Как видно, Великий писатель заметил наше удрученное состояние.
— Пойдемте в дом, — сказал он. — Жена угостит вас чашкой чая.
Через несколько минут мы забыли обо всех наших горестях, оказавшись в обществе одной из самых очаровательных chatelaines[21], каких нам когда-либо посылала судьба.
Мы уселись на низкие табуреты рядом с Этелиндой Афтерсот, которая со свойственным ей изяществом царила за чайным столом.
— Итак, вы хотите познакомиться с методами моей работы? — спросила она, ошпаривая нам ноги горячим чаем.
— Да, — ответили мы, вынимая блокноты и обретая некоторую долю прежнего энтузиазма.
Пусть люди обливают нас горячим чаем, лишь бы они по-человечески обращались с нами.
— Не можете ли вы сказать, — начали мы, — какого метода вы придерживаетесь, начиная роман?
— Я всегда начинаю с изучения, — ответила Этелинда Афтерсот.
— С изучения? — переспросили мы.
— Да. Я имею в виду — с изучения подлинных фактов. Возьмите, например, мои «Страницы из жизни прачки». Еще по чашечке чая?
— Нет, нет, — сказали мы.
— Так вот, чтобы написать эту книгу, я два года проработала в паровой прачечной.
— Два года! — воскликнули мы. — Но зачем же?
— Чтобы почувствовать атмосферу.
— Пара? — спросили мы.
— О нет, — ответила миссис Афтерсот. — Паром я занималась отдельно. Я прошла курс в технической школе.
— Возможно ли? — удивились мы, снова упав духом. — Разве все это было необходимо?
— Не знаю, как можно было бы писать иначе! Вы, конечно, помните, что в моем романе действие начинается в котельной? Чаю?
— Да, — сказали мы, поспешно убирая ноги. — Нет, нет, большое спасибо.
— Итак, вы сами видите, что в качестве единственно возможной point d'appui[22] необходимо было с самого начала дать описание внутренней части котла.
Мы кивнули в знак согласия.
— Мастерское произведение! — сказали мы.
— Моя жена, — вмешался Великий писатель, который в это время чинил набор искусственной насадки для ловли форелей, ухитряясь при этом жевать бутерброд и кормить им огромного датского дога, голова которого лежала у него на коленях, — моя жена необычайно трудолюбива.
— И вы всегда работаете таким методом? — спросили мы.
— Всегда, — ответила она. — Чтобы написать «Вязальщицу Фредерику», я полгода провела на вязальной фабрике. Перед тем как написать «Маргариту из глинобитного домика», я посвятила много месяцев специальному исследованию.
— Исследованию чего? — спросили мы.
— Исследованию глины. Я училась формовке. Видите ли, для того чтобы написать такого рода книгу, необходимо прежде всего основательно изучить глину — всевозможные сорта глины.
— А над чем вы собираетесь работать в ближайшем будущем? — спросили мы.
— Следующая моя книга, — сказала Писательница, — будет посвящена исследованию… чаю?.. исследованию производства маринадов. Это совершенно новая тема.
— Какая увлекательная сфера деятельности! — прошептали мы.
— И, главное, совершенно новая. Некоторые из наших писателей отобразили бойню, а в Англии многие отобразили джем. Но пока еще никто не отобразил маринад. Я была бы очень рада, если бы мне удалось, — добавила Этелинда Афтерсот со свойственной ей очаровательной скромностью, — сделать этот роман первым в серии маринадных романов и, быть может, описывая район маринадной промышленности, проследить судьбу целой рабочей семьи, занимающейся производством маринадов на протяжении четырех или пяти поколений.
— Четырех или пяти! — с восторгом вскричали мы. — Возьмите лучше десять! А есть ли у вас какие-нибудь дальнейшие планы?
— О да, — с улыбкой ответила Писательница. — Я всегда составляю планы на много лет вперед. После этой книги я хочу заняться изучением каторжной тюрьмы — разумеется, изнутри.
— Изнутри? — с содроганием воскликнули мы.
— Да. Для этого мне, конечно, придется на два или на три года попасть в тюрьму.
— Но как же вы попадете туда? — спросили мы, с ужасом наблюдая спокойную решимость этой хрупкой женщины.
— Я буду требовать этого по праву, — ответила она спокойно. — Я приду к лицам, облеченным властью, во главе целого отряда пылающих энтузиазмом женщин и потребую, чтобы меня посадили за решетку. Надеюсь, после того, что уже сделано мною, я могу рассчитывать на это.
— Разумеется, — горячо поддержали мы ее.
И поднялись, собираясь уходить.
Чета писателей дружески пожала нам руки. Мистер Афтерсот проводил нас до парадной двери и показал кратчайший путь, который шел мимо пчелиных ульев и должен был вывести нас через выгон, где паслись быки, прямо на шоссе.
Мы уходили в сгущавшейся темноте вечера с чувством удивительного спокойствия. Решение наше было окончательным и непреложным. Нет, писание романов — не наш удел. Мы должны добиваться каторжной тюрьмы каким-нибудь другим способом.
Но нам показалось, что, пожалуй, будет небесполезно опубликовать наше интервью в качестве руководства для других.
Был сочельник.
Семейство Браунов только что отобедало у своих ближайших соседей — Джонсов.
Браун и Джонс сидели за столом, где еще стояли бутылка вина и вазочка с грецкими орехами. Все остальные ушли наверх.
— Что вы решили подарить сыну на рождество? — спросил Браун.
— Поезд, — ответил Джонс. — Последняя новинка. Заводной.
— Давайте посмотрим, что это за штука, — предложил Браун.
Джонс вынул из буфета объемистый сверток и принялся разворачивать его.
— Ловко придумано! — сказал он. — А вот и рельсы. Просто удивительно, до чего мальчишки любят играть в поезд.
— Любят, — согласился Браун. — А скажите, как укрепить рельсы?
— Сейчас покажу, — сказал Джонс. — Только помогите мне освободить стол от всей этой посуды и стащить скатерть. Ну вот. Смотрите. Рельсы вы кладете таким вот образом, а потом закрепляете их по краям… вот так.
— Понимаю, понимаю. А здесь он берет подъем? Да, это именно то, что нравится ребенку. А я купил Уилли игрушечный самолет.
— Знаю. Великолепная штука! Самолет я подарил Эдвину ко дню рождения. А вот сейчас решил купить ему поезд. Сказал мальчишке, что на этот раз Санта — Клаус собирается принести ему такую штучку, какой у него еще никогда не было. Ведь Эдвин верит в Санта — Клауса самым серьезным образом. Взгляните-ка на паровоз. В нем есть пружина. Она спрятана в топке.
— Знаете что, — сказал Браун с живейшим интересом. — Заведите его. Посмотрим его на ходу.
— С удовольствием, — ответил Джонс. — Поставьте-ка по краям несколько тарелок или что-нибудь из посуды, чтобы сделать заграждение для рельсов. И обратите внимание, как он гудит перед отправлением. Ну что может быть лучше такой игрушки для мальчугана?
— Верно! — сказал Браун. — Ой, посмотрите на этот шнурочек! Потянешь за него — и раздается гудок! Нет, вы только послушайте! Совсем как настоящий!
— Вот что, Браун, — предложил Джонс. — Вы сцепите вагончики, а я дам отправление. Машинистом буду я — идет?
Прошло полчаса, а Браун и Джонс все еще играли в поезд, сидя за обеденным столом.
Однако их жены, расположившиеся наверху в гостиной, совсем не замечали их отсутствия. Они были слишком увлечены.
— Ну что за прелесть! — сказала миссис Браун. — Какая чудесная кукла! Я не видела такой хорошенькой уже много лет. Непременно куплю точно такую для Ульвины. Воображаю, в каком восторге будет Кларисса.
— Еще бы! — подтвердила миссис Джонс. — А главное, ей будет так интересно наряжать ее. Девочки обожают это занятие. Посмотрите — ведь в придачу к кукле тут еще и платьица. Целых три! Какие миленькие, не правда ли? Они уже скроены. Остается только сшить их.
— Они очаровательны! — вскричала миссис Браун. — По — моему, вот это, лиловое, пойдет кукле больше всех. Ведь у нее золотистые волосы. Как, по-вашему, не лучше ли снять воротничок — вот так? А вместо него выпустить кантик?
— Чудесная мысль! — сказала миссис Джонс. — Так мы и сделаем. Одну секунду, сейчас я возьму иголку. А Клариссе я скажу, что Санта-Клаус сшил это платьице сам. Ведь девочка верит в Санта-Клауса самым серьезным образом.
И по прошествии получаса миссис Джонс и миссис Браун были так увлечены шитьем нарядов для куклы, что даже не слышали шума поезда, бегавшего взад и вперед по обеденному столу, и совершенно не задумывались над тем, что могли делать в это время их дети.
Впрочем, и дети нисколько не скучали без родителей.
— Первый сорт, а? — спрашивал Эдвин Джонс юного Уилли Брауна, сидевшего у него в комнате. — В коробке сотня штук, с фильтром. А вот тут, в отдельной коробочке, — янтарный мундштук. Хороший подарок папе — как по-твоему?
