Уезжая в Союз, я подарил ему трофейный корейский мотоциклетный шлем, еще раз напомнив, что техника — это не наше. Кстати, зря он не слушал то, что я ему рассказывал по тактике. Спустя несколько месяцев он нарушил незыблемую заповедь и полез на гору, не дождавшись доклада от головного дозора, и, как шедший во главе группы, получил разрывную пулю в грудь. К счастью, остался жив.
Так что, воистину «кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево».
«Достигается тренировкой!»
До Грузии я спирт пить не умел, да и не стремился. Но время идет, а грузинская чача способна постепенно приучить к алкогольному экстриму кого угодно.
Как-то зашел я на склад парашютно-десантного имущества, где сдавал ротные парашюты после укладки. В маленькой каморке сидели три прапора ПДС и злоупотребляли. На столе стояла бутыль с алкоголем. Закусывали гурийской капустой, салом и хлебом.
— Будешь? — в лоб спросил наш бывший старшина Витька Буженко.
— Наливай, — пожал я плечами. Витька хитро ухмыльнулся и начал лить в стакан прозрачную жидкость. По тому, как он испытывающе посматривал на меня, я понял, что напиток экстремальный. Когда в стакане было граммов сто, я махнул рукой:
— Хватит!
Так же хитро улыбаясь, Витька подал стакан. Я выдохнул и в растяжку, не спеша, выпил. Тут же взял со стола капусту с хлебом и закусил на выдохе.
Прапора молча и уважительно посмотрели на меня, мол, могем. Прожевав, я поинтересовался:
— Спирт, что ли, получили?
— Да нет, спирт мы выпили еще осенью. А теперь надо регламентные работы приборов проводить, а пробирать уже нечем. Вот Витька Кононенко выгнал чачу двойной перегонки. Проверяем, подойдет или нет? Как ты думаешь? — пояснил Буженко.
— Налей еще, не распробовал на предмет регламентных работ, — слукавил я.
Налили, выпил. Удовлетворенно кивнул:
— Подойдет. Градусов восемьдесят в ней точно есть.
А меньше чем через год нас заслали в Афган. Восьмого марта идем знакомиться и дружить с офицерами ДШБ. У нас еще от Союза водка осталась. Выпили, закусили.
— Ну что, теперь перейдем к нашим напиткам, — предложил командир второй роты Игорь Запорожан.
Достали флягу со спиртом. «Банковать» сел помощник начштаба батальона, Валера Козлов — старый старлей. Буроватый оттенок не только носа, но и всего лица не давал возможности усомниться в его происхождении. По закону спирта он спрашивал, кому сколько лить, как разбавлять.
Дошла очередь до меня. Валера начал лить спирт в кружку, при этом вопросительно посматривал на меня. Я спокойно дождался, пока в кружке не будет граммов сто, и только после этого остановил банкующего. Валера хмыкнул и спросил, как разбавить. «Разбавлять не надо», — гордо сказал я и, взяв кружку, в растяжку выпил спирт. Тут же, как учили, закусил тушенкой с хлебом и гордо посмотрел на всех. Валера с любопытством взглянул на меня, но ничего не сказал, а только ухмыльнулся в усы.
Когда дошла очередь до него, он, глядя мне в глаза, налил полкружки «шила», а затем не спеша, в растяжку, начал пить. И все бы ничего. Но остатки спирта он задержал во рту и прополоскал им горло. Потом спокойно проглотил и занюхал корочкой хлеба.
Это был высший пилотаж. Водкой прополоскать я бы еще смог, но спиртом…
По мере исполнения фокуса я физически ощутил, как сокращаюсь в размерах. Когда же началось полоскание, я стал маленьким-маленьким — не больше наперстка.
А внутренний голос говорил: «Господи! Козлевич, с кем ты связался, перед кем ты тут выпендривался? Да ты же просто пацан с грязным пузом!».
Валера же, поняв мое душевное смятение, пояснил:
— Достигается тренировкой!
Был в истории нашего отряда период, о котором особенно не вспоминают. Ближе к концу второго года зараза мародерства зацепила и наших солдат. Обидно им было, что с войны они не вылезают, а денег, кроме своей получки, не имеют. В то же время бригада выходила раз в полтора-два месяца. При этом и успехов каких-то не добивалась, но после выхода наградные подавались списками, а денег у дембелей, «зачищавших зеленку», было, как «у дурака фантиков».
Если на начальном этапе у наших солдат с пехотой были очень натянутые отношения, то к описываемому периоду они нормализовались. Произошел обмен опытом, и, как это часто бывает, ученики превзошли учителей.
Комбат, капитан Мурсалов, даже прозвал наш отряд батальоном имени Кио.
На наш вопрос, при чем здесь Кио, известный фокусник и иллюзионист, комбат ответил:
— А имени кого вы прикажете назвать наш отряд? Судите сами. Едет по дороге автобус с мирными жителями Афганистана. В автобусе играет магнитофон или приемник, кто-то смотрит на часы, долго ли еще ехать? Кто-то пересчитывает деньги, хватит ли ему их, чтобы купить что-то на рынке для своей семьи. Тут в небе появляются советские вертолеты, в которых летят наши бойцы из батальона Кио.
Автобус останавливается. Вертушки садятся. Воины-интернационалисты досматривают автобус, не везет ли он оружия.
После этого вертолет с нашими улетает, а автобус продолжает путь. Только уже не играет музыка — нет магнитофона. Не узнать, сколько времени — нет часов и считать нечего. Денег нет — можно ехать назад.
Но и это еще не все. На аэродроме можно обыскивать наших фокусников прямо у вертолета, и вы ничего не найдете. Таких фокусов и Кио не изобразит.
В послесловие к этому черному юмору скажу, что офицерам отряда стоило немало усилий, чтобы искоренить эту заразу. Не буду уверять, что это удалось на сто процентов, но то, что перед моей заменой это имело эпизодический характер, — это точно.
Володя Гусев был в училище старшиной роты, поэтому имел возможность не сильно напрягаться в учебе, а больше времени посвящать любимому спорту. К выпуску он получил звание мастера спорта по военному троеборью, которое включало в себя бег, метание гранаты и стрельбу из автомата. Все это он делал хорошо и с удовольствием, но граната была его «коронкой». Беда в том, что совсем не был коронкой персидский язык, который он изучал в училище.
Через несколько месяцев после окончания училища Вовка попал к нам в Кандагар на должность переводчика первой роты. Его однокашники, изучавшие другой язык, попали на должность командира группы, которая выше должности переводчика. Однако Вовка не унывал и сразу начал «учиться военному делу настоящим образом».
Для этого он напросился со мной на выход, предупредив сразу:
— Серега, я пока в этой войне ни бельмеса, но если нужно будет догнать кого или там гранату куда-то далеко и точно метнуть, то я завсегда готов.
Я хмыкнул и пообещал иметь в виду его таланты.
Честно говоря, я не совсем понимал, за кем Володя может бегать и куда метать гранату. В моей годовалой практике в этом нужды ни разу не было. В большей степени я рассчитывал на его талант переводчика. Тем более что не так давно к нам в Кандагар на стажировку приехали курсанты ВИИЯ, специализировавшиеся на языке пушту. Гусев познакомился с ними и даже чему-то научился. Это вселяло надежду, поскольку основной язык в провинции был пушту, а не фарси, который Гусев изучал в училище. Пленные духи и местные жители при опросе имели железную возможность не вступать в переговоры, отвечая одной фразой: «Фарси на фамади». Новые Вовкины знания начисто лишали духов возможности уклониться от ответа, ссылаясь на незнание языка.
Двинулись в путь. Вовка шел рядом и внимательно следил за моими действиями, если что-то было не понятно, спрашивал. Учился, одним словом.
Прибыли на место под утро. Место было мне знакомо — там почти год назад я завалил свой первый караван. Судя по следам на дороге, дорога эта по-прежнему использовалась активно. Это говорило о реальной возможности повторить прошлогодний успех. На дневку разместились прямо на вершине горы. Как-никак, а отметка 1379 метров давала возможность усомниться в том, что кто-то случайно забредет туда. Расположились в наших старых окопчиках.
Все было тихо и спокойно, но около четырех часов по полудню наблюдатель доложил, что к нам на гору поднимается человек. Я приказал всем оставаться на своих местах и не шевелиться. Так меньше возможности быть обнаруженным. Был еще шанс, что он не собирается покорять вершину, где мы и расположились. Но мои надежды рухнули. Дух лез на гору и причем именно на нас с Володей. Мы притаились, стараясь подпустить его поближе и взять без шума, раз уж сам пришел. Но когда до нас оставалось метров тридцать, в окопчике радистов кто-то не выдержал напряжения и шевельнулся. Это мимолетное движение сразу привлекло внимание незваного гостя. Он застыл, пытаясь понять, что его напрягло. Внимательно осматривая склон перед собой, он внезапно встретился со мной глазами. Еще секунду он стоял, соображая, как ему быть дальше. Видимо, поняв, что другого выхода нет, он развернулся резко и рванул под гору. Мы с Вовкой мигом вскочили.
