Вот это да! Вот это лекция! Банзай! Выходит, скоро женщины везде верховодить начнут. Тут не в спальне полы менять, о своём мужском достоинстве, физиологическом поле уже всерьёз думать надо. если так, то хочу в матриархате быть полноценным женщиной…
Нет, женщином полноценной!.. Тьфу, как склонять теперь – не знаю. А ведь многие уже напоменялись, бесполыми стали.
Снял я платок и прислонил свою плешивую голову к Хакадаме, особенной нашей гейше, сэнсею, а возможно, и якудзе.
Говорят, театр начинается с вешалки. Надел я свою самую дорогую шубу и пошёл в театр. Друг мой пригласил – Комедьян.
Вообще-то он не Комедьян, а Хамедьян. Дело как было: рождение ребёнка его отец с родственниками хорошенько отпраздновали и, как следует не проспавшись, написали по ошибке «Комедьян». Потом, правда, одумались и хотели исправить, но отец решил оставить всё как есть.
– Может, – говорил, – и мой сын станет комедиантом. Вроде Петросяна.
Комедьян вырос, но стал не Петросяном, а бизнесменом. В смысле «купи-продай». Купить, конечно, дешевле, а продать подороже. Однако имени своего оригинального не забывал.
– В театре мою комедию играют, – сказал он мне однажды. – Приходи на премьеру.
Признаться, удивился я.
– Ты что, – говорю, – написал комедию? И театр согласился её ставить?
– А зачем мне ихнее согласие, если это мой собственный театр!
Надо же, какие дела творятся. Прихожу в театр, сдаю шубу в гардероб, получаю номерок, сижу и смотрю комедию Комедьяна.
Вначале ничего не понятно. какие-то полуголые девицы на сцене прыгают, поют на мотив «Широка казна моя златая…» Потом какой-то бабай, хоть и в тюбетейке, но, чувствуется, при деньгах. Потом какая-то топ-модель, красавица, как и положено топ-модели, влюбляется в бабая. Прямо-таки сгорает от страсти. Ну что ж, и такое бывает, любви все возрасты покорны. Поженились они. А потом выясняется: эта красавица – его дочь. Зрители, естественно, со смеху укатываются. Как будто там – сам Петросян. Кричат:
– Бис! Браво!
Сцену прямо-таки цветами закидали. Какая-то седовласая старуха из простонародья на сцену залезла и давай с Комедьяном обниматься.
– Это, – говорит, – невероятное мастерство сценического воплощения. Прямо-таки, напоминает мне мою озорную молодость.
Я, конечно, тоже в восторге, что у меня такой крутой друг, к тому же талантливый комедиограф. Хотел поздравить его и уйти домой, но он меня не отпускает.
– А как же, – говорит, – насчёт банкета?
Оказывается, нынче в театрах без банкета не бывает.
Иначе никто на премьеру не придёт. А за то, чтобы кричать «ура» и букеты бросать – отдельная доплата.
Делать нечего, пошёл на банкет. Всю ночь гудели, всё Комедьяна прославляли, его невероятный талант, даже оформление сцены и музыкальное сопровождение. А та старуха, которая на сцену лезла с Комедьяном обниматься, скинула свой парик и, надо же, вовсе она не старуха из простонародья, а актриса-красавица. Уселась на колени Комедьяна да так и не слезает оттуда…
Однако, думаю, домой пора. Иду в раздевалку, а там – никого.
– Вы, наверное, впервые на банкете, – говорит вахтёрша, – ещё не знаете порядков. Обычно зрители заранее забирают свои шубы. Не будет же гардеробщик ждать окончания вашего банкета.
– Да, чёрт возьми, не подумал я об этом.
– Ладно. Забирайте свою шубу самостоятельно!
Хотел я забрать самостоятельно, а там, смотрю, вместо шубы чья-то телогрейка висит.
– Нет, вы определённо впервые в нашем театре, – сочувствует вахтёрша. – Ладно, успокойтесь. Вам хоть фуфайку оставили, а то один не так давно при минус сорок на улице ушёл домой без ничего. На банкете хоть хорошо угостили?
Но я не стал рассказывать ей, чем нас там угощали. Надел телогрейку и пошёл прочь. Ну его, это современное театральное искусство! Раньше, помнится, пьесы скучноватые были, но шубы на месте висели, и голова от банкетного перепоя наутро не болела.
Хоть и говорят, театр с вешалки начинается, но для меня он вешалкой и закончился.
Капризный клоник
(Сугубо женский монолог)
(На сцене появляется моложавая женщина-пенсионерка с ребенком на руках.)
Заснул, кажется. ну и слава Богу. Беспокойный такой ребёнок… нет, не внук. Мой, собственный. Сама сделала, своими силами. Всё-таки опора под старость лет. А что эти внуки? какая на них надежда! А этот хоть свой. Даже вот губы, как мои. красненькие, пухленькие! Только нос какой-то не такой. Вероятно, отцовский. Интересно, кто же его отец? А чё смеётесь? Это дело такое. Сейчас многие женщины ломают голову… над проблемой отцовства. Посмотрели, наверное, бразильский сериал. «клон» называется. Я тоже решила по-ихнему. Без мужика. ну, не совсем уж без мужика. кое-что от него есть, конечно. ну, это… Сами понимаете… Хотя бы в небольшом количестве. Остальное все моё! Потому и берегу его. Всегда с собой ношу.
До чего умный мальчик! как родился, так и начал говорить. наверное, отец его был делегатом. Или депутатом…
Спи, сыночек, спи! не дай бог, проснётся. Я уже привычная к его проделкам. Язык у него!.. Точно депутатские гены! Хотя сам ничего не умеет, любит поучать. Вчера, получив пенсию, пошла на базар. Хотела купить продукты, а он представляете, что говорит: «Ты, мамуля, не трать деньги на ерунду!»
(Ребёнок просыпается и вдруг как ляпнет.)
– Ну и врёшь, мамуля!
– Ой, проснулся… Что ты говоришь, сыночек? Перед людьми неудобно. Да я в жизни не врала.
– Нет, врёшь!
– Ну ладно сейчас. А вчера?
– А вчера хотела пиво купить.
– Ну и что? Теперь даже школьницы пивком балуются.
– Вот именно. но ты же, мамуля, не школьница, надо коньяк сосать. Армянский.
– На мою пенсию?
– Тогда совсем не пей.
– А пиво?
– С пива ты к мужикам пристаёшь. Характер дурной.
– А чё к ним не приставать? Слабаки они! не могут даже детей делать!
– Как не могут? А я тогда откуда взялся?
– Тебя я сама. Собственными силами, самостоятельно. А что поделаешь? если мужчины не могут, женщины не хотят. Вот и вся надежда на нас, бабушек. Чтоб народ в стране не вымер, придётся пенсионерам стараться.
– Толку-то от вас! на ваши пенсии разве можно ребёнка содержать?
– Детские вещи такие дорогие…
– А что дёшево?
– Сейчас всё дорого, кроме пива.
– Эх, зачем я появился на этот свет?! Пойдём, мамуля, лучше пивка возьмём.
– На какие шиши? Я ведь тебе памперс купила. Всю пенсию истратила.
(Мальчик плачет. Мать успокаивает.)
– Не плачь, сыночек. Вот тебе конфетка.
– Не надо конфет! Пивка давай!
– Сказала же, денег нет. Моя пенсия вместе с твоим пособием не только на пиво, даже на молоко не хватает.
– Вечно у тебя проблемы!
– Успокойся, сыночек, проблемы не у меня – а у государства. Ладно уж, подрастёшь, начнёшь нефть-газ продавать и разбогатеешь. Тогда хоть сколько хочешь пиво пей! Пока потерпи…
– Сколько можно терпеть? Хоть бы игрушку какую купила. А то у меня ничего нет.
– Зато у тебя памперс есть. Импортный. Высшего сорта. У цыган по дешёвке взяла. Вот он какой! никогда не промокает. (По-детски радостно.) Пикаасный паампес!
(Неожиданно мальчик выдаёт струю.)
– Вот-те, мамуля, пикаасный паам-песс!
– Ой, бессовестный! Осрамил перед народом. Да пропади пропадом телевизионный «клон»! Одни непрятности от него. Пока этот капризный клоник подрастёт, сама заклонируешься. Уф, кажется, засыпает. Баю-баюшки-баю…
