Только теперь до Юрия дошло, о чем идет речь.
— Вы?! Не может быть. Зачем?
Бодун вздохнул и бросил исподлобья красноречивый взгляд на актера.
Юрий негодующе посмотрел на Алексея:
— Я ведь тебя предупреждал.
— А чего, командир? — взвился тот. — У нас дружба. Ничего такого. И потом, каждый имеет право на личную жизнь. Я человек свободный…
— Ты человек военный, — перебил его Юрий. — По крайней мере, пока.
Все неловко замолчали. Юрий тоже не знал, что делать дальше. В принципе, Бодун был хорошим мужиком и ссориться с ним не хотелось.
— Что делать-то со мной будете? — спросил фермер, глядя себе под ноги. — Тоже в город отправите?
Юрия внезапно осенило.
— В город? — строго спросил он. — Дешево отделаться хотите, Семен Михайлович. Нет, приговор будет другим. — Он прищурился. — Во-первых, безвозмездные поставки в нашу часть страусятины. Во-вторых…
В отделении милиции Приморского района Санкт-Петербурга сидел скучающий дежурный. Газету, которая лежала перед ним, он прочел уже дважды и теперь принимался за нее в третий раз. Вошедший Терентий, оробев, сдернул с головы кепку.
— Желаю здравствовать, — подобострастно поклонился он.
Милиционер отложил газету в сторону.
— Вам что, гражданин?
— Вы тут власть будете или как?
— Тебе чего надо, дед? — спросил дежурный.
— Заявить желаю.
— Заявить? На кого?
— Много их, душегубов, — пожаловался старик. — Всех сразу и не назвать. Но, как я есть похищенный, то требую справедливости. Чтобы, значит, меня возвернули, и, которые есть виноватые, тех чтобы наказанию подвергнуть.
Дежурный насупился.
— Я чего-то не пойму. Ты о чем говоришь, дед?
Терентий подошел поближе.
— Сынок, что ж ты такой непонятливый? Если ты есть начальство, так должен людей разуметь. Я ж тебе объясняю: желаю сделать заявление. Поскольку я есть незаконно похищенный…
— Стоп, — остановил его милиционер, понимая, что сейчас старик снова заладит ту же песню. — Молчи, дед.
Терентий послушно замолк.
— Я тебя буду спрашивать, а ты только отвечай. Но коротко. Понял?
— Чего ж не понять, — согласился Терентий.
— Что у тебя случилось? Коротко!
— Так я ж объясняю, — подхватился старик. — Желаю заявить про беззаконное похищение.
— Похищение? — насторожился дежурный. — А ну, дед, погоди. Раз дело серьезное, будем оформлять. — Он достал бланк протокола, авторучку и спросил: — Фамилия, имя, отчество…
Терентий растерялся.
— Фамилии-то я не знаю. А зовут Юрий.
— Как это — не знаешь? — удивился дежурный.
— Так не говорил он фамилию-то.
— Кто?
— Главный супостат. Офицер который у них.
— Какой еще офицер? Я твою фамилию спрашиваю!
— Ах, мою… — Дед внезапно насторожился. — А про что вам моя фамилия?
— Так, — разозлился милиционер. — Дед, вопросы здесь задаю я. Понял?
— Понял, — кивнул Терентий. — Чего ж не понять. Пузырев моя фамилия. Терентий Прокопьевич Пузырев.
— Лет сколько?
— Девятьсот двадцатый пошел…
— Что?! — вытаращился дежурный.
— Девятьсот двадцатый пошел, как родился, — с готовностью пояснил старик. — Первого января день рождения мой. Как девятьсот двадцатый пошел, так я и родился.
Милиционер сделал запись и задал следующий вопрос:
— Где проживаете?
— Деревня Семеновка Кривохуковского района…
— В Петербурге где проживаете? — перебил дежурный.
— В Петербурге? В Петербурге нигде не проживаю.
Милиционер отбросил ручку.
— Так ты бомж, что ли?
— Сынок, я же тебе сказал уже, — принялся заново объяснять дед. — Пузырев я, Терентий Прокопьевич. Заброшен в Петербург злодейской силой.
Дежурный молча посмотрел на него и снял трубку телефона.
— Литвинов? У тебя сводка по городу есть? Глянь, там психов на сегодня сбежавших не было?
— Не психи они, сынок, — доверительно шепнул Терентий. — Так-то люди разумные, городские, только что же творят? Сначала грабют… Гвоздей им ящик отдал, стекло оконное… Все добровольно. А они…
— Погоди, дед, — остановил его дежурный, прислушиваясь к ответу телефонного собеседника. — Что? Не было? Понял. — Он повесил трубку, посмотрел на старика и, подчиняясь внезапному порыву, добродушно сказал: — Слушай, дед, шел бы ты домой, а?
— Так как же, сынок… — удивился Терентий. — Я тебе о чем и толкую. Чтобы возвернули по месту жительства. И, конечно, наказать по всей строгости. За глумление и за то, что в деревне сделалось, за это тоже, конечно.
Милиционер понял, что так просто от назойливого деда отделаться не удастся. С другой стороны, делать все равно было нечего. Не читать же, в самом деле, прочитанную газету в третий раз. Он собрался с силами и спросил:
— Ты толком объяснить можешь, какая с тобой беда стряслась?
Терентий внимательно посмотрел на него.
— Сынок, у тебя, видно, день был тяжелый. Я ж тебе говорю…
— Дед, ты кончай тут дурить, — разозлился дежурный. — В последний раз говорю: объясни толком, в чем у вас там суть?
Терентий оторопело уставился на него.
— Где?
— В деревне твоей!!! — сорвался-таки дежурный.
— В деревне? — Терентий смотрел на милиционера с опаской, не понимая смысла странного вопроса. — Так… Кто в чем. А, извиняюсь спросить, вы почему интересуетесь?
— А ну, вон отсюда! — не выдержал дежурный. — Живо! А то я тебя сейчас самого…
— Так как же, сынок… — растерялся дед.
— Во-о-он!!! — заорал милиционер.
Терентий, не помня себя, выскочил из отделения. Оказавшись на улице, он посмотрел на вывеску и в сердцах сплюнул.
— А еще власть.
Неодобрительно покачав головой, дед надел кепку и поплелся куда глаза глядят, потому как больше идти ему было некуда.
К разговору с Константином Катя готовилась тщательно. Ни вечером, ни утром его телефоны не отвечали. Лишь днем уже надоевший Кате мобильный автоответчик наконец сменился длинными гудками.
— Алло, — ответил Константин. Стоя в саду, он держал в руках шампуры с нанизанным на них мясом, неловко прижимая телефон плечом к уху. — Кто это?
— Ты уже не узнаешь свое начальство?
— Катя? Ты, что ли?
— Катя, Катя… Ты почему телефон выключил? Я тебе со вчерашнего вечера дозвониться не могу.
— Да мы тут с Лю… — Константин осекся. — Мы тут на шашлыки выехали… с друзьями. Хотелось на денек отключиться от дел.
— Очень хорошо. Я как раз по этому поводу.
— В смысле?
— Отключить тебя от дел, — пояснила Катя. — Короче, завтра в десять встречаемся в офисе. Передашь мне все договоры. И в первую очередь тот, который ты заключил с Герасимцом.
Мясо полетело на землю. Константин схватил трубку.
— Катя, я что-то не понял. Ты о чем?
— Зато мы все поняли, — с невыразимым наслаждением произнесла Катя. — Привет тебе от Юры. Пока. — Она тут же разъединила линию.
Люба, хлопоча у мангала, пожаловалась:
— Костик, перестань болтать. Угли уже не горят.
Константин медленно опустил руку с зажатой в ней трубкой.
— Зато мы с тобой горим. Синим пламенем.
— Так, — удовлетворенно сказала себе Катя. — Одно дело сделали. Теперь второе. — Она набрала на аппарате следующий номер. — Генерала Кипелова, пожалуйста… Кто спрашивает? Екатерина Синицына. — По-видимому, в трубке попросили перезвонить попозже, потому что Катя довольно резко произнесла: — Вы ему доложите, кто звонит, и я вас уверяю: перезванивать не придется.
Ее уверенность подтвердилась. Через несколько секунд в трубке раздался радостный голос генерала.
— Катерина Сергеевна! Куда же вы тогда пропали? Я просто места себе не находил. Звонил вам домой, на службу… Кстати, у меня для вас хорошие новости. Есть повод для встречи. Тот человек…
— У меня тоже есть хорошие новости, Юрий Борисович, — перебила Катя Кипелова. — Вчера я виделась с Юрием…
— С Юрием? — удивился генерал. — Как это? Он здесь?
— Долго рассказывать, — предусмотрительно не стала вдаваться в подробности Катя. — Так вот. Он убедил меня в том, что как настоящий мужчина и гражданин должен выполнить конституционный долг до конца. Поэтому, Юрий Борисович, можете больше себя не утруждать. Тема исчерпана. Благодарю вас за помощь. — Она с наслаждением нажала на клавишу, прекращающую разговор, и сказала: — Ох, как бы я с тобой поговорила, если бы Юре еще не служить.
— Подождите, Катерина Сергеевна… Катерина Сергеевна! — убедившись, что разговор окончен, генерал в сердцах бросил трубку на аппарат. — Черт знает что… «Можете себя не утруждать»… Нахалка.
Он в задумчивости побарабанил пальцами по столу и вздохнул:
— Что ж, у каждого Наполеона должно быть свое Ватерлоо.
Юрий Борисович умел признавать поражения. Это помогало ему добиваться новых побед.
