– Тащ капитан первого ранга, как хорошо, что вы ещё не спите. А то я стучать-то побоялся, чтоб ненароком вас не разбудить, а доложить надо, – верзила торжественно выпятил грудь вперёд, – Дежурный боцман старшина второй статьи Воробей! Это фамилия у меня такая, – конфузливо уточнил он, – Ваше замечание устранено, бирка «Боевой номер» подшита!
«Они что, издеваются? Они надо мной издеваются!» – мелькнуло в голове у офицера. Он внимательно посмотрел на боцманёнка. Однако небесно-голубые глаза под приветливо хлопающими длинными светлыми ресницами придавали моряку такой детски-наивный вид, что заподозрить в его поступке что–то недоброе было просто невозможно. Ещё бы: ведь Воробью случалось обмануть своим простодушным видом даже главного боцмана – признанного знатока матросских душ.
– Ну иди, доклад принят, – обречённо вздохнул капраз.
– Тащ, а вы ж ещё не ложитесь, ещё минут десять спать не будете? – уже отойдя к трапу обернулся старшина, – А то дневальный по десятому кубрику сейчас по вашему приказанию доглаживается, говорил, с докладом чуть позже подойдёт.
А-а-а-у-у-у-о-о-о! – вой, достойный собаки Баскервилей непроизвольно вырвался из глотки офицера.
По трапу звонко застучали каблуки, в коридор поднялся дежурный по кораблю и вопросительно посмотрел на штабного офицера и застывшего на полушаге боцманёнка.
– Дежурный! – бросился к нему капраз, – Дежурный! Ваша служба… Вы… Пусть меня оставят в покое!
– А как же утренний доклад по замечаниям? – удивлённо воззрился на него дежурный.
– Не будет! Не будет замечаний! – сдался проверяющий, – Ясно? Не бу-дет!
– Так точно, ясно, товарищ капитан первого ранга! Отдыхайте, – и дождавшись, пока дверь флагманской каюты закроется, повернулся к боцманёнку:
– Так, бережёного бог бережёт. Воробей, прекращай лыбиться, рысью по кораблю – всем получившим замечания от офицера штаба доклад об устранении через 15 минут в рубку дежурного. Кто не уложится, будет завтра с ветошью весь день докладывать парадному трапу на правом шкафуте. Что-то у него поручни потемнели.
Утренний доклад стал приятным сюрпризом для заранее занервничавшего командира корабля. На вопрос начальника штаба о результатах ночного обхода поднявшийся проверяющий с синими кругами под глазами неожиданно заявил:
– Товарищ адмирал, замечания несущественные, на месте устранялись силами дежурно-вахтенной службы, – а перехватив взгляд нахмурившегося дежурного по кораблю, поправился, – Практически, замечаний нет!
КомДив Были «паркетного» крейсера-50 или «деревенские забавы»
Запутанные правила любимой американской игры так и остались тайной за семью печатями для группки моряков с «паркетного» крейсера, волей судьбы занесённых на матч в бейсбольном клубе ранее достижимого с Северного флота разве что с помощью баллистических ракет американского города Джексонвилла во Флориде. Но вот спортсмены разошлись по разным сторонам поля, судья произнёс краткую эмоциональную речь, и табло со счётом погасло, что даже для любого не вникшего в секреты бейсбола однозначно могло означать только окончание игры. Однако зрители покидать свои места не спешили. Больше того, с неимоверным удивлением старший лейтенант Василий К., возглавлявший присутствующую на матче команду матросов, увидел на здоровенном экране над площадкой, ранее демонстрировавшем наиболее драматические моменты игры, физиономию сидящего в соседнем ряду старшины второй статьи Ибрагимова, невозмутимо ковыряющегося в носу. Шум на трибунах мешал и без того не слишком-то твёрдо знающему английский офицеру уловить смысл скороговорки диктора, но тут на помощь деликатно пришёл американский переводчик:
– Слышите? Такого на этом поле не было никогда. Чтобы тренер команды Джексонвилла предложил поиграть с его игроками в бейсбол непрофессионалам? А вам – предлагает сыграть! Говорит, как бы это на русском? Гром сражения должен греметь только на спортивном поле.
– Какой, нахрен, бейсбол? – встрепенулся старлей, – Вот ещё, клоунов из нас делать.
– Васильич, – потянул его за рукав сидящий рядом мичман Пудов, – Васильич, а давай сыграем? Что нам, слабо, что ли? Тем более, я – деревенский.
– И что? У вас вся деревня на бейсболе помешана? Первенство колхоза между бригадами постоянно проводили? – офицер на секунду представил себе своего мичмана в телогрейке, кирзовых сапогах, с «Беломориной» в зубах и разлапистой перчаткой-ловушкой на правой руке.
– Скажешь тоже. У нас футбольной-то команды и то не набрать было, – улыбнулся Пудов.
– А где ж тогда ты бейсбольную биту освоил? – теперь перед мысленным взором старлея пронеслась картинка, на которой мичман сосредоточенно дубасил битой нерадивого должника.
– Да я этой биты ни разу в руках не держал. Вот и хочу попробовать. Давай сыграем, чего нам терять?
– Вообще-то, конечно, прикольно бы в бейсбол сыграть. Было бы о чем рассказать на свалке, – начал сдаваться Василий, – Но мы ж даже правил не знаем.
– Всё очень легко устроить, – вмешался переводчик, – Запасные американские спортсмены могут страховать ваших игроков и подсказывать, кому что делать. Я договорюсь. Ведь никто не требует от вас рекордов. Пусть американцы просто увидят, что русские – такие же обычные люди, как они.
– Чёрт с ним, выходи строиться! – решительно махнул рукой офицер. Матросы дружной гурьбой повалили на поле.
Быстро переговорив с американской командой и распределив дублёров к российским морякам, переводчик подошёл к Василию, протягивая ему биту:
– Вам начинать.
– Сперва бы попробовать, – офицер пару раз взмахнул, примериваясь, своим новым грозным оружием.
– No problem, – переводчик сделал знак подающему.
Мяч взрезал воздух. Старлей ухитрился всё же задеть его битой, но и не зная правил, понял, что упал мяч после удара позорно близко.
– Хрен мы так чего наиграем, – оптимизм офицера улетучивался на глазах.
– Не переживай, Васильич. Давай я на отбив встану, – потянулся к бите Пудов.
– Ага, помню. Ты – деревенский. Ну, держи, раз сам втянул в авантюру, – старлей демонстративно отвернулся к трибунам.
За спиной сухо щёлкнуло, и зрители неожиданно разразились восторженными криками. Офицер повернулся. Мяч, за которым стрелой мчался американский игрок, каким-то чудом очутился на другом краю поля, а матросы, бережно управляемые на голову возвышающимися над ними поводырями, совершали какие-то сложные перестроения по периметру площадки.
Пришло время следующего броска. Мичман лихо махнул битой, и мяч вообще перелетел поле, ударив в сетку на противоположной стороне. Следующий бросок был отражён не менее удачно. Следующий – также. Трибуны неистовствовали.
– Вот это удар! – подбежал к Василию переводчик, – В нашей команде не каждый может таким похвастаться. И какая реакция! Где же он смог такому научиться?
«В деревне?» – ошарашено подумал Василий, оставив вопрос без ответа.
Игра завершилась. Возбуждённый Пудов, окружённый толпой восхищённых американских спортсменов, подошёл к старлею.
– Васильич, я ж говорил, не переживай, – хмыкнул он, – Подумаешь, битой мяч отбить. Вот поиграли б они в нашей деревне выломанной из забора штакетиной и катушкой от ниток в лапту!
Комдив Тоже быль-2 или «Без меня меня женили»
Для многих выпускников военно-морских училищ июль частенько становился не только первым месяцем в офицерском звании, но и последним месяцем холостяцкой жизни. Вот и в этот летний день набережная Красного Флота в очередной раз заблистала золотым шитьём новеньких лейтенантских мундиров. Правда, на предшествующем свадьбе «мальчишнике» новоиспечённые офицеры не подумали договориться об «однообразии формы одежды», а потому одни парились под солнцем в строгой чёрной парадной «форме № 3», а другие аккуратно отстранялись от своих подруг, чтобы не испачкать белоснежные тужурки «формы-два». Даже жених и свидетель обошли этот вопрос вниманием, и теперь свидетель в белой тужурке выгодно оттенял самого виновника торжества, прибывшего в чёрной форме. Свадебный кортеж традиционно запоздал к началу церемонии, а потому новобрачные со свидетелями мчались в зал торжеств чуть ли не бегом.
– Туда, туда скоренько проходим! А вы, молодой человек, подождите! – дородная дама профессионально «отжала» свидетеля, – Паспорт дайте, пожалуйста! Или что там у вас – удостоверение?
Лейтенант притормозил. «Нафига ей мои документы сдались?» – возникла первая мысль. Но тут же в памяти услужливо всплыл вчерашний разговор на «мальчишнике»:
– Зря ты свидетелем согласился идти, – авторитетно вещал успевший за пять лет учёбы жениться, развестись и жениться ещё раз Лёха, – Сейчас же партия и правительство за моральный облик борьбу усиливает, на свидетелей ответственность взваливает.
