Надо полагать, он впервые совершил ошибку, использовав в качестве посредницы Юфимию Барбер. Я сомневаюсь, что он представлял себе, что идет по ее следам. И наверняка никто из шестерых, написавших мне о ней, не мог догадаться об истинной роли Юфимии Барбер в судьбе их далеких предков, поскольку все они знали только об одном ее браке и об одной смерти.
Что же мне было делать? В такси по дороге домой я сидела, съежившись в углу, и пыталась заставить себя думать.
Открытие действительно сильно расстроило меня. Что я скажу Тому, или другим своим детям, или кому-то из моих друзей, которым я уже сообщила радостное известие о приближающемся замужестве? Как я вернусь к серым, скучным дням, преследовавшим меня до появления Геральда с его веселостью, общительностью и изысканным изяществом?
Я даже не могла позвонить в полицию. Мне доказательств хватало, но смогу ли я убедить кого-то еще?
И вдруг я приняла решение. А приняв, почувствовала себя на десять лет моложе и на десять фунтов легче. Кроме того, я почти перестала чувствовать себя дурой, потому что, должна признаться, помимо всего прочего, открытие сильно ударило по моей гордости.
Решение было принято. Счастливая и веселая, я вернулась домой.
Мы поженились.
Вы удивлены? Но почему бы и нет?
Потому что он попытается убить меня? Конечно, попытается. Он уже пытался раз пять или шесть.
Но Геральду приходится работать в ужасно трудных условиях. Потому что он не может убить меня так, чтобы это походило на убийство. Я должна скончаться естественной смертью или, на худой конец, от несчастного случая. А это означает, что он вынужден действовать хитро и изобретательно, вынужден планировать и подстраивать. Он ни в коем случае не может позволить себе укокошить меня в открытую.
Преимущества на моей стороне: я знаю о его планах и действую соответственно.
С другой стороны, что я теряю? В семьдесят три-то года, сколько мне осталось жить на этой земле? Зато как богата впечатлениями стала жизнь! Особенно по сравнению с тем существованием, до Геральда! Жизнь, приправленная ощущением опасности, восхитительная игра в кошки-мышки, сложные маневры и контрманевры этой самой увлекательной из забав.
И конечно же, приятный, обаятельный муж. Геральд обязан оставаться приятным и обаятельным. Он никогда не может позволить себе не согласиться со мной, по крайней мере наотрез, поскольку он не может позволить себе упустить меня. И точно так же он не может позволить себе поверить в то, что я его подозреваю. Я никогда не говорю с ним об этом и веду себя так, словно я вообще ничего не знаю, Мы вместе ходим на концерты, в музеи и в театр. Геральд постоянно заботлив и внимателен. Лучшего компаньона и пожелать трудно.
Разумеется, я не могу разрешить ему приносить мне завтрак в постель, хотя он очень настаивал. «Нет, — сказала я ему,— я женщина старого воспитания и считаю, что приготовление пищи — женская работа». К кухне я его и близко не подпускаю. Бедный Геральд!
Мы не путешествуем, хотя он предлагал неоднократно.
И мы закрыли второй этаж дома, когда я сказала, что первый и так достаточно просторен для нас двоих, а мне уже немало лет и поэтому тяжело взбираться по лестнице. Ему, разумеется, ничего не оставалось, кроме как согласиться.
А я между тем нашла себе еще одно хобби, хотя Геральд, конечно, ничего не знает об этом. Путем осторожных расспросов, внимательного изучения прошлых выпусков различных генеалогических журналов и фамильного древа Геральда я шаг за шагом составляю еще одну родословную. Нет, это не генеалогическое древо. Ни в коем случае. При желании его можно назвать «висельным деревом». Это список жен Геральда. Вместе с моим генеалогическим досье я завещала его Бостонской библиотеке. Если Геральду удастся все же меня подловить, какой сюрприз ожидает библиотекаря, который будет разбирать мое досье! Впрочем, для Геральда это будет гораздо большим сюрпризом.
А вот, кажется, и Геральд вернулся. В купленном на прошлой неделе автомобиле. Он, видимо, снова собирается пригласить меня проехаться с ним по городу.
Но я не поеду.
