглушая.
— Я к кому обращаюсь?! А ну стоять! Как там тебя?! …офицер, прапорщик?! Кто такой, мать твою, слышь «технота»…?! Не видишь, тут люди стоят, а ты лезешь как баран, всех чуть не перепачкал?! Самолет целого МИНИСТРА стоит, маршала Советского Союза, бляха-муха, а ты … ты… дрянь этакая?! Куда прёшь, рожа чумазая?! Вот! Я к тебе обращаюсь! Да-да, ты в синей робе! Как тебя там, быдло, совсем про субординацию не слышал?! Чего вылупился?! Офицера не видел?! Почему я должен горло свое драть?! Я тут кто?! Хуль собачий или подполковник?!
«Тело военного» остановилось, недоуменно огляделось по сторонам. С несказанным удивлением осознав, что весь поток бранной «нефильтрованной хренотени» из уст визжащего офицера адресован именно ему, «военный в техничке» извлек фуражку из подмышки и нахлобучил ее себе на голову, решительно надвинув козырек ниже переносицы.
По тускло блеснувшему на утреннем солнышке старому и затертому ремешку на околыше очень древней фуражки, ситуация немного прояснилась и всем стало ясно, что «персонаж в ЛТО» — оказывается все же офицер. Аллилуйя! Лед тронулся! Хоть что-то стало вырисовываться…
Дальше больше, «офицер в ЛТО» внимательно оглядел горланящего и самодовольного подполковника с ног до головы и абсолютно спокойным, но хорошо поставленным командным голосом выдал следующее.
— Наверное, все же хуль собачий, раз тявкаешь на полковника, брызгая слюной, как кобель перед случкой! …да еще и на Героя Советского Союза! И в каком же только питомнике такую редкую породу шакальских шавок разводят?! Ась?! Не иначе, в «арбатском»?!
Офицер оттянул ворот ЛТО и оголил полковничий погон на своем плече, скрытом под «техничкой». А заодно, продемонстрировал и золотую звезду Героя, скромно, но с весомым достоинством блеснувшую на его груди.
Рьяный подполковник как-то сразу заметно погрустнел. Он мгновенно сдулся как проколотый детский мячик, сразу же стал каким-то маленьким и жалким, прикусив язык, и попытался скоропостижно затеряться в толпе полковников. Но, толпа полковников его не приняла и поддержкой не обеспечила.
Справедливости ради, стоит заметить, что генералы и полковники продолжали молча курить, абсолютно не вмешиваясь в происходящее действо, но в тоже время, с нескрываемым любопытством поглядывая за развитием ситуации.
А «технота» в лице «настоящего» полковника, да еще и Героя Советского Союза тем временем с театральным сарказмом продолжил регулировать зарвавшегося подполковника, вкладывая в свои слова ноты максимального презрения.
— Эй, дворняжка! Да-да, к тебе обращаюсь, сучий выродок! Как там тебя?! Ах, ты ёбт, как же, как же?! Цельный подполковник, куда деваться?! Чего хвост поджал, и язык в жопу засунул?! Пока в «табло» не получил, иди-ка, вон лучше на коврик сядь, и яйца свои полижи, моська визгливая. Да-да, сядь на жопу, задери лапу за ухо и лижи свои яйца, пока не заблестят ярче кокарды на твоей понтовой фуражке. Фуражечку тебе, наверное, из Одессы привезли?! На заказ шитая, не иначе?! Вон как тулья топорщится, и куда только комендатура смотрит?! Слышь ты, убогий?! Лучше научись тапочки в зубах приносить, глядишь и заметят…?! Полковником, я так разумею, ты рано или поздно все равно станешь, выслужишь верой и правдою, да вылижешь погоны себе полковничьи, а вот звездочку на грудь, хрен когда получишь… она за другие дела дается…
Много еще чего сказал полковник, особо не стесняясь и не ограничивая себя в крепких выражениях. Почти весь словарный запас в непечатном его разделе перебрал.
Подполковник тот, чуть со стыда не сгорел, за спинами полковников, старательно прячась и на генералов жалко поглядывая, ища защиты или поддержки. А те стояли отрешенно и курили молча, еле заметно улыбаясь уголками губ, и старательно делали вид, что ничего особенного не происходит.
А действительно, чего особенного?! Зарвавшегося выскочку поставили на место, только и всего. Нахамил старшему по званию?! Вот и получил по заслугам! Субординацию и воинскую вежливость никто не отменял! Все в строгом соответствии с Общевоинскими Уставами.
Кем именно был этот полковник, да еще и Герой Советского Союза, мы — свидетели данного происшествия, особо и не разбирались (лениво, поймите правильно, молодо-зелено, в голове совсем другие проблемы крутились).
Честно говоря, на Чкаловской много Героев было, а настоящих полковников — еще больше. Он мог быть и со Звездного городка из ЦПК (центра подготовки космонавтов) и с «Института» из летчиков-испытателей, мог быть «перелетным» с Жуковского или с Владимировки, а мог быть и «залетным» после Афганистана, хотя в принципе, все это не столь важно.
Знаю, что имя этого достойного полковника было — Лев, а фамилию запамятовал. Когда-то помнил, а сейчас вот забыл, простите, старею, наверное, но бесплатное представление: «Лев и шавка» никогда не забуду!
Селедка по-норвежски под русской шубой.
— Саня, целлофановый пакет есть?
— ХЗ?! Сейчас посмотрю. А тебе на кой…?
— Дашь пакет, тогда скажу.
Покопавшись по ящикам стола, нашел мятый пакет далеко не первой свежести, который выдают в магазине в виде одноразовой упаковки. Но, не будем кривить душой, для русских любой пакет — многоразовый, не так ли?! Пошелестев уже пожелтевшим винилом, отдал пакет старшему лейтенанту Сереге Ёлкину — наземному технику с Ту — 134-го из 2-й эскадрильи.
— Нуууу?! Колись!
Серега старательно надул пакет, тщательно проверил его на герметичность. Удовлетворенный положительным результатом произведенных пневмоиспытаний старший лейтенант Ёлкин, осторожно выпустив воздух, аккуратно сложил целлофан и спрятал его в бездонном кармане зимней куртки.
— Саня, только тебе и только тсссс! Вернулся 996-й борт из Норвегии. Парни привезли настоящую норвежскую селедку. Бухнули все свои командировочные — всю валюту спустили и купили две огромные банки с селедкой. С настоящей фирменной норвежской селедкой, а не с нашей тощей иваси — только кости выноси. С долбанной перестройкой и ускорением, селедки нормальной в магазине не купишь — дефицит, твою мать. А тут настоящая, норвежская! Экипаж 996-го одну банку себе оставляет, а вторую решили открыть и разделить рыбку поштучно всем, кто успеет…
— А нафига тебе селедка?!
