Вообще-то я умела при- и распарковываться, правда на это как правило требовалось минут двадцать, но сегодня, вдохновленная Скотчем, я решила изобразить из себя лихача. И что вы думаете? Изобразила! Когда Андрей вышел из паба, уже было поздно.
— Быстро садитесь и сваливаем? — силком втащив его в салон, я врубила зажигание и выжала газ так, что в моторе что-то скорбно заохало и запищало.
— Что Вы делаете? Осторожнее.
— А что я по-вашему делаю? Именно осторожничаю. Спасаю наши жизни и скрываюсь от братков.
— Какие-такие братки? — он озирался по сторонам.
— Андрей, братки лысые, крутые парни с огнестрельным оружием. Будете думать об этом потом. Я тут, пока выводила Вашу тачку со стоянки, задела чей-то «джип-чероки», слегка, — я махнула рукой в неопределенном направлении. Он проследил и в ужасе откинулся на спинку сиденья. Джип был не просто задет и изранен, он истекал кровью, все правое крыло было смято и покорежено, осколки от фар смарагдами переливались при свете луны.
— Боже, а что с моей машиной? — пациент был скорее мертв, чем жив.
— Чуть в лучшем состоянии, и не надо на меня так жутко смотреть. Возмещу с выигрыша. Андрей, очнитесь. Пока не пришел хозяин джипа надо бежать. Я все еще молода и прекрасна. — Я не дала ему возможности чего-либо предпринять и скоренько свернула в переулок, так что он вцепился обеими руками в сиденье.
— Где Вы живете? — я крутила баранку, как профессиональный водила. Мой отец мог бы сейчас мной гордиться.
— На набережной, здесь рядом. Только, Лариса, давайте я сяду за руль. Я тоже еще молод и прекрасен, а Ваша манера вождения как-то не внушает мне доверия.
— Никаких сомнений в Вашей молодости и красоте, — я подсекла жигуленка и резво перестроилась в левый ряд, Андрей закрыл глаза. — Я бы с Вами поменялась местами, но боюсь, что если мы остановимся, эта Ваша двухместная рухлядь больше не заведется, поэтому я любезно доброшу Вас до дома, а сама как-нибудь доберусь на тачке. И не скрипите зубами. Меня это раздражает и отвлекает от дороги.
Наше безумное путешествие окончилось минут через десять возле высокого сталинского здания. Андрей обошел машину со всех сторон и ничего не сказал, только еще раз скрипнул зубами. А чего это он мог интересно сказать?
— Ну я пошла, счастливо оставаться, — пора было ретироваться. Он молча кивнул и, опустив плечи, направился к подъезду. Я еще раз потрогала солидную вмятину на дверце Феррари и провела пальцем по царапине шириной в сантиметров десять.
— Чего это ты тут, типа, одна делаешь? — вздрогнув, я подняла глаза, ожидая увидеть бритоголового маньяка-джиповладельца, но рядом со мной стоял зевающий Серега.
— А ты чего тут делаешь?
— Дежурю, — он мотнул головой в сторону арки и я узрела его жигуль. И как это он успел за нами. До сих пор не понимаю.
— Можешь ступать домой…
— Что, кофе отменилось? Тогда может ко мне на чай, типа?
— Кофе?! Ах кофе! И тут я вспомнила, что наболтала в баре. Вот, оказывается, какие недоверчивые у меня коллеги. Подослали бедного Серегу, чтобы он разоблачил меня подчистую. Что ж, отступать снова было некуда.
— Да нет, просто я машину закрывала. Поднимаюсь наверх. Запрогнозирована исключительная программа: кофе, коньяк, секс. Ну сам понимаешь…
— Жаль, типа, — Серега опечалился, — придется стоять здесь всю ночь.
— А ты не стой. Соври нашим, что отдежурил, а сам иди спать.
— Не могу. — Серега достал из-за пазухи пиво. — Долг есть долг. Ты постарайся не задерживаться до утра, ладно.
— Постараюсь. Хотя, навряд ли. Пока.
— Ну, пока. Хорошо тебе, типа, отдохнуть, — Серега тоскливо смотрел мне вслед.
На лестничной площадке сумасшедшим диссонансом орали влюбленные кошки. Я пристроилась на подоконнике, свернулась калачиком и собралась заснуть.
— Ну и где Вы там застряли, Лариса? — Андрей медленно спускался вниз по лестнице.
— Тут я, на подоконнике. Ужасно жестко, хоть бы подушечку какую-нибудь под спинку предусмотрели что ли.
— Я увидел Вас с балкона. Что, у «ошибки природы» опять неприятности?
— Угу. Еще какие. Следопыты снова вышли на тропу. Но Вы не беспокойтесь. Мне и здесь хорошо. Только жестковато. — На моем лице было написано такое страдание, что не вынес бы даже камень.
— Господи! За что мне все это? Вы, Лариса, — стихийное бедствие, форс-мажор, землетрясения, наводнения и пожары… Сначала Вы разбиваете мою машину… Нет, сначала Вы втаскиваете меня в сюрреалистическое предприятие, потом Вы устраиваете мне веселенькую жизнь, выставляете дураком, разбиваете машину, а теперь я еще вынужден давать Вам пристанище. — Он стащил меня с моего насеста и стал подталкивать к лифту. Я особо не упиралась. Перспектива бессонной ночи меня отнюдь не вдохновляла.
— Ладно, не давайте пристанища. Бросьте меня здесь с котами и без удобств. Но я тогда замерзну и умру. А еще я могу стать жертвой разных насильников.
— Мне искренне жаль этих насильников. Хотелось бы посмотреть, как они завтра после знакомства с Вами будут выстраиваться в очередь у прокуратуры, чтобы добровольно сдаться властям. Если доживут до утра, конечно.
Подошел лифт.
В квартире было тепло, уютно и пахло кофе. Я устроилась с ногами в большом кресле и курила. Андрей притащил две чашки с капучино и уселся рядом на полу.
— Вообще то, Лариса, у меня не курят.
— Да? Странно… — я затянулась поглубже. — А что еще у Вас не делают?
— На все остальное запрета нет. Ну, может еще не занимают мое любимое кресло.
«На чужом любимом кресле, размещу свои я чресла» — незамедлительно нашлась рифма.
— Не скабрезничайте. — Андрею рифма почему-то не понравилась.
— Вы что? Это же искусство. Поэзия и проза, можно сказать, — я оскорбилась до глубины души.
— Тогда оставьте Вашу музу для себя, допивайте кофе и ложитесь спать, я постелил Вам на своей кровати. Время позднее.
— Пусть моя больная муза окружающим в обузу, и пускай мои стихи и нелепы и плохи. Все равно писать не брошу, — я задумалась в поисках достойного финала.
— Потому что он хороший, — тут же нашелся Андрей.
— Кто хороший? — я зевнула.
— Мишка. Давайте-ка спать.
— А Вы не будете ко мне прокрадываться как тать в ночи с целью обесчесчивания? — полюбопытствовала я.
— С этой целью — никогда. Только разве для того, чтобы придушить подушкой и навечно избавиться от Вашего присутствия.
— Тогда я лучше где-нибудь в ванной прикорну, там защелка есть?
— Лариса! Вы сейчас запираете Ваше знаменитое чувство юмора на замок, умываетесь, чистите зубы и немедленно ложитесь. В противном случае я Вас выставлю вон.
— Вечно Вы меня пытаетесь выставить вон, Андрей. Непорядочно. Я же все-таки женщина.
— Угу. Я-то пытаюсь, а в конце концов получается как в той сказке. Была у зайца избушка лубяная, у лисы ледяная. Попросилась лиса к зайцу переночевать, и его же и выгнала, — продемонстрировал Андрей свое знание славянского фольклора, — и ведь чувствую, что мне навязали роль зайца, но все равно не могу от Вас отделаться.
— Знаю, Андрей. Вы у меня интеллигент, а это чревато… — я спрыгнула с кресла, состроила кошмарную рожу и зарычала, — щас как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам.
— Все! Спать! Иначе озверею! — Андрей крепко взял меня за плечи и притянул к себе. Синие глаза оказались ох как бли-и-изко.
— Все-все иду, Андрей. Смилуйтесь и не гоните меня беспризорную, — я извернулась, метнулась прочь и, закрывшись в ванной, засунула голову под струю холодной воды.
Смыв остатки макияжа и надев выданную мне футболку и шорты, я вышла в гостиную, где он устраивал себе лежбище на диване.
— Андрей, Вы прекрасный человек, добрый, понимающий и великодушный. Подобрав меня с подоконника, приютив, напоив кофе и отдав мне свою постель, Вы приобрели в моем лице вечного друга, товарища и брата. Искренне восхищаюсь Вами. Позвольте пожать Вашу честную руку. — Я присела в низком реверансе.
— Опять за свое? Не ерничайте. Могли бы просто спасибо сказать. Мне, между прочим, надо было Вас в милицию сдать за порчу собственности и нарушение частных владений. Крошечный, а реванш! — Он строго смотрел на меня, но вдруг его лицо озарила такая хорошая, светлая дружелюбная улыбка, что у меня внутри стало как-то тепло и спокойно.
— Ну ладно. Спасибо. И извините за то, что вторглась к Вам вот так по-дурацки. И за все остальное извините, если сумеете. Пошла я спать. Приятных сновидений.
Он тоже пожелал мне спокойной ночи и, доведя до двери спальной комнаты, оставил.
За окном с неба на землю сыпалась дождливая мерзость. В арке стояла семерка Сереги, из которой доносилась печальная песенка Битлов. Стойкий оловянный солдатик — он не покинул поста.
Я рассматривала хрустальную немного пыльную люстру и никак не могла заснуть. Андрей, Андрюшка, сеттер шотландский. Интересно, подумала я, если бы вот сейчас дверь распахнулась и он вошел, что бы я сотворила. Запустила бы в него подушкой, затопала бы ногами или… Придя к решению, что я не стала бы орать и сопротивляться, а, напротив, поприветствовала бы такое поползновение, я повернулась на другой бок и провалилась в сон. Опять снились аисты и шотландские сеттеры, пасущие овец на крытых стоянках, а еще Андрей в смокинге верхом на верблюде. Он кормил верблюда гамбургерами, чесал его между ушей и ласково называл «малышкой». Надо уже купить себе толкователь снов.
