— И думать забудь, — охладил его пыл Юра. — Пойдут Леша и Александр.
— Есть! — отозвались оба.
— И чтобы никаких фокусов в деревне. Уехал дед родственников навестить. Поняли?
— Поняли, — подтвердил Алексей.
— Юра, ну пусти меня с ними, а? — взмолился Жора.
Юрий посмотрел на него. На лице Жоры была написана такая искренняя мольба, что командир сдался.
— Хорошо. Но только под контролем ребят. Хоть ты у нас и ефрейтор.
Жора вытянулся в струнку.
— Есть, командир!
— Тогда грузитесь, — Юра повернулся к Кате. — Присмотри там за ними, чтоб не набедокурили. А лучше было бы оставить деда в покое. Чует мое сердце, зря это все…
— Не волнуйся, — Катя поцеловала мужа в щеку, стесняясь проявлять более пылкие чувства на глазах у его подчиненных. — Все будет хорошо. И здесь, и в городе. Я умная, я справлюсь. А деда в Эрмитаж свожу.
Ум жены не вызывал у Юрия никаких сомнений, но хитрющее лицо Алексея и энтузиазм Жоры давали серьезный повод для беспокойства.
Салтычиха тянула из колодца ведро, когда из-за леса прямо на деревню вылетел вертолет. Ведро, колотясь по стенкам колодца, полетело обратно. Вертолет, оглушительно грохоча винтами, сел прямо на улицу перед домом Терентия. Салтычиха, не помня себя от страха, присела и спряталась за колодцем.
Из вертолета выскочили трое в военной форме. Грохоча сапогами, они бегом проследовали в избу.
— Святый боже… — заголосила Салтычиха. — Чего ж это деется-то?
Несмотря на жуткий страх, она быстро просеменила к забору и глянула в щелку между штакетинами. Дверь дома Терентия распахнулась. Двое военных вынесли вопящего старика, держа его за руки и за ноги. Третий, с автоматом на шее, шел впереди. Салтычиха немедля признала в нем бугая с военной базы.
— Сынки, пожалейте! — кричал Терентий. — Христом богом прошу! Бес попутал!
— Молчи, дед, — прикрикнул на него Алексей. — Приговор обжалованию не подлежит.
— Ах ты, боже… — продолжал причитать дед.
— Что деется-то… Что деется… — шептала Салтычиха.
Видно, маскировка не шибко ей удалась, поскольку бдительный Жора узрел в щелке забора притаившуюся старуху и подбежал к ней.
— Господи спаси! — у той от страху отнялись ноги.
— А ну, бабка, слушай сюда, — грозно сказал Жора. — Если спросит кто: скажешь — приходили ниндзя. Поняла?
— Поняла, — Салтычиха, конечно, ничего не поняла, но это не имело никакого значения. Сейчас она с готовностью подтвердила бы что угодно. — А куда ж это… Терентия-то? — Даже перед лицом смерти она не смогла сдержать любопытства.
— К родственникам. Погостить. Поняла? — еще раз спросил Жора.
— Все поняла, сынок. Доподлинно.
Жора погрозил ей пальцем.
— Смотри у меня. А то и за тобой прилетим. Родственники у нас на всех найдутся.
Он побежал к остальным, которые, несмотря на вопли старика, уже затолкали его в кабину вертолета.
— Все поняла, сынок, — повторила Салтычиха, наблюдая за тем, как страшная машина отрывается от земли. — Все. Что деется-то… Что деется…
Глава девятая
Мильон терзаний
Утром семнадцатого дня от возвращения на лесную базу военных Бодун кормил дочку завтраком. Некоторое время он бросал на нее неодобрительные взгляды и наконец решился:
— Что-то ты, доча, совсем у меня распустилась. Уже под утро приходишь. Гляди, как бы…
Олеся поморщилась.
— Папка, я тебя умоляю. Во-первых, мы репетируем пьесу. «Ромео и Джульетта», я тебе говорила…
— А ты помнишь, чем она кончила, эта Джульетта? — проявил знание классического материала отец.
— Папка! Это тут совершенно ни при чем. И потом, ты даже не представляешь, какой там вчера был прикол. Во-первых, прилетел вертолет…
— Какой еще вертолет? — насторожился фермер. — Куда?
— Прямо на базу. Из города. Они вроде бы сами заказали. Он им столько всего привез!
— И то слава богу, — успокоился фермер. — Может, теперь поменьше побираться будут.
Вот уже несколько дней Бодун сидел как на иголках, ожидая последствий отправленной ими с Терентием кляузы. Он уже многократно раскаялся в том, что дал подбить себя на такое паскудство, но — сделанного не воротишь.
Дочка посмотрела на него укоризненно.
— Папка, ты чего? Они ж тебе помогают.
— Как-нибудь обойдемся, — буркнул Бодун.
— Ну-ну. Ты вообще-то с ними осторожнее. А то вот дед Терентий доигрался уже.
— Терентий? А что с ним? — встрепенулся фермер.
«Вот оно! Началось!» — подумал он про себя.
— На небеса поднялся.
— Убили?! — ахнул Бодун, готовый ко всему.
— Да нет, что ты. В вертолет — и в город.
— Это зачем же?
— А он на них, оказывается, «телегу» в газету накатал.
За спиной у Олеси с грохотом разбилась тарелка. Девушка от неожиданности вздрогнула и обернулась.
— Ты меня напугал.
— Так говоришь, в город его отправили? — спросил Бодун, собирая с пола осколки.
— Ага. Коля хотел старого в яму посадить…
— Ничего себе…
— …Но решили — в ссылку. И — привет семье. Чемодан — вертолет — Петербург.
— Только не это, — прошептал Бодун, возясь с разбитой посудой. — Только не в город. Лучше в яму.
— Ты чего? — Олеся расслышала его невнятное бормотание.
— Ничего. А они откуда ж узнали, что это он?
— У корреспондента письмо с собой было. Алена его руку и узнала. Лейтенант, правда, засомневался…
— Засомневался? Почему?
— Там слова всякие в письме заковыристые. Терентий такие вроде и знать не должен.
— Может, у него сообщник был какой? — Бодун с замиранием сердца ждал ответа.
— Про это речи не было.
Фермер несколько успокоился, но все же сказал с оттенком обреченности в голосе:
— Не было, так будет…
— Как это? — не поняла Олеся.
— Вот так.
Терентий, чья несчастная участь так живо обсуждалась на ферме, проснулся на диване в квартире Синицыных, заботливо укрытый пледом. Кроме него в комнате не было никого. На всякий случай позыркав глазами из-под полуприкрытых век, дед спустил ноги с дивана и тут же обнаружил на полу записку. Крупные печатные буквы гласили: «Терентий Прокопьевич, если проснетесь первым — завтрак на кухне на столе».
Старик быстро оделся, на цыпочках подошел к двери и осторожно выглянул в коридор. Прямо напротив него обнаружилась еще одна дверь. Терентий осторожно приоткрыл ее и заглянул в образовавшуюся щелку. На большой двуспальной кровати, закутавшись в одеяло, спала женщина. Терентий вспомнил, что зовут ее Катя и она жена того лейтенанта, который заправляет прибывшими на базу военными.
Он тихонько закрыл дверь и задумался. Кажется, ничто не мешало ему бежать из узилища. Терентий схватил с вешалки кепку и устремился к выходу, но на полпути остановился и, опасливо оглянувшись на дверь спальни, тихонько проскочил на кухню.
На кухне на столе стояли одна большая и две маленькие цветастые коробочки, а также пустая тарелка. Рядом с тарелкой была положена записка с лаконичным сообщением: «Молоко в холодильнике».
Терентий взял одну из маленьких коробочек и, подслеповато щурясь, прочитал:
— Йо… гурт с ки…ви.
Повертев коробочку в руках, он поставил ее на стол:
— Буквы вроде наши, а ничего не понять.
С большой коробкой вышло не лучше.
— Мю… сли, — прочитал старик. — Поскольку это странное слово ничего ему не говорило, он высыпал немного содержимого себе на ладонь, осторожно попробовал и тут же сплюнул: — Комбикорм. Скотину, что ли, держат?
Поскольку уходить на голодный желудок не хотелось, Терентий решил попытать счастья еще раз. Подойдя к стенному шкафу, он приоткрыл дверцу и тут же радостно сказал:
— О! Консерва.
Дед запустил руку в шкаф и выудил оттуда высокую консервную банку.
— Рыбные али как?
Он внимательно осмотрел этикетку. С нее, к неописуемому ужасу Терентия, на него уставилась толстая кошачья морда. Банка тут же полетела обратно в шкаф.
— Смотри, до какого паскудства в городе дошли, — пробормотал старик, — котов едят. — Он совсем было уже собрался уходить, как вдруг вспомнил про молоко, о котором говорилось в записке.
— Молочка разве выпить на дорожку…
Терентий подошел к холодильнику, открыл дверцу и достал оттуда пакет. Крупные буквы «МОЛОКО» вроде бы свидетельствовали о том, что с этой стороны подвоха ждать не приходится. Угол у пакета был предусмотрительно отрезан. Терентий поднес пакет ко рту. В это время холодильник, чья дверца так и осталась открытой, издал мелодичный звон.
Терентий вздрогнул, как ошпаренный.
— Сигнализация! Подстерегла, зараза!
Так и не сделав ни глотка, он опрометью выскочил с кухни, подбежал ко входной двери и принялся суетиться с замками.
