Дустали-хан насторожился:
– Вы вроде как что-то мне открыть хотите? В чем дело?
– Сначала поклянись никому не говорить, что ты это от меня услышал.
– Прошу вас, объясните, что произошло!
– Клянусь твоей жизнью и жизнью собственных детей, что если я тебе об этом и расскажу, то только из самых добрых побуждений!
– Но что случилось? В чем дело? Почему вы молчите?
– Когда ты исчез… они распустили слухи, что – типун мне на язык! – с тобой несчастье. Тогда этот князь Асадолла-мирза – потаскун паршивый, наглые глаза, порази его господь! – и говорит, что я, мол, сегодня пойду спать к ханум Азиз ос-Салтане, чтоб она, не дай бог, одна не испугалась!… Конечно, ханум Азиз ос-Салтане не из тех, к кому грязь пристанет, но ведь соседи…
Дустали-хан с минуту помолчал, потом срывающимся от ярости голосом переспросил:
– Князь сегодня пошел ночевать в мой дом? К моей жене?
– Да ты не волнуйся!… Князь он ведь тоже не такой человек, чтобы…
– Не такой человек, чтобы что?… Я сам боюсь с этим развратником наедине оставаться! Ну, я этому князю… ну я… ну…
Отец усадил Дустали в кресло, чтобы тот дал ему договорить.
Я, ошеломленный, какое-то время не мог прийти в себя и стоял как истукан. Это уже становилось опасно. Отец в своей ненависти к дядюшке и его семье шел на все. В голове у меня тут же созрело решенье, и я опрометью бросился к дому Дустали-хана.
Прибежав, я изо всех сил забарабанил в ворота. Почти тотчас мне открыла сама Азиз ос-Салтане. Я влетел во двор. Азиз ос-Салтане была одета в кружевную ночную рубашку, а из окна высовывалась голова Асадолла-мирзы, пытавшегося разглядеть, кто пришел.
Я бросился в дом. Азиз ос-Салтане с криком погналась за мной.
– Чего тебе надо? Что случилось? В чем дело?
Прибежав к Асадолла-мирзе, я, тяжело дыша, сказал:
– Дядя Асадолла, быстро удирайте отсюда! Отец нашел Дустали-хана и сказал ему, что вы сегодня ночуете у ханум.
Асадолла-мирза секунду ошарашенно смотрел на меня, потом ринулся к креслу, на которое бросил свой пиджак и галстук-бабочку, и, напяливая пиджак, забормотал:
– Моменто, моменто! Сейчас придется давать отпор этому ишаку!
Азиз ос-Салтане взяла его за локоть:
– Я сама с ним разберусь! Не бойся!
Я с беспокойством сказал:
– Ханум, пусть уж он лучше бежит. У Дустали-хана от гнева глаза на лоб вылезли!… А где помощник инспектора? Вы ему скажите, что, если Дустали-хан сюда придет, пусть он ему ничего не говорит.
– Я его послала на базар, купить кое-что попросила.
Торопливо пристегнув бабочку, Асадолла-мирза сказал:
– Азиз-ханум, и не передать моего сожаления… Даст бог, как-нибудь в другой раз увидимся.
В эту минуту в ворота дома заколотили.
– Ой, господи, что же делать? Пришел! – Азиз ос-Салтане в тревоге огляделась по сторонам.
Асадолла-мирза тоже совершенно растерялся и начал искать, где бы спрятаться. Мне в голову пришла спасительная мысль. Я предложил:
– А может, вам через крышу убежать?
– Верно, Асадолла! Беги!
Держа в руке туфлю, шнурок которой никак не хотел развязываться, Асадолла бросился к лестнице, ведущей на крышу. Я побежал за ним. Выпустив нас, Азиз ос-Салтане закрыла за нами дверь и пошла к воротам, которые дрожали под непрестанными ударами молотка.
Еще через секунду со двора донесся рев Дустали-хана:
– Где этот развратник?… Где этот бесчестный негодяй?
Асадолла-мирза шепотом заметил:
– Ну у него и глотка!… А тебе спасибо, что спас меня от этого медведя! Теперь я у тебя в долгу.
Между тем во дворе все громче орал Дустали-хан и истошно визжала Азиз ос-Салтане. Она клялась памятью Великого Праотца, что все это вранье, а Дустали-хан, рыча, обыскивал комнату за комнатой. В это время в ворота снова постучали. Азиз ос-Салтане настаивала, что нечего отворять, говорила, что это наверняка пожаловал какой-нибудь поздний гость и он не даст им спать, но Дустали-хан, по-прежнему горя от возмущения, открыл ворота и оказался нос к носу с практикантом Гиясабади.
Практикант, едва ворота открылись, выпалил:
– Ханум, того вина, которое вы просили, не было. Я вот это купил… Постойте-ка, а где же Асадолла-хан?… А? Где он? Куда он ушел? Быстро, немедленно… Отвечайте!
Распластавшись на крыше, Асадолла-мирза пробормотал:
– О святой Али!… Бежим! Дело дрянь!
Во дворе хором вопили Дустали-хан, Азиз ос-Салтане и практикант Гиясабади, а мы, согнувшись пополам, крались по крыше. Уже перебравшись на крышу соседнего дома, мы услышали, как заходила ходуном дверь, через которую нас выпустила Азиз ос-Салтане. Дустали-хан кричал:
– Ключ!… Куда ты спрятала ключ?
Мы опрометью перебежали еще через две крыши и оказались в тупике – дальше нужно было пройти по очень узкой стене. В темноте мы метались в поисках безопасного пути, как вдруг чей-то бас словно пригвоздил меня к месту:
– Ах ты ж подлец! Воровать забрался!
Я обернулся. Чья-то огромная тень сгребла в охапку Асадолла-мирзу и подняла его над землей. Князь, не успел и пикнуть, как его по лестнице стащили с крыши во двор. Я побежал туда же. Когда во дворе вспыхнула лампа, я узнал в похитителе князя мясника Ширали, а Ширали в свою очередь немедленно узнал Асадолла-мирзу. Он осторожно опустил князя на землю и сказал:
– Вы уж извините меня, дурака, господин Асадолла-мирза. Я вас сначала и не признал. А что вы делали на крыше?
Асадолла-мирза, еще не придя в себя от ужаса, пробормотал:
– Ну вы меня и напугали, господин Ширали!
– Виноват!… Уж вы не серчайте!… Я вашу доброту завсегда помню… Но что вы делали на крыше?
– И не спрашивайте, Ширали! Не спрашивайте! До чего ж бывают подлые люди!… Этот Дустали решил мне отомстить за свою давнюю обиду из-за раздела земельного участка и пригласил меня к себе домой. Я и пошел. А его самого, подлеца такого, дома не оказалось. Я сижу себе с ханум Азиз ос-Салтане, о том о сем разговариваем, вдруг врывается этот негодяй и обвиняет меня в разврате!…
– Неужто правда, ага? Вот уж ни стыда, ни совести! Тьфу! Только подумать! Чтобы другого опозорить, готов собственную жену оклеветать!
Ширали схватил лежавший у бассейна длинный нож и грозно заявил:
– Вы мне только слово скажите, я ему кишки выпущу!
– Моменто, моменто! Прошу вас, не связывайтесь, не пачкайте рук! Я сегодня где-нибудь спрячусь, а до завтра этот олух успокоится.
– Вы уж сегодня оставайтесь здесь ночевать! Для меня это честь большая. Добро пожаловать!… Я вам в нижней комнате постелю. А о том, что случилось, и думать забудьте! Такое про вас сказать!… Да я вам бы и честь сестры своей, и матери, и жены бы доверил…
– Дай вам бог здоровья, Ширали. Вы мне теперь все равно что брат родной!
Повернувшись ко мне, Асадолла-мирза сказал:
– Ты, милый, иди домой. А о том, где я, никому ни гу-гу! – И, обращаясь к Ширали, добавил: – Если б не этот паренек, мне бы сегодня несладко пришлось. Только подумать!… Выдвигать подобные обвинения… и против кого?! Против меня?! Да чтоб я… и к тому же с этой ведьмой!…
– Бог с вами, господин Асадолла-мирза! – воскликнул Ширали со смехом. – Ни про вас, ни про ханум Азиз ос-Салтане никто ничего такого не подумает – она ведь вам в матери годится!… А вообще-то женщина сама должна, о своей чести заботиться. Вы мне как брат родной, я уж с вами откровенно буду… Жена у меня молодая, могла бы ханум Азиз ос-Салтане внучкой быть. А уж красивая! Один ее ноготок сотни таких, как Азиз ос-Салтане, стоит. А вы хоть раз ее на улице или на базаре видели?
– Никогда! Никогда!… О чем вы говорите?! Да как же вы можете сравнивать свою жену с этой ведьмой?
– Вообще-то, ага, когда у человека молодая жена… Одним словом, как бы там ни было, а вокруг нее обязательно начнут увиваться. Но моя-то женушка… во-первых, из дому – ни на шаг, во-вторых, сам, когда утром ухожу, каждый раз сначала молитву творю, препоручаю ее заботам пяти великих святых, а уж потом иду себе со спокойным сердцем в свою лавку. Сам я никогда на чужих жен не зарюсь – глядишь, господь и честь моей семьи убережет…
– Молодец!… Умница!… Это ж лучшая гарантия!… Дай тебе бог здоровья! Все правильно, поручай жену заботам пяти святых, а сам не волнуйся!
Ширали пошел в верхнюю комнату, чтобы принести постель для незваного гостя. Я собрался уже уйти, но вдруг заметил, как жарко блестят глаза Асадолла-мирзы. Посмотрев в ту сторону, куда глядел он, я увидел за открытой дверью женской половины прекрасные глаза Тахиры, жены Ширали. Чуть прикрыв лицо краем чадры, она с пленительной улыбкой наблюдала за гостем.
Я сказал:
– До свиданья. Может, вам что-нибудь сюда принести, дядя Асадолла?
Не отрывая глаз от красавицы Тахиры, Асадолла-мирза ответил:
– Нет, дорогой мой. Все, что мне надо, здесь есть. Иди, ложись спать. Только не забудь: ты понятия не имеешь, где я. И главное, ни в коем случае не выдай меня этой ведьме!… – И, скользя горячим взглядом по телу жены Ширали, добавил: – И в деяниях господних порой нет чувства меры!… Да, и помни, если когда-нибудь будет у тебя неприятность или помощь понадобится, обращайся к дяде Асадолле! Ты сегодня очень меня выручил! Дай тебе бог долгой жизни, парень!
