– Как обычно, – ответила Алиса. – Если, конечно, ты не будешь против. Он все же твой… ну-у-у, бывший приятель.
– Нет, я не буду против, – слишком торопливо ответила Дана, вспоминая сердитое лицо Северова и его слова: «Твое появление в столовой неуместно». Пусть сам разбирается со своими проблемами, а у нее своих забот полно! – Но больше – никакой фотоохоты.
Алиса не стала спорить. До конца августа она и сама не собиралась работать папарацци, тем более что за снимки с Северовым заплатят очень даже неплохо. «Жаль», – вдруг подумала она, не до конца осознавая, о чем именно сожалеет. О том, что мамуля разрешила отправить фотографии на страницы желтой прессы? О том, что она слишком долго находилась в доме Северова (нельзя, нельзя киллерам общаться со своими жертвами)? Или о том, что… нет, Костя здесь совершенно ни при чем. Ей нет до него никакого дела. Он ей вообще не понравился. Неприятный тип. Холодный.
«О чем я? О ком я…» – удивится Максим Юрьевич Северов.
«Алиса больше не приедет?» – спросит Тома.
8 августа – среда
День безумных поступков
Фотографии можно бы было переслать по электронной почте. Северов и девица, мечтающая родить ему ребенка, Северов, натянуто улыбающийся и ждущий помощи от Кости, дом Северова (вид спереди, сзади, сбоку), ужасный интерьер гостиной, второй этаж, кусочек кабинета, царица Тамара (нет, медуза Тамара), опять она – с недовольным лицом…. Частная жизнь депутата Государственной думы плюс колкие комментарии – правда и только правда. Но Алиса отчего-то тянула. Слонялась по квартире, крутилась возле компьютера, отвечала на скопившиеся письма, курила и… не отправляла фотографии.
Вообще-то ничего скользкого на этих снимках нет (если не считать виснущую на шее Северова девицу – «Я хочу от вас ребенка!!!»), но ранее он никогда не выставлял свою жизнь напоказ, да и журналисты – мастера раздувать из мухи слона, так что фотоохоту можно считать удачной. Тамара Филипповна Якушина опять же – большой сюрприз для общественности, ее снимков пока не печатал ни один журнал. Не афишировал Максим Юрьевич свои теплые отношения с этой занудной дамой, не афишировал. «Она любит вареную морковь!» – неплохой заголовок для статьи. Алиса хмыкнула и вспомнила свою первую встречу с Северовым, тогда-то он был совсем чужой, казался напыщенным индюком и двуличным негодяем – никаких положительных эмоций не вызывал, она и сейчас о нем невысокого мнения, к тому же мамуля на него явно зла. Значит, надо открыть электронную почту и…
Алиса сходила на кухню, налила чай, подхватила два ванильных печенья и вернулась в свою комнату. Не признаваясь себе в том, что попросту тянет время, она решила сама отнести снимки в редакцию журнала, с которым сотрудничала. Погода хорошая, почему бы ни прогуляться.
– Угу, – сказала она, запивая печенье чаем.
Надев бриджи из тонкой джинсы, серую футболку с абстрактным рисунком на спине, скрутив волосы в жгут, она вышла из дома. Остановок пять на одном автобусе, потом еще столько же на другом, а если повезет с маршрутками, то дорога займет намного меньше времени. Представляя лицо знакомого редактора, когда тот увидит добытый материал (еще как обрадуется!), Алиса не спеша зашагала по разрисованному мелками тротуару.
С маршрутками не повезло и пришлось тащиться на автобусах. Выйдя на нужной остановке, она, мечтая о прохладной баночке пепси-колы, направилась к старенькому, но опрятному подъезду. На третьей ступеньке запиликал мобильный телефон.
– Да? – сказала Алиса, понятия не имея, кто ей позвонил, номер был незнаком.
– Привет, – раздался в ухе голос Кости.
– Привет…
– Что делаешь?
Алиса посмотрела на красивую табличку, извещающую о том, что в этом здании располагается редакция журнала «Желтая правда», затем сунула свободную руку в карман, нащупала карточку памяти, на которой хранились фотографии, и «честно» ответила:
– Сплю.
– Значит, я тебя разбудил?
– Ага.
– А что за шум?
«Черт! Машины!»
– Телевизор забыла выключить.
– Обернись.
– Чего?
– Обернись.
Алиса развернулась и увидела припаркованный около ларька с прессой знакомый «BMW». Тонированное стекло со стороны водителя медленно поползло вниз… Костя…
«Он за мной следил…».
– Ты за мной следил? – спросила она в трубку.
– Нет, ехал мимо, смотрю – ты идешь. – Голос ровный, даже равнодушный.
«Ага, как же…»
Прервав разговор, Алиса сунула мобильник в карман, спустилась по ступенькам и направилась обратно к автобусной остановке. Она не обязана отвечать на его вопросы – «Да пошел он!». Она может поступать так, как считает нужным.
Мобильник зазвонил опять. Алиса его демонстративно проигнорировала. Давно в ее душе не было растерянности, а вот теперь этого добра целый вагон. Ей нужно время, хотя бы десять минут, чтобы успокоиться, разозлиться.
Но злиться на Костю теперь почему-то не так просто…
«Он меня застукал прямо около редакции… Хватит трезвонить!»
Алиса дошла до остановки, и тут же с ней поравнялся серебристый «BMW». Она не сядет в машину, не-а, не сядет. Пусть говорит что хочет, она не будет его слушать.
«Не буду, не буду, не буду…».
* * *
В этом прозрачном голубоватом файле на обыкновенных листах хранилась собранная Костей информация. О Дане, об Алисе и даже немного о Павле Петровиче Бестужеве. Телефоны, адреса…
Максим Юрьевич разложил бумажки перед собой в ряд, потер гладко выбритую щеку и тяжело вздохнул. Строчки уже читаны-перечитаны много раз, ничего нового он для себя не узнает… И зачем оглядываться на прошлое, когда надо смотреть в будущее?
– Она все такая же… – задумчиво произнес он, вспоминая рыжее облако кудрявых волос, высокомерную усмешку, цветочный аромат дорогих духов.
Лучше бы она изменилась… превратилась бы в замотанную жизнью женщину, крикливую, нелепо одевающуюся, располневшую…
– Это бы ничего не изменило, – выдохнул Максим Юрьевич и тут же испугался собственных слов. – О чем я? О ком я…
О ней. О Дане Григорьевне Бестужевой. Роскошной женщине, которую он потерял много лет назад и которая теперь плюет на него с высокой колокольни, которая за полчаса измотала его так, что до вечера ныло сердце. Которая ловкими, уверенными движениями взбила его душу, точно старую пыльную перину, и ушла… ушла, как будто ее и не было.
– Хорошо, хорошо, что у меня с ней нет ничего общего, – приободрил себя Максим Юрьевич. Если не считать Алису… Конечно, ее не надо считать!
Он посидел еще немного за столом, борясь с нахлынувшими воспоминаниями, затем встал, заложил руки за спину и подошел к окну. Но сочная зелень, тяжелые бутоны роз, яркий солнечный свет только усилили душевные метания. Все, как назло, напоминало о Дане. Нет, он ни за что не стал бы сейчас с ней встречаться, даже если бы в его жизни не было Томы. Исключено. От таких женщин лучше держаться подальше, особенно если твоя репутация должна быть безупречна. А он – депутат Государственной думы, и ответственности у него столько, что захлебнуться можно. Исключено. Исключено.
Максим Юрьевич обернулся на бумаги и, растягивая слова, произнес:
– Ресторан «Джерси»… она поет почти каждый вечер…
* * *
Костя обошел машину и открыл перед Алисой дверцу.
– Залезай, – произнес он приказным тоном.
Он следил за ней от дома и ничуть не удивился, когда пришлось парковаться около подъезда с табличкой «Желтая правда». Нечто подобное он и ожидал увидеть, не зря она так бережно относилась к своему фотоаппарату… Ну и как ты собираешься выкручиваться, Алиса? Лиса Алиса.
Растеряна… забавно. Костя сдержал улыбку. Была бы парнем – попросту бы схлопотала по шее, а так… Что с тобой делать?
– Залезай, не бойся, – сказал он уже менее резко.
Алиса подумывала метнуться в сторону двориков, не первый раз ей спасаться бегством, но Костя знает, где она живет, и вообще слишком много знает, так что это не тот случай, когда кросс оправдан.
«Ничего он мне не сделает… до получения результатов ДНК-анализа».
Кстати, когда там можно начинать беспокоиться по поводу результата? Как там поживают сданные слюни? Расстроится, поди, Максим Юрьевич, что она не его дочуркой окажется… маман, наверное, скандал закатит. Хотя, нет, он будет рад, очень рад…
– Долго ждать? – Костя кивнул на кожаное сиденье.
– А я и не боюсь, – фыркнула Алиса. Достала сигарету, зажигалку и закурила. Сделав несколько шагов, подошла к «BMW» и с вызовом выдохнула облако дыма. – Понятно?
Костя мгновенно отобрал сигарету и точным движением отправил ее в урну.
– В моей машине не курят. Понятно?
