— Господь с тобой! — сказала миссис Моллой, слегка скрипнув зубами,
Шимп покинул кафе-кондитерскую. Удалился он без всякого достоинства и на каждом шагу ощущал это. И еще он ощущал, как глаза его двух коллег сверлят ему спину. Да какая важность, успокаивал себя Шимп, даже если этот олух Моллой и его жена что-нибудь и заподозрили? Знать они не могут. А ему требуется один день, много два, а потом пусть подозревают, сколько им влезет. И все-таки он очень жалел, что проговорился.
Не успела дверь закрыться за ним, как Долли облекла свои подозрения в слова:
— Елей!
— Что, лапонька?
— Этот прохиндей нацелился нас надуть.
— Святые слова!
— Я все думала, чего это он так вот сразу согласился на пятьдесят и пятьдесят. А когда он проболтался, что околачивался там, все встало на место. Он что-то затеял. Хочет зацапать все, а нас оставить в дураках.
— Подлый пес! — добродетельно вознегодовал мистер Моллой.
— Надо действовать, Елей, не то так и будет. Как подумаю, что этот недомерок Шимп нас околпачит, во мне просто все возмущается. Может, тебе смотаться туда к ночи и опять пролезть в окошко? Тебе же только внутрь попасть, и все тип-топ. Тебе ведь не надо будет шарить по всем углам, как в тот раз.
— Знаешь, дусик, — откровенно сказал мистер Моллой, — тут такое дело. Кражи со взломом не для меня. Не по моей части и вообще не в моем вкусе. Три ночи — не тот час, чтобы шастать по этой хате. Темно, жуть такая, что мороз по коже продирает. Я все время через плечо оглядывался — а вдруг дух старика Финка подкрался ко мне и дышит в затылок!
— Будь мужчиной, дуся!
— Я мужчина, лапонька, но впечатлительный.
— Ну, раз так, — начала Долли, умолкла и погрузилась в размышления.
Мистер Моллой взирал на нее с любовью и надеждой. Ее женская находчивость внушала ему огромное уважение, а блеск в ее глазах подсказывал ему, что котелок у нее варит.
— Нашла!
— Правда? — Да, сэр!
«Ей нет подобных, нет!» — казалось, говорил взор заблиставших глаз мистера Моллоя.
— Выкладывай, детка! — страстно взмолился он. Долли нагнулась поближе к нему и понизила голос. Дама в стеклярусе, осовевшая от лимонада, сидела далеко, но официантка вертелась поблизости.
— Слушай! Надо дождаться, чтобы этот тип, Шоттер, ушел из дома…
— Так у него же есть слуга, ты сама говорила.
— Конечно, у него есть слуга, а ты не перебивай! Дождемся, чтобы этот тип Шоттер ушел из дома…
— А как мы узнаем, что он ушел?
— Позвоним в дверь и спросим! Знаешь что, Елей, заткнул бы ты пасть, Бога ради! Мы идем к дому. Ты идешь к черному ходу.
— Зачем?
— Вот врежу тебе, тогда узнаешь, — в отчаянии сказала Долли.
— Все-все, дусенька. Извини. Я не хотел. Продолжай. Слово предоставляется тебе.
— Ты идешь к черному ходу и ждешь, а сам смотришь на парадную дверь, где буду я. Я позвоню, слуга открывает. Я говорю: «Мистер Шоттер дома?» Если он говорит «да», я войду и наплету чего-нибудь. Но если его нет дома, я подаю тебе знак, ты проникаешь сквозь черный ход, а когда он возвращается на кухню, ты тут же оглоушиваешь его колбаской с песком по голове. Тут ты его связываешь, идешь к парадной двери, впускаешь меня, мы идем на второй этаж и забираем тырку. Ну как?
— Я его оглоушиваю? — с сомнением переспросил мистер Моллой.
— Оглоушиваешь, как миленький.
— Не сумею, лапонька, — сказал мистер Моллой. — Я в жизни никого не оглоушивал.
На лице Долли отобразилась та нетерпеливая досада, которую испытывали, начиная с леди Макбет, все жены на протяжении веков, когда возникала опасность, что их тщательно продуманный план провалится из-за недостойной трусости их мужей.
Слова «Дай, слабодушный, мне мешок с песком!» [14], казалось, рвались с ее губ.
— Слабак несчастный! — вскричала она в справедливом негодовании. — Тебя послушать, так надо колледж кончить, чтобы набить чулок песком и брякнуть им кого-нибудь по башке. Еще как сумеешь! Ты стоишь за дверью в кухню, понял? А он входит, понял? И ты просто даешь ему по кумполу, понял? Однорукий без обеих ног и то с этим справится. Ну а чтоб подбодриться, вспоминай про тырку в цистерне, которая только и ждет, чтобы мы пришли и выудили ее!
— А! — выдохнул мистер Моллой, веселея.
21. Тетушка Исобель указывает способ
Клэр Липпет сидела в кухне «Сан-Рафаэля» и читала «Домашний спутник» Пайка. Мистер Ренн любезно в день выхода номера привозил ей экземпляр, позволяя сэкономить два пенса. Дома она была одна, так как Кей отправилась в город за покупками, а мистер Ренн, вернувшись и снабдив ее свежим номером, ушел играть в шахматы со своим другом Корнелиусом.
Однако она полагала, что одна останется недолго. Ломтики хлеба лежали на столе, готовые к поджариванию; рядом с ними красовался кекс, который она испекла собственноручно, наготове имелась и баночка с паштетом из анчоусов. Все эти деликатесы предназначались для услаждения Фарша Тодхантера, ее нареченного, которого она ожидала к чаю.
Как правило, «Домашний спутник» Пайка полностью поглощал внимание Клэр, его горячей поклонницы, но в этот вечер ее мысли блуждали, так как в душе у нее царила тревога, перед которой даже «Пылающие сердца» Корделии Блэр оказались бессильны.
Клэр была очень встревожена.
Накануне ее жизнь омрачилась тенью, правда лишь отчасти поглотившей солнечное сияние, однако грозившей полным затмением в недалеком будущем. Она свозила Фарша на Джон-стрит представить его своей матери, и приближение тени она заметила на обратном пути.
Что-то в поведении Фарша показалось ей странным. Девушка, только-только романтично помолвленная с избранником своего сердца, никак не ждет, чтобы этот избранник, пока они сидят рядышком наверху автобуса, вдруг принялся мрачно рассуждать о неразумности поспешных браков.
Ее удивляет и ранит, когда он упоминает своих друзей, которые, очертя голову, нырнули в омут семейной жизни, а затем долгие годы раскаивались в своей торопливости. А когда, глядя перед собой каменным взором, он приводит ей в пример Самсона, доктора Криппена [15] и прочих знаменитостей, не обретших счастья у домашнего очага, ее охватывает некоторое беспокойство.
А именно в таком духе вел разговор Фарш Тодхантер, когда они возвращались с Джон-стрит. Клэр вспоминались наиболее яркие его афоризмы, и даже тот факт, что Корделия Блэр упекла своего героя в развалины мельницы, где на первом этаже таился злодей, а подвал был набит динамитом, не смог удержать ее интереса. Она апатично перелистнула страницу и наткнулась на «Беседы Тетушки Исобель с ее девочками».
Невольно Клэр чуть-чуть повеселела. Она всегда прочитывала беседы Тетушки Исобель до самого последнего слова, так как считала эту даму исчерпывающим справочником по любым житейским проблемам. И вера эта отнюдь не была незаслуженной, ибо Тетушка Исобель, подобно мудрому лоцману, мягко направляла швыряемые бурей утлые суденышки своих ближних обоего пола между мелями и подводными рифами в океане жизни. Если вам не терпелось узнать, дуть ли на горячий чай или дать ему остыть в положенный Богом срок, Тетушка Исобель обеспечивала вас советом. Если, обращаясь к ней с более животрепещущим вопросом, вы желали установить истинную подоплеку букета, который вам преподнес молодой брюнет, она истолковывала и это, причем открывала у каждого индивидуального цветка тайные мистические свойства, о каких этот цветок в себе даже не подозревал.
Должна ли дама, прощаясь с джентльменом, с которым только что познакомилась, пожать ему руку или просто кивнуть? Может ли джентльмен преподнести даме коробку шоколада, не взяв тем самым на себя каких-либо обязательств? Следует ли матерям всегда сопровождать дочерей? Знакомя друзей, следует говорить «мисс Джонс — мистер Смит» или «мистер Смит — мисс Джонс»? И, как следствие этого вопроса, говорит ли мистер в подобном случае «счастлив познакомиться с вами» или «очень рад»?
И всякий раз у Тетушки Исобель был наготове верный ответ. И все, что она писала, имело вселенское приложение.
Вот как и в этот день. Едва Клэр начала читать, как ее внимание привлекла заметочка, озаглавленная «Встревоженной» (Аппер-Сайденхем).
— Ах ты! — сказала Клэр.
Заметочка гласила:
«Встревоженной (Аппер-Сайденхем). Вы пишете мне, дорогая моя, что человек, с которым вы помолвлены, как вам кажется, охладевает к вам, и вы спрашиваете меня, как вам следует поступить. Ну, дорогая моя, сделать вы можете лишь одно, и этот совет я даю всем моим милым девочкам, которые обращаются ко мне с таким горем. Вы должны испытать этого человека. Видите ли, ведь, возможно, он вовсе не охладевает, возможно, его гнетут какие-то деловые заботы, и поэтому он кажется расстроенным. Если вы испытаете его, то скоро узнаете правду. То, что я рекомендую, может показаться чуточку неблагонравным, но все равно попробуйте. Притворитесь, будто вам нравится другой джентльмен из круга ваших знакомых. Даже пофлиртуйте с ним самую капелюшечку.
