Волей судеб освободился он много раньше и увидел куда более значительную часть матча первого дня, чем предполагал.
Он как раз завершил предварительные этапы утренней работы, сводившиеся в основном к мытью рук, переодеванию и сгрызанию деревянной части ручки, когда к нему приблизился Уильям, рассыльный.
— Вас к телефону, мистер Джексон.
В отличие от большинства лондонских банков Новый Азиатский банк имел телефон. Факт, который Псмит всемерно одобрял, заказывая места в театрах. Майк направился в будку и взял трубку.
— Алло! — сказал он.
— Кто это? — произнес взволнованный голос. — Это ты, Майк? Я Джо.
— Привет, Джо, — сказал Майк. — Что случилось? Я приду посмотреть вас нынче вечером. Попробую освободиться пораньше.
— Послушай, Майк, ты сейчас очень занят в банке?
— В эту минуту — нет. До одиннадцати вообще редко что бывает.
— Я про то, занят ли ты сегодня? Ты не мог бы освободиться и сыграть с нами против Миддлсекса?
Майк чуть не выронил трубку.
— Что-о? — вскрикнул он.
— Произошла чертовская накладка. Нам не хватает одного игрока. И ты наша единственная надежда. За оставшееся время найти другую замену мы никак не можем. Начинаем через полчаса. Ты сможешь сыграть?
На протяжении, пожалуй, одной минуты Майк раздумывал.
— Ну? — раздался голос Джо.
Внезапное видение поля «Лорда», такого зеленого и прохладного возобладало над решимостью Майка терпеть, и без того подточенной чредой дней нарастающего бунтарства. Его захлестнула уверенность, что, чем бы это ни обернулось потом, наслаждение от матча в идеальную погоду на идеальном поле стоит любых последствий. Какое значение имеет то, что произойдет потом!
— Ладно, Джо, — сказал он. — Прыгаю в такси сейчас же и заеду за своими вещами.
— Молодец! — сказал Джо с превеликим облегчением.
Выскочив из телефонной будки, Майк чуть не врезался в Псмита, который задумчиво направлялся к телефону с намерением позвонить в кассу Хеймаркетского театра.
— Извините, — сказал Майк. — Привет, Смит.
— Огромный, — сказал Псмит учтиво. — Я в восторге, товарищ Джексон, узрев, что к своим коммерческим обязанностям вы относитесь с рвением юной бомбы. Каким образом, постоянно осведомляются у меня люди, товарищу Джексону удается привлекать взор своего нанимателя и завоевывать дружескую улыбку главы своего отдела? В своем ответе я указываю, что товарищ Джексон бежит, когда другие ходят. Ноги товарища Джексона не уступят высоко тренированным ногам мустанга прерий, он не прохлаждается, он возвращается в свой отдел, омытый испариной, в рекордное время он…
— Послушай, Смит, — сказал Майк, — окажи мне услугу.
— Хоть тысячу. Валяй!
— Просто загляни в Долгосрочные Депозиты и скажи старику Грегори, что меня сегодня там не будет, хорошо? У меня самого нет времени. Мне надо мчаться.
Псмит вставил монокль в глаз и тщательно оглядел Майка.
— Что, собственно… — начал он.
— Скажи старому ослу, что я ускакал.
— Так-так, так-так, — прожурчал Псмит, как человек соглашающийся на совершенно разумное предложение. — Сказать ему, что ты смылся. Будет исполнено. Но в пределах вероятности, что товарищ Грегори пожелает узнать подробности. Не можешь ли ты дать мне какое-либо представление о том, почему ты смылся?
— Мне только что позвонил мой брат Джо с «Лорда». Команда графства играет с Миддлсексом, а у них не хватает игрока. Он хочет, чтобы я туда приехал.
Псмит скорбно покачал головой.
— Я ни в коем случае не хочу вмешиваться, — сказал он, — но, полагаю, ты отдаешь себе отчет, что, поступая так, ты до какой-то степени подрываешь свои шансы стать управляющим банка? Если ты умчишься сейчас, я на твоем месте не стал бы особенно носиться с планом женитьбы на дочери губернатора, который я набросал тебе вчера вечером. Сомневаюсь, что умчание поможет тебе взять великолепный Восток за глотку и все такое прочее.
— К черту великолепный Восток!
— Да ради Бога, — любезно согласился Псмит. — Я просто упомянул его между прочим. Под вечер я приду взглянуть на поле. Я пошлю тебе мою визитную карточку, уповая на твое благожелательное сотрудничество, чтобы я мог войти в павильон на своих ногах. Мой отец сегодня приезжает в Лондон. Я захвачу его с собой.
— Ладненько. Черт дери, уже без двадцати. Покедова. Увидимся на стадионе.
Псмит смотрел вслед его удаляющейся фигуре, пока она не исчезла во вращающейся двери, и пожал плечами, словно смиряясь с неизбежным и снимая с себя всякую ответственность.
— Ушел без шляпы, — пробормотал он. — Сдается мне, что это практический случай крикетного амока. А теперь надо сообщить товарищу Грегори новость о его невосполнимой утрате.
Он оставил свое намерение позвонить в Хейнмаркетский театр и, отойдя от телефонной будки, задумчиво направил свои стопы по проходу к Отделу Долгосрочных Депозитов, где за стеклянным барьером виднелась макушка мистера Грегори, склоненного над своей работой.
Псмит положил локти на верх барьера и, зажав голову в ладонях, несколько минут обозревал усердного труженика, а затем испустил глухой стон.
Мистер Грегори, который подчеркивал строку в гроссбухе, — работа в Долгосрочных Депозитах сводится главным образом к подчеркиванию строк в гроссбухах, иногда черными чернилами, иногда красными, — вздрогнул, будто его ужалили, превратив подчеркиваемую строку неизвестно во что. Он поднял яростное бородатое лицо и встретил глаз Псмита, сиявший состраданием.
Мистер Грегори тут же нашел нужные слова:
— Какого дьявола вы торчите тут, мыча, как такая-сякая корова? — осведомился он.
— Я стонал, — объяснил Псмит с тихим достоинством. — А почему я стонал? — продолжил он. — Потому что черная тень пала на Отдел Долгосрочных Депозитов. Товарищ Джексон, гордость конторы, испарился.
Мистер Грегори вскочил.
— Не знаю, прах побери, кто вы… — начал он.
— Я Псмит, — сказал Старый Итонец.
— А, так вы Смит, так?
— С предваряющим «П», которое, однако, не произносится.
— И что это за чертова чушь про Джексона?
— Он испарился. Испарился, как росинка с лепестка розы.
— Испарился! И куда же он испарился?
— В направлении «Лорда».
— Какого еще лорда?
Псмит учтиво взмахнул рукой.
— Вы меня не поняли. Товарищ Джексон не отправился общаться с кем-либо из членов нашей веселой и легкомысленной аристократии. Он отправился на крикетное поле «Лорда».
Борода мистера Грегори вздыбилась даже больше обычного.
— Что-о! — взревел он. — Отправился смотреть крикетный матч! Отправился…
— Не смотреть. Играть. Неотложный вызов, как незачем упоминать. Ничто, кроме срочного вызова, не могло бы оторвать его от, конечно же, чарующего общения с вами.
Мистер Грегори прожег его свирепым взглядом.
— С меня довольно вашей наглости, — сказал он.
Псмит кивнул.
— У нас у всех есть эти необъяснимые симпатии и антипатии, — сказал он терпеливо. — Вам не нравится моя наглость. Ну-ну, некоторым она и правда не по нраву. А теперь, доставив скорбную весть, я возвращусь в мой собственный отдел.
— Минуточку! Вы пойдете со мной и расскажете вашу сказочку мистеру Бикерсдайку.
— Вы полагаете, она его заинтересует, позабавит? Быть может, вы правы. Ну, так пойдем схватить товарища Бикерсдайка за лацканы.
Мистер Бикерсдайк оказался свободен. Глава Отдела Долгосрочных Депозитов протопал в его кабинет. Псмит последовал за ним более неторопливой походкой.
— Позвольте мне, — сказал он с обаятельной улыбкой, едва мистер Грегори открыл рот, чтобы заговорить, — воспользоваться этим случаем, чтобы поздравить вас с вашим успехом на выборах. Победа-минимум, но вполне заслуженная.
В манере управляющего не было и тени сердечности.
— Что вам нужно? — сказал он.
— Лично мне — ничего, — ответил Псмит. — Но, насколько я понял, мистер Грегори имеет что-то сообщить вам.
— Расскажите мистеру Бикерсдейку эту свою историю, — потребовал мистер Грегори.
— Право же, — сказал Псмит с упреком, — сейчас не время для анекдотов. Мистер Бикерсдайк занят. Он…
— Скажите ему, что вы сказали мне про Джексона.
Мистер Бикерсдайк вопросительно посмотрел на их.
— Джексон, — сказал Псмит, — был вынужден отлучиться сегодня со службы по неотложному вызову своего брата, который, насколько я понял, понес тяжкую потерю.
— Это ложь! — взревел мистер Грегори. — Вы сами мне сказали, что он отправился участвовать в крикетном матче.
— Справедливо. Как я сказал, он получил неотложный вызов от своего брата.
— Так причем тут тяжелая потеря?
— Команде не хватало одного игрока. И его брат был поэтому крайне удручен. Что оставалось товарищу Джексону? Мог ли он отказаться помочь брату, когда это было в его власти? Великодушие его натуры вошло в присловье. У него был только один выбор. Он согласился сыграть.
