Все замялись.
Президент поднял руку:
– Я. Вчера во сне ездили в Народную Республику Болгария. По путевке от профкома.
– А мне выговор дали на партбюро – за то, что завод не выполнил план, – сказал министр экономразвития.
Потом добавил: – Правда, без занесения.
Все начали говорить про свои сны, но эксперт снова призвал к тишине.
– Вот видите. Это вы, люди взрослые, успешные. А представьте себе, что происходит у людей менее успешных. А что происходит с молодежью. А что, наконец, происходит с детьми. Так вот – это чудовище – этот homo soveticus – задуманный и сделанный большевиками, не знаю, как, но сделанный – нанес ответный удар.
– Предположим, – прервал эксперта президент. – Предположим, вы правы. Что мы можем сделать?
Эксперт посмотрел ему в глаза.
– Господин президент, боюсь, что очень немного. Если мы не хотим распада всего социума и полного коллапса, то, как мне кажется, у нас только один выход.
– Какой? – нервно спросил президент.
***
Когда президент Российской Федерации вошел в его кабинет в Госдуме, председатель ЦК Коммунистической партии встал и вышел к нему навстречу из-за стола.
Мужчины, стараясь не смотреть друг другу в глаза, пожали руки.
– Значит так, – сказал президент. – Я не знаю, какой там у вас был последний съезд КПСС – двадцать восьмой, двадцать девятый, вы уж там сами разбирайтесь. Собирайте свой съезд, утверждайте всякие свои политбюро, цэка, ревизионные комиссии. Кого генсеком изберете – тому я ядерный чемоданчик отдам.
Председатель ЦК молчал, старясь не смотреть на президента.
– Найдите там старичков-пенсионеров из брежневского ЦК, может хоть кто-то остался, пусть они вам расскажут, как все это работало и крутилось – эти их съезды, пятилетки, плановая экономика. Этих только, перестройщиков не зовите, конечно. От них толку никакого. Обмен партбилетов проведите, все как у вас там полагается. Потом назначьте выборы в Верховный Совет – и чтобы тоже все как надо, как тогда – никаких других партий, и выбирать чтобы из одного человека, представителя нерушимого блока коммунистов и беспартийных…
Было видно, с какой мукой и ненавистью президент произносит эти слова.
– И после этого флаг вам в руки. Рулите.
Президент задумался.
– А может, тебе ядерный ящик прямо сейчас отдать? – вдруг спросил он.
Председатель ЦК испуганно дернулся:
– Да нет, не надо.
– Ну, хорошо. Потерплю еще. Сколько смогу.
– А что вы будете делать… после? – осторожно спросил председатель, осмелившись посмотреть, наконец, в глаза собеседника.
– Потом? Ходить на работу. Юристом каким-нибудь. По советскому хозяйственному праву. Слушать вечерами Би-Би-Си. Травить антисоветские анекдоты. Отдыхать в Сочи. Только теперь уже в профсоюзном санатории. Как и полагается.
На мгновение председателю ЦК коммунистов показалось, что на глаза президента России наворачиваются слезы.
Потом он махнул рукой, и пошел к двери. В дверях обернулся. Тоскливо посмотрел на главного коммуниста страны и сказал:
– Вы победили, гады.
A Momentary Lapse of Reason.
(Временное помутнение рассудка.)
– Эдвин, Хьюстон! Я пройду вперед, метров двести, направление на 45 градусов вправо от тени, – сказал Армстронг.
– Хорошо, – ответил Олдрин, который возился возле "Орла", отковыривая от поверхности и засовывая в пластиковый мешок камешки с поверхности Луны.
– ОК, – как всегда с четырехсекундной задержкой отозвался оператор в Хьюстоне.
Армстронг подошел к краю кратера. Немного неуклюже забрался на пологую гряду вокруг него. И остолбенел.
На дне кратера, прямо перед Армстронгом, стоял небольшой домик. Обыкновенный деревянный дом с терассой у двери. На крыше дома была небольшая труба. Из трубы шел дым.
Американец неуверенно спустился вниз по отлогой поверхности кратера, к дому, не веря своим глазам
– Эдвин, Хьюстон… – начал было он, но не смог от потрясения продолжить.
– Да? – отозвался напарник.
– Эээ…Ничего.
Тут дверь дома открылась и из него вышел человек с рыжеватой бородкой в костюме и кепке. В руках он держал поводок, на поводке был зеленый варан.
Человек посмотрел на американца, приветливо махнул рукой, сказал варану:
– Вот к нам и гости, наконец.
Человек говорил вроде бы не на английском, но по какой-то причине Армстронг все понимал.
– Да вы проходите в дом, не стесняйтесь, – сказал человек. – Кстати, вы, случайно, не печник?
Армстронг помотал отрицательно головой.
– Жаль, жаль. Ну, ничего, я уже приспособился.
И он исчез в дверном проеме.
– Хьюстон, у нас проблемы, – сказал Армстронг и вошел за человеком в дом…
***
– Нехорошо, конечно, что даже чайку не попили. Хотя я и понимаю, что вам трудно. В вашем скафандре.
Армстронг и хозяин дома снова стояли на террасе.
– Хотя я ждал гостей и не из вашей страны, молодой человек, но все равно приятно, что добрались наконец до Луны. А вы все-таки передайте советским, пожалуйста – даже если сами прилететь не смогут – пусть какой-нибудь транспорт пришлют. Что-то вроде лунохода. Даже не мне – я-то туризм с юности люблю. Когда еще на Волге жил. А вот у товарища Маркса проблемы с ногами. Ревматизм. Трудно старику гулять. Так что передайте – всенепременно пусть луноход пришлют. Основателю научного коммунизма. Должны товарищи в Москве войти в положение. Хотя марксисты, скажу я вам, батенька, но только между нами, они еще те. Никудышные из них марксисты! Доведут, доведут страну до ручки, если так продолжать будут. Но это сугубо между нами, конечно! Архисекретно!
Армстронг пожал русскому руку и стал подниматься вверх. В голове сработал какой-то блокиратор, и он даже не пытался анализировать все произошедшее. Правда, одна мысль все же пробивалась: "Никто не поверит!"
***
Через несколько часов, вернувшись к этому месту, Армстронг и Олдрин не нашли ничего. Никаких следов дома и человека.
Случай был классифицирован специалистами НАСА как внезапное временное помутнение рассудка, а информация о нем немедленно строго засекречена.
Через год с небольшим Советский Союз прислал на Луну самоходный аппарат "Луноход".
В окно кто-то постучал. Макаров оторвался от экрана монитора, на котором он заканчивал изготовление презентационного ролика и повернул голову к окну.
В форточке маячила небритая чернявая голова:
– Синьоре… – сказала голова. – Пердона ми…
Макаров взял дырокол и метнул в ангела. Дырокол попал тому прямо в лоб. Ангел ойкнул и попробовал выдернуть голову из форточки, но не смог, потому что застрял.
– Ну, сука римско-католическая, я тебе покажу пердона – сказал Макаров и поднялся. – У нас православная страна. Духовность. Сейчас ты у меня получишь, чурка итальянская.
Увидев, как Макаров берет прислоненную к столу бейсбольную биту, ангел сильно рванул всем телом – и вырвал свою кучерявую голову из узкой форточки.
Показав средний палец и рявкнув: – Ту, бастардо! – ангел, тяжело хлопая грязными крыльями, полетел вверх.
Макаров закрыл форточку.
В последнее время какие-то совсем залетные крылатые из Евросоюза все чаще попадались в Москве – они шарили по помойкам, собирали пустые пивные бутылки и ошивались около забегаловок.
Некоторые, как этот, летали у окон офисных зданий и клянчили деньги. Бита, впрочем, была хорошим способом отгонять эту крылатую сволочь.
Макаров вернулся к ролику. Нажал кнопку старта.
– Банк "Православный"! Ссуда под божеский процент, – объявила девушка с пышным бюстом. И заиграла модная в этом сезоне песня группы "Нимфетки" "Мама, я Господа люблю!".
Неслышно подошедший начальник отдела Кристофович сказал скептически:
– Меняй девицу, Славик. Размер бюста будет подсознательно ассоциироваться с размером процента.
Макаров тоскливо посмотрел на шефа:
– Где я тебе не силиконовую найду? – нервно сказал Макаров. Работа всего дня уходила насмарку.
Шеф почесал кончик носа:
– И то верно. Несиликоновых нынче днем с огнем. У всех шестой размер. Тогда поменяй девицу на попа. На не очень откормленного. И интеллигентного вида. И чтобы под звон колоколов. На фоне ХХС.
– Не откормленный поп интеллигентного вида – это такая же редкость, как девица без силикона, – вздохнул тяжело Макаров.
***
Улицы, как обычно, были забиты машинами. И гайцы, как обычно, стояли с большими пластиковыми мешками, куда проезжающие автомобилисты кидали деньги. Макаров кинул по дороге ровно шесть раз по тыще – повезло, утром, пока ехал на работу, было семь, а на прошлой неделе – рекорд! – 11 гайцов попалось, у них там, наверное, корпоратив намечался.
Дома все было как обычно, жена заканчивала ужин на кухне, сын-оболтус смотрел телевизор. По НТВ шел "Детский час" – передача для педофилов. Эта был повтор – конкурс любительских роликов, поэтому Макаров отобрал у оболтуса пульт, предварительно дав ему профилактическую затрещину, переключил на Российское телевидение.
