Первой в Маськин дом постучала коричневая корова с большими белыми пятнами. Маськин вообще-то хотел бело-чёрную бурёнку с классическим окрасом, но и при виде коричневой коровы аж застонал от восторга, так ему хотелось иметь в хозяйстве коровку. Да и к тому же открыто высказывать свои предпочтения насчёт окраса было с некоторых пор незаконно и считалось махровой дискриминацией. Поэтому все продолжали руководствоваться своими предпочтениями, но при этом помалкивали…
Маськин пригласил корову к себе в кабинет (без кабинета в современном натуральном хозяйстве обойтись нельзя) и начал рабочее интервью:
– Мне требуется в хозяйстве, знаете ли, корова.
– А хозяйство-то у вас большое? – строго спросила коричневая корова.
– Да не очень, – скромно сознался Маськин.
– А других коров у вас сколько? – спросила коричневая корова.
– У меня нет других коров. Поэтому-то мне и нужна корова, – ответил Маськин, – что у меня нет коров!
– Ну, знаете ли, вы что же, собираетесь всю коровью работу на меня повесить? – раздражённо встала с места коричневая корова.
– Я буду хорошо кормить, и мне не нужно больше одной коровы, – зауговаривал Маськин.
– Я не работаю на маленьких предприятиях, – отрезала коричневая корова и вышла, не попрощавшись. Хлопая дверью, корова вскользь процедила: – Безобразие, и куда только власти смотрят.
Маськина эта последняя фраза коричневой коровы особенно расстроила. Властей Маськин, как и всякий честно живущий гражданин побаивался, хотя и не понимал, что в том такого, что у него хозяйство маленькое и ни одной коровы нет. Он рассудил, что в этом, в общем, не кроется какой-то особый криминал, но, знаете, как говорится, бережёного Бог бережёт. Маськин тут же позвонил своему адвокату сэру Джентельменкину, и тот после долгих отнекиваний, что у него нет времени для телефонных разговоров и что это вообще не телефонный разговор, всё-таки просветил Маськина, что быть мелким хозяйством в Западной Сумасбродии как-то не принято и даже в какой-то степени преступно… Хотя определённого закона против этого пока нет, но судебная практика показывает, что мелким хозяйствам в судах приходится всегда несладко, тогда как крупные обычно как-то изворачиваются и от суда уходят.
– А за что меня судить? – заплакал Маськин в трубку…
– Заведите-ка себе корову, – посоветовал сэр Джентельменкин, уходя от прямого ответа.
Маськин положил трубку и вытер сопли. Вопрос с наймом коровы из простого излишества стал просто жизненной необходимостью. Оказывалось, что неимение коровы в натуральном хозяйстве общественным мнением и судебной практикой приравнивалось практически если не к преступлению, то к какому-то мелкому жульничеству, что ли… Как же так – хозяйство, и без коровы? Введение в заблуждение общественных масс налицо.
Слава Богу, долго ждать не пришлось. В дверь постучала другая корова как раз Маськиной любимой окраски, и счастливый Маськин провёл её в кабинет.
– Вас не смущает, что у меня нет пока коровы? – неуверенно сразу спросил Маськин.
– Нет, что вы, что вы, это ничего страшного, – ответила чёрно-белая корова и стала сама рассказывать о себе: – Я вообще закончила консерваторию, факультет художественного свиста.
– Ой, свистните что-нибудь, – обрадовался Маськин. Он знал, что корову надо будет доить рано утром, и музыка может скрасить этот ранний зевательный час.
– Му-у-у-у-у-у-у-у, – засвистела корова.
– Так это же не свист, а мычание, – уточнил Маськин.
– Ну конечно, я же заканчивала факультет художественного свиста по классу художественного мычания – а вы что же, хотели бы, чтобы коровы свистели?
– Нет, нет, – сразу сдался Маськин, – мне это не важно, мне бы хотелось молока…
– Что?! – возмутилась до глубины души корова. – Вы меня, что же, доить собираетесь? Ну уж нет…
Корова вскочила, поспешно собрав свои дипломы, и вышла вон.
Маськин остался в недоумении. «Ну и ну, – подумал он, – как же мне быть?» Но, на счастье, в дом Маськина постучали, и он побежал открывать.
На пороге стоял огромный бык.
– Извините, – сказал неуверенно Маськин, всё-таки проводив быка в кабинет, – мне вообще-то требовалась корова…
– Вы что, не знакомы с законом, запрещающим дискриминацию полов? – спокойно спросил бык. – Основой этого закона является закрепление мер по реализации государственной политики, направленной на обеспечение равных прав и свобод и равных возможностей коров и быков, на предотвращение дискриминации по мотивам пола в качестве необходимого условия стабильного и устойчивого развития страны.
Маськин не на шутку испугался:
– Я отказываю вам в месте не потому, что вы бык, а потому что вы не корова. То есть не потому, что не корова, а потому, что не даёте молока.
Маськин совсем было запутался.
– Вы не писали в объявлении, что вам требуется молоко. Вы писали, что вам требуется корова. А должны были написать: «Бык или корова». Этого требует закон, и я буду настаивать на своих правах. – Бык стал напирать на Маськина, но, на счастье, в комнату вошёл семивёдерный Маськин самовар сообщить, что он уже закипел и всем надо идти пить чай…
Бык, увидев огромный самовар, потупил глаза и согласился простить Маськина на первый раз за незнание законов, хотя, конечно, незнание закона не освобождает от его выполнения. Дело в том, что в предыдущем месте, где бык качал права, его ошпарили кипятком, и он, по-видимому, опасался инцидента с самоваром, который пыхтел и выглядел очень убедительно.
После того, как бык ушёл, к Маськину приходила божья коровка и тоже угрожала жаловаться, поскольку считала себя полноценной коровой во всех отношениях, а её религиозные убеждения (то, что она была божья) не должны были приниматься во внимание при устройстве на работу.
К концу вечера Маськин своей необдуманной кадровой политикой нарушил столько законов, что, не окажись посетители действительно добрыми и, в общем, незлобивыми, а Маськин самовар столь внушительным, то сидеть бы Маськину до конца дней своих в турме за разного рода дискриминации…
Приходили к Маськину и другие соискатели. Были среди них и профессора по коровьему бешенству, и специалисты по операциям переделки коров в свиней и обратно, и французский повар – специалист по приготовлению говядины а-ля Шатобриан[3]. Было много хорошо образованных коров-инженеров, коров-программистов, коров-юристов, коров-балетмейстеров и даже коров – потомственных авантюристов. Однако ни один из кандидатов на должность коровы не соглашался давать молока.
Маськин совсем загрустил, но кандидаты всё продолжали прибывать, отчего у Маськина его натуральное хозяйство как-то совсем расстроилось.
Весь день Маськин возился со строптивыми кандидатами, каждый из которых скандалил по-своему, но особенно неистовствовал повар – специалист по приготовлению говядины а-ля Шатобриан. Причём казалось, что приходящие и не собирались устраиваться ни на какую работу, поскольку являлись они с подозрительными мордами, подробно расспрашивали Маськина про его хозяйство, иногда проверяя документы и счета… Особенно кандидаты были строги с условиями проживания. Большинство требовали двух-трёх-комнатный коровник с телефоном и ванной, служебный мобильный телефон, автомобиль и часть акций Маськиного хозяйства. Когда они узнавали, что у Маськина акций нет, потому что он не общественная компания с ограниченной ответственностью «Маськин Корпорэйшн», а единоличник, то кандидаты иногда плевали Маськину прямо на пол в кабинете от презрения, а одна корова даже оставила коровью лепёшку у Маськина на ковре.
Маськин сначала пытался коров уговаривать, что условия проживания у него прекрасные и что молоко коровам давать не сложно, но посетители и не думали принимать его предложение.
Чтобы прекратить этот кошмар, Маськин был вынужден срочно дать новое объявление в местную газету:
Не требуется корова,
особенно с высшим образованием,
ни на полную ставку, ни на частичную,
и никакого проживания не предоставляется.
Опыт и рекомендации
не помогут!
Не обращаться в Маськин дом,
и особенно НЕ стучать три раза!
С Маськина взяли дорого за это объявление, потому что каждая частица «не» стоила в газете доллар, тогда как обычное слово только 25 центов. Это делалось, чтобы газета не выглядела слишком негативной.
Маськину также пришлось скрывать от общественности, что ему нужна корова, потому что этим объявлением он вводил общественность в заблуждение, особенно печатая его в газете.
Так благонадёжный Маськин стал преступником со всех сторон и даже завёл привычку оглядываться по сторонам, когда выходил из дома, – не следят ли.
Однажды ночью, когда сосед Отжимкин пришёл одолжить луковицу и тёмные очки, которые ему были нужны, как уже упоминалось, для добычи кленового сиропа из берёзовых дров, Маськин всё-таки не выдержал и спросил Отжимкина, не может ли он порекомендовать Маськину порядочную корову, согласную давать молоко. На удивление Маськина, Отжимкин тут же предложил Маськину свою корову Пегаску. Маськин был вне себя от восторга. Просила корова Пегаска недорого и обещала давать молоко каждый день.
