– Тут я ничего не понимаю, – невольно вырвалось у меня.
– И не мудрено, – грустно улыбнулся Шуррик. – При вашем усердии, достойном лучшего применения, нам бы давно следовало вывесить жёлтый фонарь перед домом. А вам, как никому должно быть известно, что иные напитки пагубно отразились не только на литераторах и врачах, но и на многих полицейских чинах любого ранга.
Я очень не люблю, когда начинают обсуждать маленькие человеческие слабости в моём присутствии. Поэтому довольно резко оборвал разглагольствования сыщика на далёкую от него тему.
– Хломс! – гневно воскликнул я. – Мне не до сплетен вашего прихода! Поэтому я попросил бы вас вернуться к нашим баранам.
– Чудесно! – невесть чему обрадовался сыщик. – Вы уже склонны воспринимать критические замечания. А посему продолжим. Итак, как раз во время бредовых идей сэра Гарри, в Йолкпалкинской каторжной тюрьме, что на противоположной стороне Бредбрехских болот, намечалась амнистия в связи с близящимися именинами одной из царствующих ныне особ. И в этой праздничной неразберихе из тюрьмы сбежала, чего вы вероятнее всего не помните из газет, шайка местных матёрых преступников.
– Надо же, – невольно вырвалось у меня, – такая ложка дёгтя к королевскому столу.
– Вот именно, – воскликнул Хломс, как всегда радуясь моей врождённой сообразительности, – и даже более чем дёгтя. Ведь руководил этой бандой не кто иной, как внебрачный сын кухарки Саломеи и скотника Джопса Хулио Амадей Геноссе. А ведь они из окружения достопочтенного сэра Гарри.
– Это скандал, но откуда такие анкетные подробности? – перебил я подозрительно плавное повествование друга.
– От верблюда, – уточнил сыщик и продолжил: – Многие местные крестьяне, почти все из числа секретных сотрудников полиции, не раз ставили в известность Скотланд-Ярд о посещении Ваучервиль-холла праздношатающимися лицами с явными уголовными признаками. А задолго до этого, те же источники настойчиво оповещали о тайной связи Саломеи со скотником, а также о появлении наследника их скудных богатств. И хотя местное население эту связь не осуждало, уважая права человека, но всё же, когда малютка дорос до срока, своевременно помогло полиции упрятать за решётку этот плод любви.
– Прекрасный образец народного сыска, – не удержался я от похвалы тамошних земледельцев и скотоводов.
– Полностью с вами согласен, – поддержал меня и Шуррик. – Однако продолжим. Исходя из вышеизложенного, любой здравомыслящий человек был бы способен сообразить, что с помощью свободно гуляющих до новой отсидки правонарушителей, между нерадивыми родителями в Ваучервиль-холле и преступным сынком в Йолпалкинской тюрьме была налажена хорошая связь. Следовательно, зная заранее сроки побега и место сбора шайки головорезов, Саломея, как детородная мать, должна была направить Джопса на болота, чтобы тот провёл через гиблые места беглецов по одной из возможных троп или к Ваучервиль-холлу, или к Трах-Бичской сторожке. Что и попытался сделать скотник, прихватив с собою в качестве ночного проводника пса Ворфаломея. И как только полиции стало об этом известно, мы с вами и выдвинулись к старой дороге торфодобытчиков. Чтобы там, помаячив на виду у всех, направить преступников по тропе в Трах-Бич к месту более удобному для засады.
– Гениально, – вскричал я, забыв о тяготах бдения на болотах, и тут же логично предположил: – Значит, Жлобс со второй собакой тоже наши люди и были пущены на перехват незаконного отца.
– Никак нет, – по-военному отчеканил Хломс и пристально глянул на меня. – Наоборот, напрасно прождав отца и сына с товарищами, Саломея, истинная вдохновительница преступного сговора, отправила пекаря с сучонкой на поиски пропавшего не ко времени проводника. То есть, умной игрой на зачатках отцовских чувств первого и умелого алкогольного отравления дешёвым портвейном второго, последствия чего вами были ошибочно приняты за следы крови на будке, она толкнула мужскую часть обслуги Ваучервиль-холла на путь пособничества правонарушителям. И если бы, снабдив своих посланников в достаточном для всей шайки джином, Саломея не поскупилась бы на тоник, то преступникам, возможно, удалось бы избежать наших сетей.
– Роковая ошибка дилетанта, – вставил я.
– Архироковая, – согласно кивнул Хломс. – Сначала Джопс не выдержал испытания сухим пайком, а уж когда к нему присоединился Джопс, не имеющий даже представления об обете воздержания, план кухарки полностью рухнул, превратившись в обычный, свойственный не одному поколению слуг Ваучервиль-холла, пикник на болотах с распеванием псалмов и гимнов давно забытых предков, которое местные жители давно воспринимают как вопли душ умерших в мучениях каторжников, и кои так напугали вас за стенами владений сэра Гарри.
– Не надо излишних подробностей, Шуррик, – остановил я рассказчика и продолжил уже за него: – Вот тогда-то мы и показали себя во всей красе военного мастерства. Соединившись с основными силами у пункта Трах-Бич, наша группа захвата умелым манёвром обошла засевшую на болотах армаду противника и, смяв жестокое сопротивление, смелой атакой выбила её на сухое место, где и принудила к позорной сдаче в добровольный плен!
– Как бы не так, – охладил мой пыл мистер Хломс. – Не дождавшись проводника, тюремные беглецы двинулись в обход трясины и болот, а напоровшись на засаду королевских гвардейцев, действовавших по отдельному плану, сложили головы под их прицельным огнём, что, собственно, мы и слышали. Первоначальный же выстрел, привлекший наше внимание, произвёл Клейстерт, наткнувшийся на проводников во время ночного патрулирования.
– Уж не хотите ли вы сказать, что инспектор в одиночку произвёл задержание наших прожжённых следопытов? – усомнился я.
– Именно так. Жлобс и Джопс несказанно обрадовались встрече с инспектором, ибо ко времени их поимки, бедняги потеряли всякую ориентацию во времени и пространстве.
– А где же бедолаги сейчас?
– Говоря нашим языком, парятся на нарах невдалеке от Саломеи.
– А где же собачки?
– Если избежали живодёрни, то благополучно дичают где-то на болотах в окружении перелётной и зимующей птицы.
– Хломс, а за каким чёртом вы полезли в курятник к несушкам? – поддел я всезнайку, устав от его прямолинейных ответов.
– Именно в служебных пристройках я нашёл неопровержимые доказательства ведения тайного совместного хозяйства скотником с кухаркой, а допросив без пристрастия Саломею, убедился в правильности своих выводов относительно преступной роли прислуги в расследуемом деле. Тогда же, без особого нажима с моей стороны, она призналась в погроме собачьего гнезда и потраве растительности вокруг него. Тем самым недалёкая женщина хотела придать делу видимость похищения столь любимых сэром Гарри, во время его умственного застоя, собачек. Да и вы, кстати, тогда пели о выкупе с её слов.
Слова друга о моих музыкальных способностях были не далеки от истины, насколько я помнил, но крайне обидны.
– Мистер Хломс, – еле сдерживая себя, обратился я к сыщику. – Я не буду говорить о ваших концертмейстерских способностях, но ваша игра на флейте и меня не всегда приводит в восторг. Мог ли я подумать, что, деля с вами кров, должен буду ещё и разделить любовь к сольным концертам?
– Полноте, дружище, – пошёл на попятную зарвавшийся меломан. – Я не хотел обидеть вас отсутствием слуха. Это уже сделала природа. Да и у сэра Гарри, насколько я могу судить по вашей последней вечеринке, напрочь отсутствуют музыкальные способности.
– К вопросу о сэре, – смягчился я душой, понимая, что не один в компании тугоухих, – неужели он не подозревал о творящихся в его владениях беззакониях?
– Сэр Гарри, – осторожно ответил Хломс, – никогда не опускался в гущу народной жизни ниже винных погребов, поэтому ему всё было до канделябра. Это сейчас, после всех потрясений от общения с вами и лечения на принудительных водах, он, заседая в парламенте, не берёт ничего лишнего из специфичных хранилищ и предостерегает от этого других.
Это известие повергло меня в шок. Ведь какой был несгибаемый человечище! Сколько лет в одиночку – и всё бросить! Не дай бог, дурной пример окажется заразительным! Но я отогнал зряшные мысли и вновь обратился к Хломсу за очередным разъяснением:
– Скажите, друг, а как же Жлобс и Джопс смогли покинуть владения сэра Гарри при постоянно запертых воротах?
– Вот это, действительно, элементарно, – и Хломс удивлённо посмотрел на меня. – Ведь как раз за хозяйскими пристройками стена замка полуразрушена…
– Не хотите ли вы сказать, дорогой Шуррик, – въедливо перебил я рассказчика, так как и сам знал об этом факте, – не хотите ли вы сказать, – вновь повторил для убедительности, – что джентльмен полезет через стену?
– А кто вам сказал, что пекарь и скотник были джентльменами? – в свою очередь удивился и Хломс.
