В приступе уныния, вернулся в общагу. Вот суки!!!
Бюрократы задроченные. У меня был шанс… Эти сволочи мой шанс уничтожили падлы… Ругательства вырывались из моего рта потоком до самого вечера.
Припёрся Скалолаз, почмокал губами, посочувствовал, нажрался самогона и завалился ночевать у меня на раскладушке. Ночью, под его храп, у меня родился план отмщения министру Юстиции Ирландии. Этот лысый человечишка, очкарик, с его гладеньким личиком, с женой и двумя детьми — станет в моем пародийном фильме — ИЗВРАЩЕНЦЕМ — ПЕДЕРАСТОМ, сексуально-развращающим маленьких китайских мальчиков. ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА — убьет этого негодяя! (вспомнил шедевры А.Райкина).
Не откладывая в долгий ящик, стал набирать видеоматериал. Весь понт заключался в том, чтобы сделать фильм о том, что я задумал, достоверный, но без участия самого министра и китайских мальчиков.
О последствиях введения в жизнь этого проекта, в тот момент, не было желания размышлять. Я выплескивал свою злость, вопреки постулатам Библии, в видекартинки, пасквильного содержания.
По прошествии недели, немного успокоился, но свою задумку решил довести до конца. Начатое дело, в любом случае должно быть закончено или с положительным, или с отрицательным результатом. Но оно должно быть закончено! Некоторым образом изменил сценарий, так, чтобы это выглядело как частной идеей журналиста — паппараци, склонного к дешевой сенсации, и страдающего за это, от администрации своей газеты. Но правда ведь — каждый художник имеет право на вымысел и право выразить это в той форме, в которой он на это способен. Я выразил это в своём фильме-пародии.
Глава 48. Последний год в Ирландии
Вступил в свои права 2004 год. Високосный год. Противный год. По сведениям от своего адвоката, мне грозит от министерства Юстиции отказ. В ответ я форсирую работу над фильмом об этом министре.
Несколько раз в приступе «навсёнаплевательства», в пьяном угаре, из моего рта вылетали в присутствии и русских и ирландцев, мои планы раздавить силами видеоискусства эту бюрократическую вшу. Но враг не дремал! А может просто год такой.
В феврале, ко мне в комнату неожиданно завалилась полиция с ордером на обыск, по некому заявлению, о том, что я делаю порно-фильмы. Всю аппаратуру забрали, меня — в КПЗ. Опять мой ирландец Оин, по моему звонку, напрягся и мигом нашел пару адвокатов из благотворительных организаций Ирландии. На следущий день, меня освободили. Камеру, компьютер, другую аппаратуру вернули через две недели в исправном состоянии, но как раз без всех материалов по моей последней задумке о Министре Юстиции Ирландии.
Чьих рук это было дело, до сих пор не знаю. Какая то «всолочь» накапала, причем умно, под порнуху, с гарантией наезда и просмотра моего видео, с гарантией, что в моем проекте обязательно увидят «клевету» на честь и достоинство Министра Юстиции… Оправдался чей-то очень умный и точный расчет: одним выстрелом — я был «убит».
Долго пытался выяснить, кто бы это мог быть? Не смог. Смог узнать от тех же ирландских адвокатов, почему им удалось меня «отмазать» и мне вернули всю аппаратуру. Через пару недель, по почте мне пришел ордер на ДЕПОРТАЦИЮ и указана дата! Не привлечение меня к суду, адвокаты объяснили так: в моем фильме, присутствует фотография Министра Юстиции Ирландии в газете «Irish Independent» — с подписью внизу — «Министр Юстиции спит с китайским мальчиком?»
Именно вопрос, поставленный мной в конце фразы и спас меня… Это является именно вопросом а не утверждением… Я имел право на свои личные вопросы как актер играющий корреспондента газеты.
Естественно фотография с этим вопросом появилась в этой многоуважаемой газете только в моём фильме, методом моего умения работать в монтаже. Сама газета в реальности никак себя не проявила. Наверное, потому, что, ее имя было затронуто в моем любительском видео, которое не было обнародовано.
Возможно в ином случае, последствия были бы для меня серьезнее.
Моя авантюра не удалась, а только навредила мне — «Не рой другому яму — сам в неё попадешь!»
Мой босс, узнав о моей депортации, несколько напряженно поинтересовался, не сболтнул ли я где, о том, что у него работаю? После отрицательного моего ответа, сразу успокоился и посетовал на глупость Министра Юстиции и на моё безрассудство. Дал мне согласие, чтобы я работал у него до самого последнего момента перед депортом. По фирме разнеслась весть об этом. Почему-то все считали своим долгом успокоить меня, доводя мое горло до спазмов.
Телесъёмки прекратились. В последние дни, я устроил себе путешествие по Дублину, отсняв картины города и все что может пригодиться на потом. Супервайзера общаги, полиция предупредила о моём депорте, и тот стал нагнетать атмосферу, чтобы я немедленно покинул помещение.
В ответ на его притязания, я заснял один из его «наездов» на меня в коридоре общаги, и эта крыса успокоилась.
Приятели гурьбой валили ко мне, стараясь побольше, напоследок, на халаву похлебать спиртного. Мало кого в действительности интересовала моя судьба в дальнейшем. Фальшивые стенания окружающих мне надоели. Я резко прекратил эти посещения, заявив, что моя спиртустановка продана. Это было действительно так — мой спиртзаводик ушел неизвестному покупателю за 250 евро.
Кстати на эту тему уместно вспомнить один примечательный случай.
Однажды на мобилу поступил звонок и некий русский попросил меня встретиться с его боссом — ирландцем на тему продажи самогонного аппарата.
Я согласился. К общаге подполз навороченный джип, и молодой парень, русский, пригласил меня залезть в этот джип, где меня ожидает его босс. Мельком, этот парниша объяснил, что босс — крупный ирландский фермер, а он, парниша, работает у него на ферме как уборщик навоза за коровами и овцами. Параллельно выполняет функции водителя, если босс, напивается где-то на пьянках.
В кабине сидит эдакий простой дядечка. Жмет мне руку и начинает интересоваться конструкцией моего самогонного аппарата, рекламу которого я даю в русской газете… Я тычу пальцем в схему аппарата, объясняю принцип работы и цель — аппарат должен давать продукцию в условиях малогабаритной комнаты, без запах, без шума с высокой производительностью. Тот уточняет — сколько. Задает мне вопрос: «Могу ли я, как инженер, если он возьмет меня к нему на работу, создать подобный аппарат, но с производительностью полторы тонны в сутки?». Я в замешательстве. Начинаю объяснять, что принцип, на котором действует моя конструкция, не подходит для заводских условий. Вижу как сконфуживается лицо этого фермера. Он надеялся, что найдет в моем лице эдакого дешевого инженеришку, который создаст у него на ферме подпольный заводик по производству виски…
Хм-м… Чем богаче человек, тем больше ему хочется, тем извращеннее и быстрее ему хочется набить карманы и вкусить все радости неизведанного, пусть даже с криминальным оттенком.
Я отказываю ему в сотрудничестве и советую выйти на производителей действительных мини-спиртзаводов в России, которые ему с удовольствием продадут ему свои конструкции за 10 — 15 штук.
С разочарованием этот фермер покидает площадку перед общагой. Возвращаюсь в келью, размышляя, не сглупил ли я?
В атмосфере некоторой заторможенности, ожидаем вызова в Эмиграционное бюро. Многие русские, советовали мне уходить на нелегальное положение — благо в КПЗ меня не упекали, контроля за мной никакого — всё держится на честности и на словесных обещаниях.
Я отказался про себя от этого варианта. Дома меня ждала старушка мама, за которой по её старости нужно было ухаживать. Время течет!
Как я оказался прав! ВСЕ, ЧТО ДЕЛАЕТСЯ-ЭТО УГОДНО БОГУ!
Религиознее я не стал. В церкви и секты не хожу.
Но, иногда, как и прежде, стаю на колени в уголок квартиры, искренне молюсь и все, что прошу, исполняется, через некоторое время. Видимо спешка и ангелам, и Господу, не угодна.
Приближается дата депорта. За неделю увольняюсь из фирмы. Босс награждает меня премией в 500 евро. Происходит теплое, но без особого сожаления, прощание. Я лишь гастарбайтер, не более того.
Меня вызывает на собеседование начальник эмиграционного бюро.
По их меркам — полковник. Смотрит мои документы и сожалеет о случившемся. Высказывает мнение, что если я не ушел на нелегалку до этого момента, то не уйду и до подхода «воронка». Я его успокаиваю, что я не мальчик, и буду ждать официальной депортации за счет ирландского правительства — пусть платят, если им очень хочется избавиться от моего присутствия. Он усмехается и мы ведем доверительную беседу о политике ирландского правительства в отношении эмигрантов. Затронули вопросы о наплыве китаёз и нигеров, о производстве кино… Видимо этот офицер был любителем кино, и он искренне сожалел, зная о моем «фильм-наезде» на министра Юстиции, что тот принял решение о немедленной моей депортации, во избежание дальнейших наклепов на его репутацию. Более того, это офицер, пообещал мне втихую, не ставить «черную метку» (- штамп в мой загран-паспорт, о моей депортации). Чисто из личного уважения.
